Александр Семениченко
Те, кто проработал не один и не два сезона на авиационно-химических работах (АХР), или «на химии», прекрасно знают, что фактическая работа отличается от той, что показана в кино, телерепортаже или описана в прессе. И особенностей эта работа имеет массу, начиная от организации работ и заканчивая отношениями с местными жителями. «Химия» очень специфична. И рабочий день очень относительно нормирован и регламентирован. И количество взлетов-посадок за день бывает далеко за 40-50. И летное время может перекрыть дневную саннорму. Бывает по-всякому. Но в отчетных бумагах все будет соответствовать требованиям всех руководящих документов.
Самогон. Итак, оперативная точка (ОТ) на окраине села. Небольшой участок земли, на котором располагается место стоянки самолета, емкость с бензином (обычно колхозный газик-бензовоз), пара бочек с маслом МС-20, домик-вахтовка или сарайчик, где-нибудь в стороне маленькая будочка – «удобства». Экипаж, как правило, квартирует у кого-то из колхозников неподалеку от «аэропорта».
Накануне наш техник, Федор Петрович, человек солидный и уважаемый, прекрасный специалист, попросил меня по возможности пораньше закончить полеты. Подошел срок регламентных работ, и ему хотелось иметь побольше времени для технического обслуживания самолета. Регламент – дело святое, полеты закончили раньше обычного.
Утром, судя по внешнему виду Федора Петровича, можно было сделать вывод, что на регламентные работы было потрачено очень много сил. И после этого он, вероятно, очень «плотно поужинал», проще говоря основательно обмыл качественно выполненные работы: все время старается держаться от меня подальше, да и выглядит довольно утомленным. Загрузились химикатами, Федор Петрович как-то уныло похлопал рукой по крылу перед выруливанием (обычная традиция), и мы пошли на взлет.
После первой посадки Федор Петрович несколько ожил, засуетился. Пока шла загрузка химикатами, он осмотрел отсек за 15-м шпангоутом, проверил химоборудование. Так, кажется, жизнь налаживается. После второго полета все повторилось: осмотр отсека за 15 шпангоутом, проверка химоборудования. Как-то это меня смутило. Сразу после запуска двигателя отправляю второго пилота осмотреть отсек за 15-м шпангоутом. Он возвращается практически сразу, в руке заполненная на треть бутылка самогона. Все стало ясно: вчера «поужинал», а сегодня после первого полета вспомнил, что «завтрак» остался в самолете. Спрятали находку в пилотской кабине. После посадки Федор Петрович как-то подозрительно долго осматривает отсек за 15-м шпангоутом, наконец выпускает нас в полет. В последующем времени Федор Петрович выполняет свою работу без особого энтузиазма, слегка задумавшись и озадачившись.
Приближается окончание утренних работ. Перед крайним полетом второй пилот возвращает бутылку на место, за 15 шпангоут. После заруливания на стоянку обращаюсь к Федору Петровичу: «Петрович, нас сейчас на посадке поддуло ветерком, задним колесом основательно приложились, посмотри, как там в хвосте.» Федор Петрович с недовольным видом, ворча сквозь зубы: «Когда же вы наконец-то летать научитесь?», - лезет в хвост. Минут пять Федор Петрович возится в хвосте. Через обшивку слышно его бурчание про не умеющих летать летчиков; конструкторов, сделавших такой узкий отсек; чьих-то матушек; богов и боженят. Слышно, как он двинулся обратно, бормоча что-то. Но вот затих. Через минуту раздается его радостный голос: «Командир, все в порядке, замечаний нет!»
К началу вечерних работ Федор Петрович был в нормальном работоспособном состоянии.
Это «химия», здесь свои особенности.
