После Ливерпуля нас неожиданно занесло во Францию на речку Сена. Есть на этой речке такой славный город Руан. Славен он по двум причинам: это древний город, дома в центральной его части построены 400 лет назад. А ещё он славен тем, что здесь на центральной площади сожгли знаменитую Орлеанскую деву Жанну Дарк. Ну ещё можно сказать, что Руан второй по величине город Франции. Кстати, французы очень удивляются, когда мы, русские, произносим название этого города. На их языке это слово звучит как Уан.
У нас на учебном судне был один грузовой трюм. В Руане мы загрузили его солодом (шелуха от овса). Из этого солода, насколько я помню, делается пиво. А англичане пошли ещё дальше: из этого сырья они изготавливают бражку и гонят из неё самогон, потом разливают в дубовые бочки и получается замечательный по своим вкусовым качествам напиток виски. Кажется так. Так вот, этот солод мы должны были отвезти в Англию, в порт Кардифф. То ли у англичан своего овса не хватало, то ли французский солод обладал какими-то особыми качествами — не знаю.
Пароход наш поставили под погрузку далеко за городом, выше по течению были мосты, и большие пароходы там не ходили. Поэтому в тот раз я толком Францию не рассмотрел. Это случилось позднее, через несколько лет, когда работал уже помощником на танкерах. Расскажу этот случай, хоть он не совсем про курсантов.
Году, кажется, в 1974 после отпуска я должен был возвратиться на свой танкер «Красноводск», но он задержался на эскадре в Средиземном море. И меня направили временно на танкер «Сумы», который делал короткие рейсы на Европу. В первый же рейс мы зашли в Роттердам, половину груза (дизтопливо) оставили там, а со второй половиной, при уменьшенной осадке судна, поднялись по Сене в Руан.
На «Сумах» капитаном был Виктор Труба — замечательный парень 36 лет, а старпомом был не менее замечательный Володя Выговский. Володя в раннем детстве пережил блокаду в Ленинграде, но, несмотря на это, остался жизнерадостным, добродушным человеком с большим чувством юмора. Мы с ним быстро подружились.
И вот, когда мы пришли в Руан, старпом говорит мне, что нам просто необходимо подробнее ознакомиться с этим замечательным городом. Мы взяли с собой для компании буфетчицу Свету 19 лет и повара Таню 27 лет.
Первым делом Володя затащил нас в католический собор (фото прилагается). К тому времени я много чего повидал на море и мои атеистические понятия об устройстве вселенной уже несколько пошатнулись. Однако я и сейчас не большой любитель ходить по церквям. Всё там мне кажется ненастоящим. Вроде бы, наивно ставить свечку перед иконой и о чём-то просить изображение святого. Но в католическом соборе я ещё больше удивился: здесь вместо привычных нам, православным, икон стояли в небольших нишах статуэтки святых, и свечки надо было ставить перед ними. Собор был совершенно пустой, только одна женщина стояла и молилась. Похоже, что французы не слишком набожная нация. У наших церквей всегда можно увидеть людей.
Володя купил четыре свечки, три отдал нам. А четвёртую пошёл ставить перед статуэткой Девы Марии. Поставив свечку, Володя, склонив голову, со смиренным выражением лица и сложив ладони перед собой, стоял и что-то шептал неслышно. Я, когда увидел советского старпома в виде молящегося смиренного католика, еле удержался от смеха. А смеяться в храме нельзя. Что он там мог шептать? Молитвам нас в училище не учили. Может быть, он решил продиктовать Деве Марии пару страниц из Устава Морского флота?
Но, поскольку свечи были в руках, надо было их использовать. Я тихонько сказал Свете: «Смотри, вон там в нише стоит какой-то пожилой святой. На вид вполне приличный мужчина. Давай ему свечки поставим?» Света молча кивнула, ей было всё равно. Великолепие старинного собора немного придавило её. Мы подошли к симпатичному святому, зажгли свечки, поставили их, сложили смиренно ручки и сделали вид, что молимся. А я, между тем, попытался прочесть и перевести латинскую надпись в ногах святого старца. Надо же знать, у кого мы попросили покровительства. Получилось «Святой Антоний». Но это мне мало о чём говорило. Непонятно, за какие разделы нашей грешной жизни он отвечает.
Немного помолившись и побродив по храму, мы вышли на улицу. Здесь старпом изменил выражение лица со смиренного на обычное повседневное весёлое и спрашивает меня: «Вы какому святому свечки поставили?» Я, ничего не подозревая, беспечно ответил: «Да какому-то Святому Антонию!» Володя весело рассмеялся: «Вова, это серьёзно! У тебя один сын?» — «Один». — «Ну, теперь у тебя много детей будет! Этот Антоний как раз по ихнему штатному расписанию несёт ответственность за рождение детей. Так что готовься. И ты, Света, готовься!»
Мы со Светой легкомысленно посмеялись над его пророчеством. А зря! Не знаю, как у Светы, а у меня после этого Антония, кроме первого сына, родилось ещё пятеро детей: всего пять мальчиков и одна девочка. Похоже, Святой Антоний знает своё дело, свою должностную инструкцию исполняет добросовестно.
Старпом в Руане был не первый раз. Со знанием дела объяснил нам, что необходимо в этом городе сделать ещё две вещи: постоять на том месте, где сожгли на костре Жанну Дарк, и выпить французского шампанского в ближайшем от костра ресторане. Совсем рядом с храмом находилась древняя каменная круглая башня, в которой держали в заточении несчастную Жанну, пока добросовестные католики выясняли, ведьма она или нет. На соседней площади прямо на камнях мостовой был нарисован белой краской большой крест. Это место, где был костёр. Никаких памятников и надписей в то время не было. Я посмотрел в Интернете, как сейчас выглядит эта площадь — там всё теперь по другому.
Постояли с девушками около этого креста. Немного взгрустнулось. Никогда не пойму, как можно было живьём сжечь девушку, которая спасла Францию от англичан. Сопливый король сидел в своём Лувре и боялся приехать на фронт, чтобы покомандовать своими войсками. А простая деревенская девушка привела разбитую армию в порядок, возглавила её и разбила англичан. И её за это казнили свои же. Это позор Франции. Что за народ такой! Никогда нам не понять этих европейцев.
Тут же, недалеко от костра, расположился ресторан со стеклянными стенами. Мы, конечно, зашли, сели за столик.
Народу в ресторане никого, слишком рано для посетителей. Подошёл официант, симпатичный француз лет шестидесяти. Я стал на английском дружески выяснять с ним отношения. Но, к моему удивлению, официант сделал суровое лицо и категорически заявил на французском, что он ничего не понимает. Тогда я его спросил, может быть, он знает немецкий. Тот категорически затряс головой — нет, мол, ни на каком языке, кроме французского, я говорить не намерен.
В конце концов, нам надоел этот спектакль, и я предложил старпому: «Володя, да пошли отсюда! Тут других ресторанов полно». Мы встали и пошли на выход. Но, к нашему удивлению, официант забежал перед нами, вытянул руки перед собой. Мы остановились. Он что-то затараторил на французском, показывал всем видом, что нам надо вернуться и сесть за стол. Мы с Володей переглянулись, пожали плечами и решили вернуться.
Официант принял заказ, быстро накрыл стол, всё было очень хорошо. Оказывается, он неплохо знал ресторанный английский. Пока мы ели и пили, француз стоял в сторонке и ждал указаний. Мне всё-таки было любопытно, что с ним произошло. Я встал из-за стола, подошёл к официанту и дружески спросил его, почему он отказался нас сначала обслуживать. Старик попросил извинить его и объяснил, что он сначала принял нас за немцев. А потом, когда услышал русскую речь, понял свою ошибку. Я поинтересовался, почему он так не любит немцев. Оказывается, в молодости он был солдатом и участвовал в войне с немцами. С тех пор он не переносит немецкую речь и самих немцев. А русские — это совсем другое, они немцам накостыляли, поэтому русские — лучшие друзья французов. Патриот, одним словом. Да, видно, немцы сильно надрали им задницу, если обида до сих пор не прошла. Показательный случай.
