Как показывают материалы Дзена, многие авторы при описании событий XVIII-XIX вв. например, наполеоновской эпохи, активно и некорректно используют многие существовавшие в тот период военные термины в их современном значении, которое подчас значительно отличается от принятого тогда. Во многих случаях такой подход может привести к неверному пониманию эпохи и конкретных событий, о которых идет речь. Рассмотрим несколько таких терминов.
Фронт
В статьях, посвященных какому-нибудь деятелю эпохи 1812 г., во время вторжения Наполеона вступившему в военную службу, чтобы внести свой вклад в борьбу с противником, частенько встречается оборот «в 1812 г. он ушел на фронт». Трудно придумать более некорректное и анахроничное выражение. «Фронты», с их расположенными друг напротив друга позициями противников, месяцами, если не годами не меняющие своего начертания – это продукт массовых армий XX в. В войнах XVIII-XIX вв. армии, значительно меньшей численности, чем позднее (даже знаменитая Великая армия Наполеона 1812 г., во много раз уступала по численности армиям XX в.), периодически входили в соприкосновение друг с другом, выходили из соприкосновения, вновь входили…. Войны были маневренными, поэтому никаких «фронтов» в современном – стратегическом - понимании не существовало.
Слово фронт использовалось в тактике для обозначения обращенного к противнику расположения своих войск на избранной для сражения позиции. Поскольку в условиях маневренной войны позиции эти постоянно, чуть ли не ежедневно, менялись, «уйти» на такой «фронт» из тыла было невозможно. Использовались выражения «вступил в военную службу», «отправился к армии» и т.п. Слово «фронт», чаще в варианте «фрунт» использовалось и в другом, хотя и близком значении – для наименования построения подразделения или части. Соответственно этому, «фрунтовой (или фронтовой) службой» называлась служба «в строю», в отличие от штабной, адъютантской или административной, а «фрунтовиками» или «фронтовиками» называли активных сторонников строевой муштры, рьяных «строевиков». Поэтому если бы «фронтовиком» назвали какого-либо современника 1812 г., в патриотическом порыве вступившего в военную службу, чтобы драться с вторгшимся в Россию врагом, он, вполне возможно, и обиделся бы.
Диверсия
Рассказывая о действиях русских партизанских отрядов 1812 г., в качестве одной из их основных задач авторы называют проведение диверсий в тылу врага. Здесь, скорее всего, был бы еще один повод для обиды, даже более сильной, нежели в случае с «фронтовиком».
В современном языке под «диверсией» понимается «разрушение или повреждение путем взрыва, поджога или иным способом различных объектов с целью нанесения ущерба враждебной стороне». Между тем в XVIII-XIX вв. термин «диверсия» имел совершенно иное значение - соответствующее изначальному смыслу латинского слова diversio – отклонение, отвлечение. Диверсией назывались демонстративные действия на второстепенном участке, призванные отвлечь внимание противника от пункта настоящей атаки. Так, «Военный энциклопедический лексикон, издаваемый обществом военных и литераторов» 1837-50 гг. в статье «диверсия» рекомендует «См. Демонстрация». В статье же «Демонстрация» ее авторы пишут следующее:
«…И демонстрация, и диверсия имеют одну и ту же общую цель, состоящую в том, чтобы отвлечь внимание и силы противника от того пункта, где мы намерены произвести главные и решительные действия, и где успех может принести наиболее важные результаты. Но различие состоит в средствах и условиях достижения этой цели. Демонстрация есть то же самое, что ложная атака, ложное движение, часть войск направляется на какой-нибудь пункт, не слишком отдаленный от пункта настоящей атаки или истинного направления главных сил, чтоб потом, когда удастся привлечь сюда внимание и силы противника, вдруг обратить войска, привлеченные для демонстрации, к настоящему пункту атаки и присоединить их к главным силам….
…. Диверсия принимается в более обширном значении, в смысле стратегическом, и предполагает действие, отдельное от главного, совершенное часто на совсем другом театре действий, и всегда почти войсками, не входящими в состав главной армии».
В связи с этим встает вопрос – можно ли считать диверсией (именно так – в единственном числе) саму малую войну, которую вели в тылах и на операционной линии Великой армии в 1812 г. русские партизанские отряды? По-видимому, нет – театр военный действий был тот же самый, на котором действовали главные силы, партизанские партии отряжались в основном от самой главной армии. Вот планировавшаяся в начале Отечественной войны русско-шведская экспедиция на Данциг должна была стать классической диверсией в понимании того времени.
Партизаны 1812 г., по крайней мере, их образованная, то есть преимущественно офицерская часть, были бы удивлены и, скорее всего, обижены заявлением о том, что они занимались диверсиями, то есть действиями, направленными прежде всего на отвлечение неприятеля. Даже при том, что они, разумеется, осознавали вспомогательный характер своих действий. Они-то думали, что ведут классическую малую войну в соответствии с терминологией эпохи.
Капитуляция
В современном языке под капитуляцией обычно понимается сдача того или иного военного соединения/части/подразделения/крепости на милость противника, то есть по сути то, что в точном смысле слова, юридически является безоговорочной капитуляцией. Между тем изначально (и в этом значении данный термин применялся в XVIII-XIX вв.) капитуляция – это соглашение о прекращении военных действий на определенном участке/театре военных действий, фиксирующее условия, на которых это замирение осуществляется. Условия при этом могли быть вполне благоприятными для более слабой стороны, например, гарнизон капитулировавшей крепости мог быть отпущен со всеми знаменами и вооружением в расположение своей армии, передав противнику лишь саму крепость и, скажем, крепостные артиллерийские орудия, которые сложно было транспортировать. Безусловно, каждый акт капитуляции привлекал повышенное внимание со стороны военного командования и государственного руководства (причем с обеих сторон) – выяснялось, на каких условиях капитуляция состоялась, были ли исчерпаны гарнизоном сдавшегося на капитуляцию фортификационного объекта все возможности борьбы. Тем не менее, сама по себе капитуляция не была изначально чем-то совершенно постыдным и не влекла, как уже было отмечено, обязательную сдачу на милость победителя.
Ниже – картина А. Е. Коцебу 1846 г. «Штурм крепости Нотебург 11 октября 1702 года». Слева от Петра I видна небольшая группа шведских представителей, явившихся, судя по всему, обсуждать условия сдачи крепости. После заключения капитуляции шведский гарнизон был отпущен в Нарву, находившуюся на тот период еще под шведским контролем.
Командующий
В советский период и в настоящее время термином «командующий» обозначается начальник крупного воинского соединения – фронта/армии/корпуса /дивизии. В отношении лиц, осуществляющих командование более мелкими частями и подразделениями – полком, батальоном, ротой – применяется термин «командир». Именно по этой причине мне однажды на Дзене встретился комментарий, автор которого писал про один из российских дореволюционных гвардейских полков: «У полка не может быть командующего, у полка может быть только командир!»
В России XVIII-XIX вв. в современном значении слово «командующий» также употреблялось – главнокомандующий, командующий 2-ой Западной армией. Но было и другое значение – так называли лицо, осуществляющее командование той или иной частью, но официально не утвержденное на должности командира, то есть то, что сейчас мы привыкли называть «исполняющий обязанности» командира. После официального утверждения на должность офицер начинал именоваться «командиром».
Ниже на портрете работы В.И. Гау 1847 г. генерал-майор Петр Петрович Ланской, в 1844-46 гг. командующий Лейб-гвардии Конного полка, в 1846-53 гг. – командир полка.
Все использованные в материале изображения взяты из открытых источников и по первому требованию правообладателей могут быть удалены.
