13 мая 1905 года (по старому стилю) все французские газеты взорвались новостью: «Знаменитый русский миллионер и владелец текстильных мануфактур Савва Тимофеевич Морозов убит в номере отеля Роял».
Французские власти возбудили уголовное дело, но так и не дождавшись ответа русской жандармерии, несмотря на все нестыковки, вскоре его закрыли, изменив формулировку на «самоубийство».
И тут же в российских газетах появились сообщения о том, что, «будучи слаб рассудком», знаменитый промышленник и меценат, застрелился. Бессовестную, циничную ложь о сошедшем с ума Морозове-самоубийце большевики тиражировали долгие годы. Тем не менее, вопрос о том, кому была выгодна смерть Саввы Морозова и какую роль в ней сыграла его роковая любовь, актриса Мария Андреева, до сих пор не дает покоя историкам.
Основатель династии Морозовых, Савва Игнатьевич I, безграмотный крестьянин, обладавший удивительной деловой хваткой, еще будучи крепостным, организовал производство шелковых тканей. К 50-ти годам выкупил не только себя и всю свою огромную семью, но и созданные им предприятия. После его смерти, дело отошло в руки его 4-х сыновей. Никольская мануфактура досталась отцу Саввы Морозова II, Тимофею.
Двое старших братьев Саввы умерли в младенческом возрасте, а младший к семейному бизнесу интереса не проявлял, оттого единственным наследником огромного дела стал Савва Тимофеевич.
Он с отличием закончил московский университет, несколько лет работал на одной из лучших текстильных фабрик Манчестера и даже защитил диссертацию по химическим красителям в Кембридже. А когда отец решил отойти от дел, вернулся домой и в 27 лет возглавил мануфактуру.
К концу 90-х прошлого века на его фабриках, которые в год выпускали 440 пудов пряжи, 26 тысяч пудов ваты и почти 2 миллиона кусков ткани, работало больше 13 тысяч человек.
А личные доходы Саввы Тимофеевича составляли 150 тысяч рублей в год (ровно в 10 раз больше, чем тогдашнее годовое жалование премьер министра Сергея Витте).
Будучи баснословно богатым человеком, в быту Савва Морозов был весьма скромным и неприхотливым. С бОльшим удовольствием он тратил деньги на благотворительность и своих рабочих. Один из первых ввел оплату работницам по беременности, упразднил штрафы, строил жилье и больницы для работников, детские сады и ясли для их детей.
Кроме всего прочего, щедро финансировал партию большевиков, но вовсе не потому, что придерживался их взглядов. Тому была совершенно иная причина.
В 1898 году Савва Тимофеевич познакомился с актрисой МХАТа Марией Федоровной Желябужской (сценический псевдоним - Мария Андреева) и потерял голову от любви. Андреева была для него звездой, которую можно лишь безмолвно обожать, трепетно и терпеливо ожидая, когда она до него снизойдет.
И Мария Федоровна снисходила... всякий раз, когда ей нужны были деньги. При этом, нимало не смущаясь, говорила:
«Савва это редкая букашка, которую можно приколоть булавочкой в свою коллекцию. Авось пригодится».
Морозов оплачивал все ее прихоти. А их, к слову сказать, было вдвое больше, чем у любой другой женщины: личные и партийные. Андреева была фанатично предана партии большевиков и даже входила в состав боевой организации РСДРП.
Именно Мария Андреева познакомила Савву Морозова с Максимом Горьким. И, как тогда казалось промышленнику, между ними завязалась искренняя и крепкая дружба.
Именно по просьбе Андреевой, Савва Тимофеевич оплачивал все нужды большевиков. На его деньги издавались их первые легальные газеты: «Новая жизнь» в Петербурге, «Искра» и «Борьба» в Москве.
По просьбе обожаемой Марии Федоровны, укрывал беглых революционеров, выкупал их из тюрем, устраивал на свои фабрики. В частности небезызвестного Леонида Красина, который сыграл не последнюю роль в его трагической судьбе.
То, что Мария Федоровна беззастенчиво использует Морозова понимали все вокруг, кроме самого Саввы Тимофеевича. Он упорно отказывался верить в меркантильность возлюбленной. Иллюзии рухнули, когда Морозов узнал, что Мария, на его же деньги, сожительствует с «преданным другом» - Максимом Горьким.
С этого момента безразмерный кошелек по имени Савва Тимофеевич Морозов закрылся для большевиков навсегда. И тут же «Искра», издаваемая на его деньги, начала поливать промышленника грязью, печатая небылицы, как голодают и умирают от непосильного труда рабочие его мануфактур. На самих же фабриках начались волнения, искусно спровоцированные ни кем иным, как Леонидом Красиным.
Максим Горький не остался в стороне, обрушив на друга, с трибун и со страниц газет, «праведный гнев». А любимая женщина просто сказала, что в его услугах более не нуждается.
Но самое циничное в этой ситуации то, что после всего произошедшего (незадолго до отъезда Морозова в Европу), Мария Андреева вновь пришла к нему просить денег. Но Савва Тимофеевич ответил категоричным отказом.
А 13 мая 1905 года (по старому стилю) Савву Тимофеевича Морозова нашли мертвым в номере Каннского отеля.
Отчего Савва Тимофеевич, строивший планы на следующее лето и собиравшийся вечером в казино, вдруг, решил застрелиться; почему Зинаида Григорьевна не узнала почерк мужа в предсмертной записке, и кто был тот человек, которого она видела убегающим от окна - остается загадкой. Но, как говорят следователи, ищи кому выгодно. И тут, вроде бы, большевики оказываются на самом последнем месте. Не убивать же только потому, что дойная корова перестала давать молоко!
И все же причина, и не просто, а архи причина, у них была.
За 3 года до означенных событий, ничего не подозревающий о вероломстве возлюбленной, Савва Тимофеевич решил обеспечить ее будущее. Застраховав себя на 100 тысяч золотых рублей (а это, ни много, ни мало 3 миллиона долларов, в современном эквиваленте) чек на предъявителя вручил Марии Андреевой.
Это ли не повод, устранить дарителя, чтобы поскорее получить вожделенные деньги на нужды любимой партии?
Савву Тимофеевича похоронили на рогожском старообрядческом кладбище. Гроб, от вокзала до погоста, несли на руках, а траурная процессия из 15 тысячи человек растянулось на несколько улиц.
Мария Андреева проститься с ним не пришла. Вскоре после похорон, она получила заветные 100 тысяч, 60 из которых отдала Леониду Красину на нужды партии.
