Пустоту и покой ночи разрушил телефон. «Очень кстати», – подумал Артур и приподнял с подушки голову. В глубине комнаты табло часов высвечивало начало шестого.
«Группа, подъем!» – мысленно скомандовал себе Артур и тихо, чтобы не разбудить жену, встал с кровати и подошел к телефону. «Уж не случилось ли чего?» – мелькнуло у него, прежде чем он успел поднять трубку.
– Алло? – недовольно сказал он и посмотрел на жену.
Катя тоже внимательно смотрела на него.
– Артур, это я, – услышал он голос отца. – Тут к тебе Дима Якутенко приехал, говорит, вы вместе служили в спецназе...
– Якут? – перебил отца Артур и заулыбался.
Катя, поняв, что все в порядке, снова закрыла глаза.
– Пап, дай ему трубку.
– Привет, Граф, – услышал Артур голос, когда-то очень хорошо знакомый.
«Значит, все-таки что-то случилось», – подумал он, прежде чем начать кричать в трубку, как он рад его снова услышать и почему за четыре года он не написал ему ни строчки, и даже ни разу не позвонил.
– Якут, ты в Москве по делам или что-то случилось? – вместо радостного приветствия спросил Артур.
– А ты по-прежнему быстро во все въезжаешь, – без особого оптимизма сказал Якут и, помолчав, добавил: – Надо встретиться, можешь сейчас приехать?
– Нет, сейчас не могу. Во-первых, я на другом конце Москвы, а во-вторых, много дел на работе. Давай встретимся вечером. Тебе есть куда пойти?
– Нет.
– Понятно. Дай трубку отцу.
– Алло?
– Пап, накорми его, если захочет, и положи спать. Я после работы к вам заеду. Да и мать давно хотела меня увидеть.
– Хорошо. Ты во сколько приедешь?
– Я думаю, часов в семь.
– Ну все, до встречи, – сказал отец и положил трубку.
Артур лег обратно к жене, но заснуть уже не получилось.
«Интересно, зачем приехал Якут? Может, у него какое-нибудь дело ко мне, бизнес или еще что-нибудь в этом роде? – стараясь не думать о плохом, предположил самое невероятное Артур. – Хотя вряд ли. Какой там может быть бизнес. Он и до контузии с головой не очень дружил. Значит, деловая версия отпадает. В отпуск в ноябре не ездят. Приехал без звонка, среди ночи, в квартиру, где я давно не живу... Все-таки что-то случилось», – обреченно подумал Артур и пошел на кухню.
Самое неприятное в его терзаниях и сомнениях было то, что он догадывался, что могло случиться. По слухам, по письмам, по случайным встречам, разговорам и телефонным звонкам, он знал, что из пяти боевых групп, вернувшихся вместе с ним из Чечни, больше половины порезали и постреляли на «гражданке», либо посадили в места не столь отдаленные, с серьезными сроками. Очнуться и оправиться от войны смогли немногие, да и те задавили в себе все обиды только до первой несправедливости и беззакония.
Артур более-менее смог вернуться в нормальную жизнь только потому, что в армию попал в двадцать два года, после университета, и не зеленым пацаном, а уже человеком кое-что в этой жизни повидавшим. Командировку в Чечню воспринял как последнюю проверку на прочность. Декабристы ведь тоже воевали на Кавказе, пережили каторги и ссылки, к концу жизни, кто захотел, вернулись в свои дома и в тишине своих кабинетов написали мемуары, где нет ни единого слова обиды на судьбу, а только пережитое и переживания за Россию.
Увидев развалины Грозного с черными дырами вместо окон, эйфория по поводу декабристов и прочая романтическая ересь прошли. Когда вместе с другими таскал на носилках к вертолетам окоченевшие тела погибших в грязных простынях, впервые по- настоящему испугался, но потом смирился. Чему быть – тому быть. Есть суровая правда войны – плох был тот солдат, который погиб. Поэтому на операциях, в разведке и в засадах особо не геройствовал, но за спины тоже не прятался, старался выжить, и – выжил.
Более того, за месяц до дембеля, под Шали, на себе вытащил израненного и контуженого Якута, за что был представлен, но не награжден. Да это уже было и неважно. Важно было вернуться домой и обнять мать. Долгожданный дембель, как и все в армии, произошел неожиданно. Вернулись с задания. Сдали оружие, помылись, переоделись во все чистое, затем вертолет, потом колонна до Моздока, железнодорожный перрон, прокуренный тамбур и похмелье... В части оформили документы, сходили в баню, еще раз поели в столовой, вразвалочку прошлись по плацу, обнялись напоследок и разъехались кто куда. Кто в аэропорт, кто на вокзалы.
Война окончилась для Артура за несколько часов, но на людей он после армии бросался еще несколько месяцев. Он, от которого там зависели жизни и судьбы людей, исход боевых операций, он, которого уважали боевые офицеры и просто пацаны, такие же матерые псы войны, как и он сам, он, который видел столько крови и горя – здесь был никем. К своему удивлению он выяснил, что это только он мерз в горах, голодал, ползал в грязи под пулями, сутками сидел в окопах и на блокпостах, выживал и помогал выжить другим... А все остальные – его город, его улица, его дом и вся страна – живет, как и прежде, ничего не подозревая, что где-то там кто-то отстаивает ее неделимость. Там лилась кровь, а здесь ходили в кино, танцевали в ночных клубах, радовались покупкам и строили планы на будущее.
На людей Артур кидался из-за всяких пустяков: толкнули, нагрубили, незаслуженно при нем кого-то обидели – заводился и срывался с полуслова. Борьба за справедливость закончилась только тогда, когда Артур не удержался и всёк разбушевавшемуся в магазине пьяному мужику. В милиции не поверили, что это одним ударом он сломал ему нос, разбил глаз и сделал жутчайшее сотрясение мозга. Если бы не послужной список военного билета и связи отца, Артур имел все шансы за нанесение «тяжких телесных» загреметь на нары и пополнить печальную статистику своего полка. Но обошлось. После этого он решил, что нужно быть спокойнее, а всем, кому надо, и без него разберутся. Водка, материнские слезы и Катька, самое яркое впечатление после армии, постепенно привели его в норму. Работа, свадьба, семейные заботы, рождение дочки и решение каждодневных проблем затянули в водоворот жизни. Об армии и о Чечне воспоминания стали или резко ужасные, или только хорошие. Время подлечило, и остались только хорошие. Катя видела не раз, как в суетной большой Москве Артур встречал своих однополчан, как они обнимались, целовались, вспоминали былое и с грустью расставались в надежде, что еще обязательно встретятся.
«Может, Якут приехал поблагодарить меня... Я ведь ему все-таки жизнь спас, – сам для себя придумал Артур еще одну версию появления Якута в Москве. – Хотя тоже вряд ли. За четыре года ни звонка, ни строчки. Наверно, ему что-то от меня надо», – окончательно решил для себя Артур и, чтобы больше не мучиться в догадках, пошел звонить отцу:
– Пап, вы еще не легли?
– Нет.
– Скажи Димке, что я сейчас схожу за машиной в гараж и за ним заеду. Обо всем поговорим по дороге и у меня в офисе, а как там и что, дальше видно будет.
– Ты знаешь, из разговора с ним я понял, что ему негде жить и нужна работа.
– Понятно. Разберемся, – сказал Артур и положил трубку. Теперь ему стало ясно однозначно, что у Якута что-то стряслось.
Через час Артур уже был у родителей. Якут выглядел плохо, но, увидев Артура, просветлел и заулыбался. Они обнялись. Артур взял его легкую сумку, и они пошли к машине.
– Ну, давай рассказывай, че у тебя случилось, – без долгих вступлений и вопросов сказал Артур.
Якут отвернулся. За окном машины просыпалась столица. Помолчав, Якут закурил, вздохнул и начал рассказывать:
– Короче. Я после госпиталя приехал к себе домой. Работы нет, учиться негде. Хотел сразу рвануть к тебе в Москву. Потом прикинул, в столице и без меня людей хватает. Без денег, без работы просидел несколько месяцев. На лекарства надо, на еду, на одежду надо, мать с отцом пилят. В общем, залез в квартиру, и понеслось. Сначала один воровал, потом бригадешку сколотил. Начинали с квартир и машин, а потом разбои, грабежи. Причем я ж не по-тупому. Каждое дело – спланированная операция. Спецназ ведь элита войск... – горько усмехнулся Якут. – Стали деньги появляться, в городе о нас молва пошла... Короче, на одной хате нас спалили. Восемь месяцев отсидел в тюрьме, дали три с половиной условно. Думал, завяжу. А потом ткнулся. Работы так же нет, да я еще и судимый. На тюрьме пока сидел, познакомился с человеком, афганец, такой же, как и я, во всю башку контуженный, только до сих пор заикается. Он дал адресок, сказал, туго будет – обратись. Я и обратился... Короче, снова началась блатная жизнь – разбои, рэкет, разборки. Месяц назад у одного барыги пацана украли, ну чтоб за выкуп отдать. Ну а чтобы концы в воду, мальчишку пришлось придавить. Когда деньги у барыги забирали, нас менты накрыли. Я и еще один отскочили, а остальных повязали...
Артур резко остановил машину.
– Якут. Я ушам своим не верю. Ты что мне рассказываешь?.. Я тебе жизнь спас, а ты ребенка убил. Я не для того тебя тащил на себе. Лучше бы ты там остался, мать бы хоть думала, что ты героем умер...
Якут опустил голову.
– Чего ты от меня хочешь?
– Я ведь в федеральном розыске. Ну вот и подумал, что в большом городе затеряться легче будет.
– Легче будет, – передразнил Артур. – Че вы все претесь в эту бедную Москву. Да здесь влететь еще проще. А на что ты жить здесь собрался?
– Я думал, ты поможешь.
– Да?! А ты опять потом кого-нибудь убьешь или думаешь здесь детей воровать? Выходи, я тебе не помогу. Я жалею, что спас твою никчемную жизнь. Тебе лучше было погибнуть...
– Да пошел ты, – перебил Якут и начал на двери искать ручку.
– Да пошел ты сам. Ты мне как брат был. Я за тебя бы всех порвал, а ты… кем стал?.. Вот деньги, возьми, если надо. И не задерживайся в Москве. Едь куда-нибудь за Урал, в Сибирь, на восток, живи там в деревне и замаливай свои грехи, и за меня замаливай. Из-за тебя и я убийца этого ребенка.
Якут, недовольный таким поворотом, взял деньги и вышел. Машина с визгом сорвалась с места.
– Надо же, святоша, – глядя машине вслед, пробубнил Якут. – У самого руки по локоть в крови, а все туда же.
Машина так же, как сорвалась с места, с визгом остановилась невдалеке. Включив задний ход, Артур подъехал к Якуту.
– Садись, я тебя на вокзал увезу.
Якут сел. Всю дорогу ехали молча.
– Приехали, – не глядя на Якута, сказал Артур, остановив машину.
– Спасибо и на этом.
– Пожалуйста. Не пиши мне и не звони. Я больше никогда не хочу тебя видеть...
– Слышь, Граф, – перебил Якут. – Ты меня со своей аристократией еще там задолбал. Белые носки, чистые простыни, всегда выбрит, помыт, чистенький – да?! Ты и сейчас хочешь остаться чистенький. А помнишь, как ты меня учил: «Будь жестоким и перестанешь бояться»? Тебе по ночам тобою убитые не снятся?
– Это другое дело. Я мочил врагов, а не детей...
– Ты ничем не лучше меня, – ещё раз перебил Артура Якут и вышел из машины.
Артур недолго посмотрел ему вслед и поехал, про себя проклиная и войну, и армию, и Чечню. Те, кто выжил, утратив веру во все человеческое – отработанный материал в нормальной жизни. Где им, псам войны, места уже нет.
2002
Tags: Проза Project: Moloko Author: Ашихмин Олег