Фотография.

Это было в 1944 году, советские войска безжалостно громили отступающих немцев. Настроение у бойцов было хорошее, война близилась к концу. Осенним утром началось наступление, ротный сержанта Макарова так сказал: «Нужен всего один натиск и враг побежит!». Натиск, это конечно хорошо, только все знали, что позиции немцев на берегу небольшой речки хорошо укреплены. В некоторых местах, даже без бинокля, были видны доты, и колючей проволоки враг не пожалел. Наступление наших войск должно было начаться для врага неожиданно, запрещалось ходить по траншее, курить, танки, которые начинали первыми, были надёжно укрыты в лесу. Началась артподготовка, над головами советских солдат пролетали снаряды, «катюши» как будто прожигали серое небо. Пригнув голову, Макаров приготовился к броску, страха не было, было желание добить врага.

Пошли танки, сержант бежал, укрывшись за одним из них. Гусеницы грозных машин наматывали колючку, вырывая колья, путь для пехоты был свободен. Как уж так вышло – непонятно, но Макаров чуть ли не первым оказался на краю немецкой траншеи. Срезав длинной очередью из своего автомата троих немцев, Макаров направился к доту, его очертания были видны справа. Ствол пулемёта огрызался огнём, выискивая цель, отправлял смерть в сторону его товарищей. Выбрав момент, сержант забросил в амбразуру одну за другой две гранаты, прикрыв голову руками, дождался взрывов, пулемёт замолчал. Снова спустившись в траншею, не заметил раненого немецкого солдата, его карабин сделал всего один выстрел, Макаров почувствовал удар в спину и боль, сознание оставило его.

Очнувшись, хотел подняться, но чья-то рука остановила его.
- Лежи, вынесли тебя, у своих ты.
На следующий день сержант Макаров узнал, что хрупкая медсестра Надя, тащила его почти через всё поле боя. Когда она проходила мимо, он всякий раз говорил ей спасибо. Через неделю в госпитале появился корреспондент фронтовой газеты, войдя в комнату, первым к кому он направился, был Макаров.
- Здравствуй, герой!
- Какой я герой?
- Знаю, что к награде тебя за тот бой представили. Хочу статью о тебе написать.
- О ней напишите, - Макаров указал на медсестру, - она настоящий герой.
- И о ней напишу. Расскажи о себе.
Через несколько дней, корреспондент принёс газету, на её первой полосе красовалась фотография сержанта Макарова, под ней рассказывалось о его подвиге.
- Про Надю мало написали.
- Ещё напишем, война-то не кончилась. А давайте я вас вместе сфотографирую, карточки обоим сделаю?
Сержант с трудом поднялся, ему тяжело давался каждый шаг.

После выписки из госпиталя прошёл месяц, Макаров догнал свою часть, сейчас они готовились выбить противника из городка. Пользуясь спокойной минутой, сержант рассматривал фотографию. Так сложилось, что родственников у него не было, глядя на милое девичье лицо, он считал её самым близким человеком. После ранения они больше не виделись, войска бросали из одного места в другое, бывало за день, несколько позиций меняли, не до любовных похождений было. Начался бой, Макаров заметил, как из дверей дома выбежали два немецких солдата, в руках у них были фаустпатроны, они торопились к дороге. «Сейчас я вам устрою!» - подумал сержант, заходя наперерез немцам. Проходя между двух кирпичных стен, Макаров услышал взрыв, в лицо, больно жаля, полетели осколки кирпича. Кровь залила глаза, вытирая её вместе с потом, отыскал врага, уничтожил обоих, не успели они навредить танкистам. Другой взрыв отбросил его на стену, резкая боль и темнота.

Очнувшись, Макаров попытался стянуть с лица повязку, она мешала открыть глаза, рядом раздался тихий голос:
- Не трогай ничего, ещё хуже будет.
- Что со мной?
- Лицо тебе сильно посекло, доктор сказал, что остался ты без глаза.
Правый глаз горел, как будто его прижигали раскалённым железом.
- Без глаза нельзя, как стрелять?!
- Выходит, что отстрелялся.
Потянулись дни, кто-то кормил его, провожал до туалета, хоть боль и утихла, сон не шёл, чего он только не передумал за это время. Однажды утром пришёл доктор, сержант уже узнавал его по голосу, разрешил медсестре снять повязку, с трудом разжав левое веко, Макаров увидел людей.
- Как видишь?
- Будто в тумане всё.
- Это пройдёт, а вот с правым глазом беда, нет его у тебя.
Вечером Макаров раздобыл маленькое зеркальце, глядя на своё лицо, стал считать шрамы, сбиваясь, начинал снова.

О том, что Советская Армия окружила Берлин и вот-вот начнёт его штурм, Макаров узнал на железнодорожном вокзале. Сидя на удобной лавочке, сжимал в руке две бумажки, одна давала ему право на проезд, вторая – фотография, где он стоит рядом с Надей, смотрит в объектив обоими глазами.
- Есть куда ехать? – спросил сидящий рядом мужчина, они вместе были в госпитале, на две руки у него осталось пять пальцев.
Макаров пожал плечами, ехать ему было некуда.
- Поехали ко мне, вдвоём веселее будет.
Бывший сержант равнодушно кивнул. Добравшись до родного города его нового товарища, они устроились в общежитии, рядом создавалась артель бытового обслуживания, куда брали всех желающих. Набрался коллектив, почти все калеки, их стали учить всякому ремеслу, нужному в мирной жизни. Макаров выбрал профессию сапожника, работы было много. Принимая посетителей в маленьком закутке, он старался сидеть к ним вполоборота, чтобы не пугать их своим видом.

Прошли годы, поднаторев в своём деле, Макаров всё чаще шил новую обувь, а не ремонтировал старую, появились постоянные клиенты, многих уже не пугал его внешний вид. Фотограф, такой же калека, как и он, переснял его фотографию, значительно её увеличив, а другой товарищ сделал к ней рамку, теперь она висела перед его лицом. Пасмурным утром открылась дверь в его «апартаменты», вошла женщина, протянула ботинки:
- Здравствуйте, посмотрите, что можно сделать, развалились совсем.
Макаров посмотрел, как обычно, не поворачивая головы, ботинки и правда повидали многое, вряд ли что-то получится.
- Откуда у вас эта фотография?! – женщина не сводила глаз со стены, - Это ты?!
- Я, узнала? – Макаров повернулся к посетительнице, от неожиданности она выронила обувку.
- Господи, как же это?
Закрывшись вместе с Надей в его каморке, они проговорили до вечера, виделись-то всего ничего, а разговор затянулся. Через два дня Макаров переехал к Наде, у неё была большая комната в коммуналке, началась настоящая мирная жизнь.