Точная дата рождения героя этой истории не известна, но известно, что свои аферы он проворачивал, будучи 12-летним мальчишкой и точно после 1930 года.
Почему именно после 1930? Именно тогда в СССР началась очередная агитационная компания, объявившая пионеров «лёгкой кавалерией» и вменившая им обязанности по проверке «сектора питания». Пионеры приходили в учреждения общепита и инспектировали чистоту и качество приготовления пищи, ведь проблема общественного питания в 30-е стояла довольно остро.
Так вот, наш криминальный талант, пользуясь «честным пионерским», проникал в различные государственные учреждения, где усиленно питался, инспектировал чистоту, а также столы работников.
На его счету — обнесённые Наркомтяжпром, Наркомсовхоз, Наркомснаб, Наркомздрав, МК ВКП(б), Цекомбанки ряд других учреждений. Особенно полюбился Вальку Наркомфин, здание огромное, с большим количеством трудящихся.
Передаю микрофон самому самородку: «23 сентября я пошёл в Наркомфин на Ильинке, дом 9, и пришёл в партком, подойдя к председателю, сказал, — я лёгкий кавалерист из подшефной школы, пришёл проверить ваше питание, а она, не проверив документов, сказала — мы этим делом не ведаем, а иди к председателю месткома Орловской, она тебя допустит по проверке столовой. Я тут же пришел в местком и спросил, кто тут будет Орловская, находившаяся здесь же женщина сказала — я, тогда я сказал, я лёгкий кавалерист из подшефной школы, она меня спросила — из 11-й школы, что ль, я сказал — да, ну ладно, а сама тут же вызвала к себе бригадира питания.
Она и познакомила меня со своей столовой, водила во все цеха питания, на кухню, в кладовую и накормила обедом, после чего я ушёл из столовой около 18 часов и, не выходя из наркомата, поднялся на 3-й этаж в 12-м подъезде, зашёл в комнату месткома, где убиралась уборщица, которой сказал: «Ты не убирай и не запирай комнату, здесь будет собрание комсомольцев».
Уборщица тут же, немножко убрав, ушла в другую комнату, а я в это время вскрыл ножом стол председателя, у которой и нашёл много других ключей, которыми открыл стоявший здесь же шкаф, где и нашёл маленький несгораемый ящик, открыл его лежащим в шкафу ключом и взял себе 95 рублей лежащих в нём денег, после чего вскрыл ещё три стола в другой комнате, где нашёл только одни ключи и, ничего не взяв в них, совсем ушёл из наркомата».
Очень Вале понравилось в Наркомфине, поэтому с проверками туда он наведывался ещё три раза. Первые два просто походил по столовке и кухне, вкусно откушал, а на третий раз, приглядевшись и выгадав момент, совершил грандиозный рейд, получив увесистый навар.
«...30 сентября пришёл в наркомат и пошёл в местком, вскрыл один стол, взял себе из ящика серебряную ложечку и чашечку, конфетки, один рубль, один перочинный ножик, железное зеркало, пару яблок, облигации пятилетки в 4 года на сумму 65 руб., которые тут же и порвал, после чего пошёл по зданию наркомата во все отделы... где во всех комнатах я вскрыл больше 80 столов и забрал из них одну печать-факсимиле, которую тут же разорвал (это сделал потому, чтобы не оставляли в комнате в столе в незакрытом ящике), пачку папирос «Алжир», 12 штук карандашей, одну тетрадку, пудреницу, после чего и ушёл из наркомата без пропуска (при моем приходе в наркомат 30 сентября мне дежурный по Наркомфину выдал пропуск, не спросив документы, только сказал — куда идёшь, а я ему ответил — иду в редакцию Финкор, ну а он и дал пропуск)».
Но это ещё не всё! В тот же день Валя добрался и до кабинета наркома Гринько. Там, правда уже работали полотёры, но юный аферист не растерялся и сказал, что он — сын товарища Гринько, будет ждать отца, поэтому пусть они не закрывают дверь. Работники ушли, и Валентин с чувством, толком и расстановкой проверил столы, правда, «ничего подходящего для себя не нашёл и, не заперев, ушёл».
Самый эпичный момент в его воровской карьере — ограбление известного чекиста Яна Ольского, заместителя Микояна. Слово Вале: «Я узнал, что в столовую приехал тов. Ольский, и когда он проходил в столовой вместе с шестью какими-то лицами, он обратил на меня внимание и спросил — мальчик, ты откуда, я сказал — я из подшефной школы из лёгкой кавалерии, проверяю питание в этой столовой. Тогда он мне сказал, что же ты проверяешь одну столовую, хочешь проверить все столовые, я ему сказал — хочу. Он мне сказал — ты знаешь, где находится Наркомснаб, приходи ко мне, я тебе дам удостоверение, я Ольский, заместитель Микояна, сказав ему — ладно, я завтра приду, до свидания».
Валёк приходит в наркомснаб на следующий день, где его провожают в кабинет Ольского. Ольский вспоминает мальчика, идёт за товарищем, который выписывает удостоверения, а Валя, не теряясь, в это время шерстит стол в поисках наживы. И находит — часы, которые немедленно переезжают к нему в карман.
Ольский возвращается с товарищем, но машинистки все уже ушли по домам, поэтому выдача удостоверения откладывается на завтра. Чем Валя, несомненно, доволен.
На следующий день он, дождавшись, когда Ольский выйдет, снова залез в стол, откуда вытащил «от часов золотой брелок и хотел взять кинжальчик», но в этот момент чекист возвращается. Неловко выходит. Ольский спрашивает: «Ты, парень, что делаешь?», а Валёк теряется и молчит в ответ, за что этапирован в 22 ОМ, откуда убегает, продолжая свои похождения.
Попался Валентин на попытке сбыть дорогой фотоаппарат, украденный у работника Центральной печати Новикова. На следствии всё подробно описал, а поступки объяснял тем, что хотел проучить слишком доверчивых советских номенклатурщиков: «Кражами я занимаюсь уже четыре года. Ворую только в государственных учреждениях и то только в столах сотрудников беру деньги, карандаши и разные канцелярские принадлежности. Надо же учить дураков, когда они плохо относятся, оставляя без присмотра незапертые столы с секретными и другими бумагами. Ворую я один самостоятельно без товарищей и никаких товарищей не признаю, так как одному это сделать лучше, а то товарищи могут засыпать».
Судили его в конце 1935 года, буквально за пару месяцев до ужесточения наказания за поступки для несовершеннолетних. Но неизвестно, повезло ли ему: согласно решению суда, клептоман Валентин Егоров был отдан в руки карательной психиатрии — Экспериментально-дефектологический институт. О дальнейшей его судьбе ничего неизвестно.
Имхо, не было у Валька никакой клептомании, был холодный расчёт и криминальный талант — но не могли же советские власти признать, что честный пионер мог сознательно обносить целые учреждения и уважаемых наркомов целых четыре года совершенно безнаказанно.
А как оценить его, даже не знаю: с одной стороны, воровать, конечно, плохо, а с другой — ну очень угарно и красиво были обстряпаны аферки Вали.
Автор - Жанна Канаева, #канаевакат
