Есть мнение, что прародиной человечества является Восточная Африка. Это мнение всех бесит, однако, антропологи и палеонтологи вынуждены его поголовно разделять, как основанное на неопровержимых фактах. Тут ничего не поделаешь. Прародину не выбирают.
Но, кстати, о Восточной Африке. Она не такая уж и восточная, так как регион, в котором произошли все основные события антропогенеза, чрезвычайно вытянут вдоль Индийского океана — от Эфиопии до крайнего юга континента. Причём, роль именно Южной Африки последнее время представляется всё более высокой. Важно, однако, что выбор предками людей именно Восточной Африки не случаен. На репутацию им было наплевать, — обезьяны же, — зато место казалось очень подходящим.
Восточная Африка — в вышеуказанном понимании — зона саванн. Не только саванн. Конкретная комбинация жарких степей с редколесьями, джунглями и полупустынями неоднократно менялась за последние миллионы лет вместе с климатом, становящимся то влажнее, то суше. Но всегда остававшегося жарким — Африка же. Соответственно, всегда оставались и саванны.
Саванна — разбавленное баобабами и гористыми участками травяное море. Сравнительно с лесом, в том числе и тропическим, это — исключительно продуктивный ландшафт. Хотя и кажется, что растительности в степи меньше, ситуацию нужно видеть в динамике. Фосфор не консервируется на столетия в стволах деревьев, а оборачивается трижды за год. То есть, ежегодно образующаяся биомасса здесь выше, чем где бы то ни было.
Как следствие, в саванне на квадратный километр приходится до сотни крупных травоядных. Мелких же животных несравненно больше. Их просто невидно в траве, но они кишат. Птицы же плотно занимают все недоступные с земли возвышенности, не брезгуя даже спинами буйволов и носорогов.
Только в саванне возможна картина, когда газели пасутся буквально под носом у льва. Бегая быстрее, они лежащего хищника не боятся. Да и в любом случае, безопасных пастбищ тут нет. Охотничий участок львиного прайда так мал, что лев с места для отдыха видит его границы. И только в саванне возможна и ситуация, когда проблема охотника не в убийстве добычи, а в её сохранении. Хищникам второго эшелона приходится следить не только за жертвами, но и за львами, являющимися за своей пресловутой долей к леопардам. А иногда и к гиенам. Хотя, в последнем случае львы побеждают не всегда. Стая гиен — вторая по значимости сила в саванне. Без самца, одни львицы, не смогут защитить не только добычу, но и львят.
...Крокодилы в сухой сезон лежащие в обмелевших реках штабелями, — это само собой. Саванна — место очень богатое, но и очень опасное. Экологическое пространство там не только ценнейший приз, но и серьёзный, универсальный вызов. Что предполагает быструю эволюцию претендентов. Причём, в направлении общего усложнения, — повышения эффективности отношений с хорошо приспособленными видами врагов, жертв и конкурентов, — а не, допустим, адаптации к тяжёлым условиям, которая усложнения может не требовать.
Именно этот момент и важен для понимания. Эволюция может идти — и идёт — везде, приводя к удивительным результатам в Арктике и в глубинах океана возле подземных гейзеров. Где появляются, например, «железные улитки». Но, приспосабливаясь к вызовам среды, улитка останется просто улиткой, и даже бактерия — бактерией. Очень — иногда фантастически хитроумно — специализированной улиткой или бактерией. Становиться чем-то сверх этого ей, в общем случае, не требуется. Тяжёлые условия предполагают лишь приспособление к ним, как к таковым, что в некоторых случаях, — примером может служит потеря зрения пещерными животными, — допускает даже упрощение. Сложность, в любом случае,не даст тех же преимуществ, что и неприхотливость.
Новая форма позволяет поддержать канал переводом на карту
Как следствие, на ниши с условиями трудными и даже экстремальными вытесняются эволюционные аутсайдеры. С другой стороны, благоприятные условия создают конкурентную среду, в которой виды вынуждены вступать в гонку вооружений. В результате, регионы с максимальными биологической продуктивностью и видовым разнообразием превращаются в эволюционные локомотивы, генерирующие прогрессивные, более сложные формы жизни. Распространение эволюционных изобретений — разума, рук и речи в том числе, — от экватора к полюсам вполне закономерно.
