Прежде, чем давать ответ, часто приходится разъяснять вопрос. В данном случае, речь об «оазисах», нередко упоминаемых в контексте протерозойской — существовавшей ранее 541 миллиона лет назад — биосферы. Термин не однозначен, но подразумевает некие ограниченные по площади участки, на которых концентрировались окаменелости эдиакарского и предшествующего периодов. «Кладбища», приуроченные к местам оползней, разом захоранивавших большое количество существ, конечно, были характерны и для последующих эпох. Но тут имеется ввиду другое. В докембрии было мало мест, где имелось кого захоранивать. Жизнь наличествовала лишь в отдельных местах — оазисах.
И речь, разумеется, не просто о жизни, а о жизни по меркам докембрия высокоорганизованной. О многоклеточных животных или — такое нередко бывает с протерозойскими окаменелостями — о чём-то непонятном науке, загадочном, но, возможно, животными являвшемся. В форме бактерий, архей, а затем и одноклеточных эукариотов, жизнь, разумеется, уже тогда присутствовала везде. В том числе наверняка и на суше — в грунтовых водах.
В океане же животные образовывали локальные сообщества. И если позже — в кембрии и вообще в палеозое до официального выхода на сушу, — обителью жизни являлись тропические мелководья, то в протерозое… и мелководья наличествовали не всегда.
Но кстати о мелководьях. Таковые образуются на ближайшей к берегу части континентального шельфа — обширной, выточенной прибоем ступенчатой полки на глубине около 200 метров, переходящей в континентальный склон. С континентами и прибоем в протерозое всё было в порядке. От современных стандартов в этом плане отличалась лишь Земля архейской эпохи.
В периоды оледенений моря отступают и шельф осушается, что приводит к практическому исчезновению мелководий. Берег переходит в склон — в подводный обрыв — непосредственно. Что само по себе в прошлом становилось катастрофой для живого. Не только в протерозое, но и в морях палеозоя, фотосинтез осуществлялся лишь на дне — не умеющими плавать бактериями. Селиться же в товарных количествах они могли на глубинах не более 50 метров, — не до 200, как ныне.
И что касается оледенений, протерозойский эон отличался суровым климатом. Не считая бессчётного множества «мелких» (сравнимых с вюрмским), на эту эпоху приходится эпическое, длившееся полмиллиарда лет гуронское оледенение и криогений, — когда Земля замёрзла в буквальном смысле, — океаны покрылись льдом и жизнь почти прекратилась. Причём страшнейшее в истории планеты оледенение тоже не ограничивалось рамками одного периода. Начав замерзать ещё в тонии — 750 миллионов лет назад, Земля окончательно оттаяла уже только в эдиакарии — 600 миллионов лет назад.
...То есть, первая причина существования оазисов — редкость мест, где животные могли бы поселиться. При низком уровне океана полоса мелководий, именно, распадалась на отдельные, небольшие, изолированные островки. Но это — лишь одна из причин, к тому же актуальная не всегда. Собственно, только исчезновение «оазисов», как явления, можно связать с повышением уровня моря в эдиакарский период. Возникновение же оазисов имеет иные объяснения.
Главным и первым фактором стал кислород, которого в протерозое было мало. Соответственно, условия для относительного процветания существ по тем временам «высокостоящих» — губок или, вернее, их додревних аналогов — складывались там, где вода кислородом обогащалась. А именно, в устьях рек, — хотя, сами реки ещё были безжизненными. Тем не менее, струящаяся вода захватывала кислород из атмосферы и обогащала им морскую. Немаловажную роль играло и течение само по себе. Движение воды приносило пищу фильтраторам, не умевшим ещё как следует воду прокачивать.
Появление же животных на определённом участке дна означало и запуск положительной обратной связи. Ибо следующей по счёту глобальной проблемой жизни в протерозое была незамкнутость круговорота веществ в природе. Продуценты — растения — резко преобладали, консументов же и редуцентов остро не хватало в биосфере. Что приводило к постоянным потерям — минерализации — важнейшего удобрения — фосфора.
Появление на определённой территории консументов — животных — приводило к возвращению фосфора в оборот, бурному расцвету нуждающихся в нём бактерий и водорослей, и увеличению кормовой базы для животных. В оазисах возникали сложные, а значит куда эффективнее использующие ресурсы экосистемы.
Данный — экологический —фактор продолжал действовать и после того, как с кислородом стало проще. Концентрация же жизни в оазисах утрачивала актуальность по мере возрастания приспособленности консументов, находивших пригодными для поселения всё более обширные территории и переводивших там биомассу в доступную редуцентам форму. В конце протерозоя, однако, картина была смазана упомянутым выше дефицитом отмелей.
