Имя Ивана Степановича Заковенко редко встречается в отечественной литературе о подводном плавании. В.В. Балабин, ссылаясь на работы
И.А. Быховского, писал о неком проекте электрической подводной лодки для судоподъемных работ в Черном море, предложенном этим «специалистом в области судоподъема» в 1880 году. По утверждению того же автора, в 1885 году И.С. Заковенко и М.В. Багринов спроектировали еще одно подводное судно, также предназначавшееся для поиска затонувших кораблей. Оно, якобы, должно было иметь стальной веретенообразный корпус, развитую надстройку, в которую предполагалось убирать дымовую и вентиляционную трубы, паровой двигатель надводного и электрический подводного хода, но вместе с тем малоэффективные гребные колеса. Наконец, к 1899 году В.В. Балабин относит проект «электрического подводного и надводного крейсера» водоизмещением 1800 т с 700-сильной «паросиловой установкой»
и вооружением из шести «торпедных аппаратов трубчатого типа».
К сожалению, отсутствие подобающих ссылок не позволяет установить, откуда именно В.В. Балабиным были взяты те или иные сведения. Однако есть основания считать, что в данном случае имеет место смешение различных проектов. Видимо, В.В. Балабин, заимствуя без должной критики сведения у И.А. Быховского, воспроизвел и все неточности, допущенные последним.
Между тем, архивные материалы позволяют устранить ряд ошибок, кочующих из одной современной работы в другую. Как свидетельствуют документы, в конце 1894 года «дворянин Заковенко» предлагал морскому ведомству построить «подводный аппарат» для поисков погибшего броненосца береговой обороны «Русалка». Несмотря на отказ, он в марте следующего года уведомил Главный морской штаб, что на свои средства построил «в Одессе, на механическом заводе Бертрана» аппарат для обнаружения и подъема затонувшего парохода РОПиТ «Владимир». Летом 1895 года изобретатель представил свое детище на суд комиссии, сформированной приказом исполнявшего должность капитана над Одесским портом генерал-майора К.Р. Бистрома. Согласно акту комиссии, освидетельствовавшей его «подводное судно» 25 июля 1895 года, оно состояло из «железной клепаной трубы, к верхнему концу которой, под углом в 25°, прикреплена круглая железная баржа, к нижнему же концу прикреплена камера для помещения наблюдателя» и было признано «годным для плавания».
Это сооружение 17 сентября вышло из Одессы на буксире парохода «Ледокол» и 26 сентября прибыло в Севастополь. Во время перехода
в подводной камере на протяжении нескольких часов находились четыре человека, включая председателя комиссии, капитана 2 ранга Баля (очевидно, Митрофана Яковлевича). Детального описания камеры
в нашем распоряжении нет, поэтому судить о том, было ли пригодным для обнаружения затонувших судов детище Заковенко, мы не можем. Однако главный командир Черноморского флота, вице-адмирал Н.В. Копытов, отнесся к нему с недоверием и 6 октября 1895 года предписал исправлявшему должность командира Севастопольского порта контр-адмиралу И.М. Лаврову назначить еще одну комиссию, дабы убедиться
в его безопасности для здоровья и жизни людей. Комиссия осмотрела аппарат 18 октября и сочла возможным выпустить его в море, но при условии отсутствия людей в камере.
Прежде чем эти планы осуществились, ночью с 26 на 27 октября некий пароход РОПиТ ударился о стоявший в Севастопольской гавани аппарат
и серьезно повредил его. Для ремонта сооружение не без труда вытащили на миноносный эллинг. Очевидно, работы затянулись, и только 20 июня 1896 года аппарат попытались спустить на воду, но при этом повредили, как и сам эллинг. А 8 июля, при повторной попытке спуска, труба дала трещину. Тем не менее аппарат на воду сошел. Однако 25 ноября произошла новая авария, и конструкция, разломившись на четыре
части, затонула.
Комиссионер изобретателя, «кандидат на судебную должность»
Г.П. Пластунов, попытавшийся оформить аппарат в собственность, ходатайствовал перед Морским министерством о помощи в подъеме
и получил ее. С 16 января по 1 февраля 1897 года 100-тонный плавучий кран Севастопольского порта извлекал обломки аппарата из воды,
грузил на баржи, а затем с них переносил на берег Килен-балки. Судя
по всему, на этот раз аппарат в прежнем виде не восстанавливался
и в дальнейшем по первоначальному назначению не использовался.
Недаром исправлявший должность главного командира Черноморского флота вице-адмирал Е.И. Алексеев 27 мая 1898 года писал в ГУКиС: «Недавний опыт с аппаратом, изобретенным г. Заковенко, когда казна потерпела значительные убытки, оказав содействие новому изобретению, оказавшемуся весьма сомнительным и потерпевшему неудачи на первых же шагах, достаточно ясно указывает, насколько осторожно следует относиться к частной предприимчивости в таких сложных и трудных делах, как подъем затонувших судов…».
Впрочем, И.С. Заковенко, несомненно, питал надежды еще раз воспользоваться казенными средствами. 13 сентября 1899 года
его компаньон, французский инженер Ф.Ф. Лево (Levau) обратился
к управляющему Морским министерством с предложением приобрести подводное судно. Прошение передали в ГУКиС, начальник которого, вице-адмирал В.П. Верховской, 16 сентября пригласил Лево к себе
на беседу.
Надо полагать, инженеру удалось произвести на адмирала благоприятное впечатление, так как 22 сентября он прислал в Главное управление чертежи и краткое описание «подводного судна». Судя по утверждениям Лево, судно могло отыскивать мины и другие заграждения, имело таран, передвигалось «посредством электричества» (электродвигателя),
а над водой — при помощи паровой машины. В дополнение к описанию,
в котором упоминался переход судна из Одессы в Севастополь, были представлены копии актов комиссии 1895 года.
Учитывая, что компаньоны просили за свое изобретение миллион рублей, все бумаги передали на рассмотрение инспектора кораблестроения
П.Е. Андрущенко, а он указал на то, что в прошении Ф.Ф. Лево речь идет
о том самом судне, которое освидетельствовала комиссия Баля, то есть
о барже с подводной камерой, и характеристики, указанные инженером,
в частности вместимость камеры, продолжительность пребывания под водой, наличие двигателей, не отвечают действительному положению. Поэтому Андрущенко 24 сентября 1899 года рекомендовал отклонить предложение компаньонов, о чем В.П. Верховской и распорядился
в тот же день.
Правда, на этом история не закончилась. Летом следующего, 1900 года И.С. Заковенко обратился с очередным прошением, на этот раз к генерал-адмиралу. Великий князь, уже имевший неудачный опыт распоряжений
по поводу лодки Норденфельда, проявил осторожность и вмешиваться
не стал. 8 августа его адъютант, барон Н.Г. Шиллинг, посоветовал назойливому изобретателю передать свои бумаги в МТК. После недолгой паузы Заковенко, при «заявлении» от 31 августа 1900 года, представил Кораблестроительному отделению, по его словам, две брошюры
и два чертежа (позднее в документах фигурировавшие как рисунки) «электрического подводного и надводного судна». Так как из этих материалов составить отчетливое представление об этом судне было невозможно, Комитет 25 сентября возвратил их автору, подчеркнув,
что дает заключения только по разработанным проектам.
Казалось, вопрос закрыт. Но не тутто было...
Продолжение статьи о подводных судах Заковенко читайте позднее
на нашем канале или в сборнике "Гангут №63" (2011 г.)
© Р.В. Кондратенко
Перед Вами фрагмент статьи из сборника "Гангут №63"/2011
Ещё больше интересной информации и сами книги у нас в группе https://vk.com/ipkgangut
Друзья, если статья вам понравилась - поддержите нас лайком и/или репостом, напишите комментарий. Наш канал - молодой, нам очень важно ваше мнение и поддержка!
