Эти экспонаты не выставляют на всеобщее обозрение — не упустите возможность посмотреть их здесь. Я накопал в запасниках редкие фото и личные вещи наследника Алексея Николаевича. И разложил их по годам — так устроены фотоальбомы моих детей. Никакой политики, мне просто интересно, как рос этот мальчик. Который нам всем до сих пор не совсем чужой.
«МЫ, НИКОЛАЙ ВТОРЫЙ,
Император и Самодержец Всероссийский, Царь Польский и Великий Князь Финляндский, и проч., и проч., и проч.,
объявляем всем верным Нашим подданным: в ЗО-й день сего июля любезнейшая супруга Наша Государыня Александра Феодоровна благополучно разрешилась от бремени рождением Нам сына, нареченного Алексеем. [...]
Дан в Петергофе в 30-й день июля в лето от Рождества Христова тысяча девятьсот четвертое, царствование же Нашего в десятое». Из Высочайшего Манифеста о рождении цесаревича
От 0 до 5 лет
«... вошла Императрица с Великим Князем Наследником на руках. Она шла к нам с очевидным намерением показать мне сына, которого я еще не знал.
На лице ее сияла радость матери, которая увидела, наконец, осуществление самой заветной своей мечты. Чувствовалось, что она горда и счастлива красотой своего ребенка.
И на самом деле, Цесаревич был в то время самым дивным ребенком, о каком только можно мечтать, со своими чудными белокурыми кудрями и большими серо-голубыми глазами, оттененными длинными, загнутыми ресницами. У него был свежий и розовый цвет лица здорового ребенка, и когда он улыбался, на его круглых щечках вырисовывались две ямочки».
Из воспоминаний учителя царских детей Пьера Жильяра
«Он был прелестный, ласковый мальчик, самый красивый из всех детей. Родители и няня Мария Вишнякова в раннем детстве его очень баловали, исполняя малейшие капризы.
И это понятно, так как видеть постоянные страдания маленького было очень тяжело; ударится ли он головкой или рукой о мебель, сейчас же появлялась огромная синяя опухоль, показывающая на внутреннее кровоизлияние, причинявшее ему тяжкие страдания.
Пяти-шести лет он перешел в мужские руки, к дядьке Деревенько.
Этот, бывало, не так баловал, хотя был очень предан и обладал большим терпением.
Когда он стал подрастать, родители объяснили Алексею Николаевичу его болезнь, прося быть осторожным. Но наследник был очень живой, любил игры и забавы мальчиков, и часто было невозможно его удержать.
«Подари мне велосипед», — просил он мать. «Алексей, ты знаешь, что тебе нельзя!» — «Я хочу учиться играть в теннис, как сестры!» — «Ты знаешь, что ты не смеешь играть». Иногда Алексей Николаевич плакал, повторяя: «Зачем я не такой, как все мальчики?». Анна Танеева (Вырубова), фрейлина императрицы
«Наследник принимал горячее участие, если и у прислуги стрясется какое-нибудь горе. Его Величество был тоже сострадателен, но деятельно это не выражал, тогда как Алексей Николаевич не успокаивался, пока сразу не поможет.
Помню случай с поваренком, которому почему-то отказали в должности. Алексей Николаевич как-то узнал об этом и приставал весь день к родителям, пока не приказали поваренка снова взять обратно. Он защищал и горой стоял за всех своих». Анна Танеева (Вырубова), фрейлина императрицы
«Он страдал главным образом от отсутствия товарищей. Когда Алексею Николаевичу захотели подарить осла, долго, но безрезультатно обращались ко всем барышникам в Петербурге; тогда цирк Чинизелли согласился уступить старого осла, который по дряхлости уже не годился для представлений.
И вот таким образом Ванька появился при Дворе, вполне оценив, по-видимому, дворцовую конюшню. Ванька был бесподобное, умное и забавное животное. Он с большой ловкостью выворачивал карманы в надежде найти в них сладости. Он находил особую прелесть в старых резиновых мячиках, которые небрежно жевал, закрыв один глаз, как старый янки». Пьер Жильяр, учитель
6-10 лет
«Живость его не могла умериться его болезнью, и, как только ему становилось лучше, как только утихали его страдания, он начинал безудержно шалить, он зарывался в подушки, сползал под кровать, чтобы напугать врачей мнимым исчезновением...
Когда приходили Княжны, в особенности Великая Княжна Анастасия Николаевна, начинались страшная возня и шалости. Великая Княжна Анастасия Николаевна была отчаянной шалуньей и верным другом во всех проказах Цесаревича, но она была сильна и здорова, а Цесаревичу запрещались эти опасные для Него часы детских шалостей». Софья Офросимова, фрейлина императрицы
«Однажды, когда он играл с Великими Княжнами, ему сообщили, что во дворец пришли офицеры его подшефного полка и просят разрешения повидаться с Цесаревичем.
Шестилетний ребенок, тотчас оставив возню с сестрами, с важным видом заявил: «Девицы, уйдите, у наследника будет прием». Юлия Ден, фрейлина императрицы
«В классной комнате, где проходят занятия с наставниками, атмосфера доброжелательства. Учителя прощают ребенку его привычку оставлять на уроки свою собаку по кличке Джой и кота. „Котик“ — так его зовут — присутствует на всех уроках своего хозяина. После занятий игра в горелки с друзьями». Газета «Кронштадтский Вестник»
«Цесаревич не был гордым ребенком, хотя мысль, что он будущий царь, наполняла все его существо сознанием своего высшего предназначения.
Однажды Цесаревич вошел в кабинет Государя, который в это время беседовал с министром. При входе наследника собеседник Государя не нашел нужным встать, а лишь, приподнявшись со стула, подал Цесаревичу руку.
Наследник, оскорбленный, остановился перед ним и молча заложил руки за спину; этот жест не придавал ему заносчивого вида, а лишь царственную, выжидающую позу.
Министр невольно встал и выпрямился во весь рост перед Цесаревичем. На это Цесаревич ответил вежливым пожатием руки. Сказав Государю что-то о своей прогулке, он медленно вышел из кабинета.
Государь долго глядел ему вслед и, наконец, с грустью и гордостью сказал: «Да, с ним вам не так легко будет справиться, как со мной». Софья Офросимова, фрейлина императрицы
С 11 и до неполных 14 лет
«Царевич носил защитную форму, высокие русские сапоги, гордый тем, что похож на заправского солдата. Он обладал превосходными манерами и свободно говорил на нескольких языках. Со временем его робость прошла, и он стал обращаться с нами, как со старинными друзьями.
Всякий раз, здороваясь, Царевич для каждого из нас придумывал какую-нибудь шутку. Подойдя ко мне, он имел обыкновение проверять, все ли пуговицы на моем френче застегнуты. Естественно, я старался оставлять одну или две пуговицы незастегнутыми.
В этом случае Царевич останавливался и замечал мне, что я „снова неаккуратен“. Тяжело вздохнув при виде такой неряшливости с моей стороны, он застегивал мои пуговицы, чтобы навести порядок». Генерал Джон Хенбери-Вильямс, английский представитель при русской Ставке Верховного главнокомандующего.
«[После известия об отречении]... я пошел к Алексею Николаевичу и сказал ему, что Государь возвращается завтра из Могилева и больше туда не вернется.
Он сильно покраснел и был взволнован. После нескольких минут молчания он сказал: — Если нет больше Царя, кто же будет править Россией?
Я объяснил ему, что образовалось Временное правительство, которое будет заниматься Государственными делами до созыва Учредительного собрания, и что тогда, быть может, его дядя Михаил взойдет на престол. Я еще раз был поражен скромностью этого ребенка». Пьер Жильяр
«Он многое понимал и понимал людей. Но он был замкнут и сдержан. Он был страшно терпелив, очень аккуратен, дисциплинирован и требователен к себе и другим. Он был добр, как и отец, в смысле отсутствия у него возможности в сердце причинить напрасно зло.
Но он имел большую волю и никогда бы не подчинился постороннему влиянию. Вот Государь, если бы он опять взял власть, я уверена, забыл бы и простил поступки тех солдат, которые были известны в этом отношении.
Алексей Николаевич, если бы получил власть, этого бы никогда им не забыл и не простил и сделал бы соответствующие выводы». Клавдия Битнер, дававшая наследнику уроки в в ссылке в Тобольске в 1917 году.
«Матрос Нагорный прошел мимо моего окна, неся маленького больного на руках; за ним шли Великие Княжны, нагруженные чемоданами и мелкими вещами. Я захотел выйти, но часовой грубо оттолкнул меня в вагон.
Я вернулся к окну. Татьяна Николаевна шла последней, неся свою собачку, и с большим трудом тащила тяжелый коричневый чемодан. Шел дождь, и я видел, как она при каждом шаге вязла в грязи». Пьер Жильяр о расставании с царской семьей по прибытии в Екатеринбург 30 апреля 1918 года.
«В последние дни столице Красного Урала Екатеринбургу серьезно угрожала опасность приближения чехо-словацких банд. В то же время был раскрыт новый заговор контр-революционеров, имевший целью вырвать из рук Советской власти коронованного палача. Ввиду этого Президиум Уральского Областного Совета постановил расстрелять Николая Романова, что и было приведено в исполнение 16-го июля.
Жена и сын Николая Романова отправлены в надежное место. Документы о раскрытом заговоре высланы в Москву со специальным курьером». Газета Известия, 19 июля 1918 года.
