Не для кого не секрет, что сегодня выхаживают глубоко недоношенных деток. Роды на сроке 24-26 недель с успешным сходом сейчас почти рядовая история. Детки весом около 500 г выживают, ре(а)билитируются и даже имеют шанс в последствии не отличаться в своем развитии от сверстников, рожденных своевременно. Но так случается далеко не всегда.
У меня есть друзья в Самаре, к примеру, они же некогда «выходцы» из моих пациентов. В 2004 году мальчик родился на очень раннем сроке, 25-26 недель, весом менее килограмма. Это почти 18 лет назад! Меня это восхищает.Сейчас парень в преддверии совершеннолетия, оканчивает школу, и готовится поступать в ВУЗ. Они дружны с моим старшим сыном. Но в процессе выхаживания малыша применялись ототоксичные антибиотики, потому он потерял слух, оглох. С помощью высокотехнологичной операции, кохлеарной имплантации, возможность слышать восстановили с двух сторон. После длительного процесса реабилитации молодой человек сегодня ничем не отличается от слышащих. Разве что носит за ухом специальные аппараты (речевые процессоры), которые замещают естественный слух. На том пути слухоречевого восстановления мы и познакомились, теперь дружим. Я – специалист в вопросах реабилитации нарушенной слуховой функции.
Сама я рожала давным-давно. Мой старший, Сергей, тоже решил появиться на свет раньше, на 35 неделе беременности. Это сейчас даже недоношенностью не назовешь, а в 2006-м в подмосковном Фрязино это было событием, а, быть может, для кого-то материалом для диссертации. Помню консилиум врачей и панику, боялись, что у малыша не раскроются легкие. Сразу после рождения мальчика моего упрятали в кювез, а потом перевели в отделение недоношенных детей, где набрав вес и покорив желтуху, через 2 недели мы успешно отправились домой. Как ни в чем не бывало.
Часто следствием недоношенности, сочетанной с осложнениями при беременности и в родах, становятся тяжелые и непоправимые заболевания, например, ДЦП. Сугубее выглядят ситуации, когда ко врожденным аномалиям присоединяются приобретенные нарушения, связанные с применением высоких доз препаратов с побочными эффектами, с помощью которых выхаживают деток. На «выходе» получается сложная структура дефекта, а реабилитация и процесс восстановления либо совсем невозможными, либо длятся всю жизнь.
Да, в современном мире даже в России существуют всевозможные скрининги в период беременности. С их помощью можно определить наличие или потенциально возможное проявление тех или иных заболеваний, в том числе и генетических. Подготовиться так можно к рождению «особенного» ребенка, а, быть может, отказаться от рождения вовсе.
Категория семей, с которыми я работаю, это те, что любой ценой доносили, на любом сроке родили, выходили, но в структуре дефекта ребенка имеют нарушенный слух. Причем далеко не всегда это первопричина того, что ребенок нуждается в особых мерах врачебного досмотра и реабилитационных мероприятий. Скажу честно, мне не доводилось работать, общаться с теми, кто решил своими руками вмешаться и усилить естественный отбор. Со мною те, кто живет с понятием «особенности» как с родным и привычным, стремятся любой ценой наверстать «упущенное» природой и генами, чтобы их ребенок учился со слышащими сверстниками на равных условиях. Конечно, получается не всегда. Я с ними в полном согласии с их мнением и во взаимодействии в борьбе с нарушениями.
Ранее, до прихода метода восстановления тотальной глухоты – кохлеарной имплантации, судьба глухишейвыглядела иначе. Даже сверхмощные слуховые аппараты при глухоте бессильны. Даже, если в малой степени они и могут помочь, то уровень качества речи, который можно было достичь, резко отличается от слышащего наличием носового оттенка и скандированности. Но это лучший исход. В противоположном случае – устной речи не было совсем, а человек существует в сообществе глухих и живетв своей «стае» с помощью альтернативного метода коммуникации – языка жестов.
Метод имплантации, который нынче применяется за счет государственных средств в России, доступен каждому нуждающемуся глухому человеку. Но уровень качественной речи после нее достижим далеко не в каждом случае применения кохлеарного импланта. Это, конечно, зависит от ряда факторов. Например, от возраста проведения этой высокотехнологичной операции, а также от качества сопутствующей реабилитации.
Окончательную «путаницу» в картину результативности реабилитации с помощью метода кохлеарной имплантации внесла именно недоношенность. Во-первых, при причине выхаживаемости стало больше глухих. Не выхаживали ототоксичными препаратами ранее, было меньше, логично. Во-вторых, глухиша из глубоконедоношенных выявляют рано, а, значит, гипотетически он перспективен, с точки зрения возраста как кандидат для качественного развития речи. А на деле, даже если все условия успешной имплантации соблюдены, то она (недоношенность) точно результат «смажет» в силу сложной структуры дефекта в большинстве случаев. Даже, если это всего лишь моторная задержка развития, например.
На днях опубликовала статью с посылом о том, что дети должны учиться вместе. Это посыл не мой, а государственный, под эгидой шагающей по стране инклюзии. И встретила страшное сопротивление. За безликими акаунтами писали и пишут реальные люди, что не желают инвалидов называть «особенными», играть и учиться вместе. Требуют изоляции больных детей отздоровых. Речь в баталиях шла, конечно, далеко не только о глухоте и реабилитации, о чем писала я, а вообще об инвалидности и «нормиках», их взаимодействии.
Понятным стало для меня, что общество не имеет достаточной информации о МОИХ глухишах. Потому я испытываю острую потребность писать о глухоте, реабилитации, методе кохлеарной имплантации, чтобы в обществе формировать понимание и соответствующее отношение к лицам с нарушением слуховой функции.
Написала статью о непривычной обществу глухоте, хотела сказать примерно о том же, что и тут. Но аудитория прошла мимо. Им неинтересна глухота. Они не желают с нею знакомиться и уживаться. Потому в данном материале пришлось «приманить» на недоношенность, хотя она часто совсем не безучастная…
#глухота #тугоухость #кохлеарнаяимплантация
#недоношенность
#недоношенныедети
