1 Созидатель и Потребитель. Обоснование модели
2 Созидатель и потребитель на примерах литературы и мемуаристики (часть1)
3 Созидатель и потребитель на примерах литературы и мемуаристики (часть2)
4 Ментальные различия между созидателем и потребителем
Большевики (и иные марксисты, до них) поделили людей на угнетенных и угнетателей. Еще со времен утопистов и моралистов была гипотеза, что не будучи угнетенными люди станут трудится на благо общества. Идея эта звучала уже в утопии Т. Мора, а может быть, мы найдем ее еще античности, ведь в Библии сказано: "Каждому по делам его" (Матфея (гл. 16 стр. 27), Псалом (гл. 61 стр. 13), Послание к Римлянам святого апостола Павла (гл. 2 стр. 6), Откровение Святого Апостола Иоанна Богослова (гл. 22 стр. 12) ).
Утописты 18-го столетия пытались воплощать утопии в жизнь и у них кое-что получалось.
Великая Французская революция под лозунгом "Свобода, равенство, братство" попыталась установить справедливость, однако результатами были небывалый всплеск насилия и, в конечном итоге, террор и реакция. Порядок же наступил с возвращением монархии.
События эти во многом разочаровали идеалистов, родилась мысль о том, что революции делают одни, а их результатами пользуются другие.
Задача этой главы выяснить, почему это происходит и есть ли пути предотвращения этого.
Опыт Великой Октябрьской революции был не столь ужасен, как у Великой Французской. Избежать насилия и террора не удалось, однако, пройдя через это, народ построил сильную страну, просуществовавшую 70 лет. Страну, которую мы, спустя десятилетия, вспоминаем с любовью и желаем вернуть ее лучше черты. Только не знаем, как сделать так, чтобы худшее не возродилось, как сделать так, чтобы во власти оставались люди, радеющие за страну, а не за себя, как предотвращать загнивание элит. Где гарантия того, что с приходом нового лидера, не изменится курс?
Главная ошибка большевиков, на мой взгляд, была в том, что люди были поделены на классы, менталитет которых был объявлен обусловленным условиями жизни (бытие определяет сознание). Хотя уже опыт Гражданской войны показал, что раскол прошел вовсе не по классам, брат пошел на брата. Один считал, что необходимо равенство возможностей, и оно является справедливым устройством общества, другой - не желал делиться тем, что считал своим, и любой передел собственности полагал несправедливым.
Когда же через насилие большая часть имущества в стране была передана государству, дабы оно радело за всех своих граждан, и должно было наступить общее благоденствие, выяснилось, что среди бывших неимущих полно Шариковых и Швондеров. А когда, через несколько десятилетий страсти утихли и наступил достаток, оказалось, что мы во многом отстаем от неправильно организованного буржуазного мира, во всяком случае от его европейского ядра.
(Эта глава писана была десять лет назад и сейчас кое-что видится иначе. Сытость "европейского ядра", лишившегося части "своих "нетрудовых доходов", сильно поуменьшилась и стало очевидно, что она обусловлена была паразитированием на других странах, но я менять текст не буду, довольно этого примечания).
Дело в том что: во-первых, был выбран неверный параметр при анализе общества (классовая принадлежность), во-вторых, были выбраны негодные средства (насилие), в третьих, был отринут диалектический принцип единства и борьбы противоположностей (угнетателей подразумевалось "устранить как класс").
Решение социальных проблем в первые годы виделось в уничтожении угнетателя как класса, но, как выяснилось, это, с одной стороны, привело к срыву общества в длительный период насилия, с другой - сильно ослабило стимулирование экономики. С уничтожением фактора, вносимого "Экспроприатором" (в классовой терминологии) или Потребителем (в предлагаемой мною терминологии) исчезло необходимое для развития противостояние (позже, в главе 8, мы выясним, что потребитель много сделал для формирования общества как такового).
Какое-то время советское общество успешно развивалось в рамках мобилизационной модели. С ослаблением мобилизационных стимулов наступил застой.
Коммунисты, позиционируя себя как диалектиков и поддерживая тезис о единстве и борьбе противоположностей, тем не менее, на практике постарались эти самые противоположности устранить.
Если мы непредвзято посмотрим на историю человечества, то заметим: развитие технологий, усложнение структуры общества возникает либо тогда, когда ухудшаются условия, либо когда с появлением излишков продукта возникает паразитирующая прослойка, заставляющая производителя трудиться эффективней. Увы, именно эта прослойка заставила человечество развиться до нынешнего уровня. Значит, эти присваиватели чужого труда в массе не паразиты а симбионты. Они дали человечеству стимул и способы развиться.
Наличие Симбионта создает стимулы для развития в отсутствие природных мобилизующих факторов.
Возьмем первобытное общество. Что заставило древнего собирателя копать землю? Нехватка собранного. Либо вследствие изменения климата, либо вследствие истощения территории, либо вследствие территориального ограничения. Экстенсивный путь был закрыт, пришлось идти интенсивным.
Что заставило земледельца перейти от мотыжного земледелия к обработке земли сохой при помощи тяглового скота? Нехватка продукта. Либо из-за естественных факторов (нехватки земли или снижение ее урожайности), либо из-за того, что часть продукта отнималась. Так было всегда. Если я, как инженер, сижу и неспешно проектирую на компьютере, у меня нет стимулов писать макросы и осваивать новые программы. Когда объем работы вырастает до невыполнимого, я совершенствую используемые технологии и повышаю производительность. Нет прогресса без мобилизации. Ничего не изменилось.
В России подсечное земледелие практиковалось еще в 18-м веке! В Европе, при нехватке земли, оно исчезло на несколько столетий раньше.
Не всегда кроманьонцу так везет, что приходит ледниковый период. Без симбионта (или паразита) человек не вышел бы из пещеры, не научился бы строить города, не развил бы искусство, не изобрел бы товарно-денежные отношения. Я не говорю уж о больших проектах, требующих серьезных стартовых вложений, таких как дороги фабрики, транспортные средства и т.д. И эти стартовые вложения сначала кто-то должен аккумулировать, а Созидатель к этому не склонен.
Увы, Симбионт имеет тенденцию к вырождению в Паразита (ведь его цель не созидание, а получение выгоды для себя). Так возникают ростовщичество, криминал (разница только в наличии или отсутствии законодательной базы), коррупция (в узаконенном виде лоббирование), посредническая деятельность (становится чисто паразитической, когда посредник работает для посредника) и т. д.
Деятельность Симбионта необходимо постоянно ограничивать.
Подчеркну, что рассматриваю разницу по целеполаганию а не по степени присвоения или соотношению производство/присвоение. В качестве иллюстрации можно привести монарха который хотя много имеет, но приводит свою страну к процветанию[1], если радеет за народ, а не за свои удовольствия, и нищего, который, находясь внизу "пищевой цепочки", остается при этом паразитом в чистом виде. То есть, критерий большевиков по степени экспроприации был принципиально неверен.
Если попытаться представить классовую модель графически, в координатах (Польза для общества)/присвоение, она будет выглядеть примерно как показано на рисунке 1. Из рисунка понятно, что критерий, по которому можно разделить общество на угнетателей и угнетенных совершенно не ясен. Либо это должен быть какой-то ценз присвоения, выше которого человек может считаться угнетателем (горизонтальная линия), либо это должна быть некая наклонная линия, определяющая соотношение приносимая_польза/потребление, либо это должна быть некая кривая...
Не ясно даже, как определять приносимую пользу. В чем исчислять ее для военного, для художника, для воспитателя, врача?
Вторая ошибка марксистов была в том, что угнетателей предполагалось уничтожить (физически или как класс). Дело даже не в насилии, а в том, что во-первых, они необходимы для прогресса, во-вторых, Потребители умело маскируются.
Уже с самого начала среди тех, кто стал у кормила, оказалось немало Симбионтов, которые разглядели в революции свой шанс сесть в социальный лифт. Ведь в сословном обществе у них этого шанса почти не было. Получив власть, они были вынуждены приспосабливаться к той идеологии, которая была навязана им массами, лукавить[2].
Процесс внедрения Потребителей во власть происходит всегда, в том числе, в моменты резких социальных изменений. Не зря говорится, что революции делают одни, а пользуются их плодами другие.
Среди тех, кто делал Октябрьскую революцию, было немало тех, кто действительно хотел преобразований и был предан идеям справедливости. Они были захвачены романтикой борьбы, романтикой идей. Но и Потребителей среди них было немало. Особенно, среди той части, что присоединилась к движению после 1917-го.
Примерно до 1953 года между двумя этими группами шла активная подковёрная борьба, выражавшаяся зачастую в кровавых репрессиях. Увы, победили те, кто умеет приспосабливаться. И так бывает (как уже сказано) всегда. Условия существования победивших революционеров изменились на противоположные. Ранее гонимые радикалы-террористы стали властью и взяли на себя бремя государства как института насилия. Вот в этом-то и заключена та самая пресловутая "бомба замедленного действия". Но мы не станем отвлекаться на эту интересную тему.
Итак, идеалисты, желавшие изменить общество, сделать его более совершенным, пришли к власти, в результате революции, но к ним по дороге присоединились те, кто увидел в этих изменениях возможность улучшить свое положение в обществе. Они пришли позже и оказались в новой иерархии власти на вторых ролях. Имея целью достижение более выгодного и безопасного положения, эти люди путем интриг, и прочих действий (оговор, компрометация и т.д.) расчищали себе дорогу к власти. В условиях классового террора было возможно физическое устранение соперников. Не забудем, что террор казался логичным тем радикалам, которые делали революцию, ведь террор был методом борьбы на протяжении десятилетий до этого. В добавок, отметим что общество к началу репрессий прошло через ужасы Первой мировой и Гражданской войн. Окна Овертона для насилия были давно пройдены.
Пока Созидатели нового поколения были увлечены построением нового общества, Потребители занимались завоеванием собственного места под солнцем. В то время, как Созидатели даже пристраивать собственных детей во власти считали неправильным, Потребители окружали себя "преданными людьми", теми, кому они могли доверять. Эти "преданные люди", новый второй эшелон власти разумеется были либо не так ярки и инициативны, либо умели хорошо скрывать свои способности. Ведь Потребитель боится конкуренции и не терпит рядом помощника, способного его превзойти (смотри главу 3).
Исключение составляют близкие родственники или те, кто вступил в родственные связи. Во все века власть предержащие создавали союзы, выдавая замуж дочерей, на крайний случай сестер или племянниц. Так всегда возникают кланы.
Заметим один из важных признаков Потребителя: он создает кланы и не терпит на вторых ролях ярких лидеров, не связанных с ним кровными связями. Насчет кровных связей: помимо родственных они могут быть кровавыми или криминальными.
Но вернемся к недавней истории нашей страны. Закономерно что через поколение у власти почти не осталось Созидателей. Однако, идеологические основы, заявленные при создании нового государства хорошо прижились в сознании масс. Люди продолжали считать, что живут в народном государстве, что власть обязана заботиться о народе. Поэтому люди у власти, дабы эту самую власть не утратить, вынуждены были говорить то, что хотели слышать массы. Однако дела их все чаще расходились со словами.
С уходом Сталина к власти пришел типичный Потребитель - Хрущев. Не будем подробно разбирать его деяния, это дело историков, но очевидно что для Хрущева удержание власти было куда важнее процветания страны. Разумеется, народ замечал многое и если простые люди Сталина искренне любили, плакали когда он умер, то о Хрущеве в народе ходили оскорбительные анекдоты, уважением этот человек не пользовался. Хрущев исподволь начал демонтаж советской власти. Прогресс с стране какое-то время продолжался в силу инертности процессов, потому результаты свертывания советской идеологии не были замечены. И позже, когда при Брежневе развитие страны затормозилась, это не связали со сменой типа хозяйственных руководителей, начавшейся во время Хрущева.
Помимо этого, исчез мобилизационный стимул. Вместо цели построения справедливого общества людям предложили построение общества материального процветания. Однако, это материальное процветание явно отставало от стран Запада, продолжавших паразитировать на странах третьего мира. Михайло Васильевич Ломоносов прав: "ежели где-то убыло, то в другом месте всенепременно прибыло". Это - не закон сохранения энергии это - общий закон бытия. Он справедлив в отношении любых материальных объектов, в том числе материальных средств.
Чем меньше "съест" житель колонии (неоколонии), тем больше "съест" "инвестор", "вложившийся" в промышленность его страны. Невозможно, живя своими средствам, конкурировать в благоденствии с этим паразитом.
Увы, Потребители у власти и в СМИ[3], продвигали идею, что экономическое отставание обусловлено неправильным государственным устройством. Дескать, не нужно нам народного государства с его зарегулированностью и обезличенной государственной собственностью. Давайте, дескать, введем свободные рыночные отношения как на Западе, вот тогда пойдем семимильными шагами, вот тогда заживем. Почему они продвигали эту мысль? А потому, что их не устраивало сложившаяся структура власти. Крупной собственности им хотелось, которая как не верти, оставалась государственной.
Хрущев может и хотел бы об этом сказать, да широкие массы бы не поняли. Страна хорошо развивались, в ряде областей науки и техники мы обгоняли запад. А вот после того как люди типа Потребитель подразвалили структуру[4], народ перестал верить в то что говорит власть, увидел что регулирование народного хозяйства все чаще дает сбои.
А как же системе не давать сбои, если чиновник не о том думает как лучше организовать работу, как подобрать толковых исполнителей, а как с минимумом усилий и рисков получше наверх отчитаться; как что-то получить (должность, премию и т.п.). Разумеется, он подбирает кадры, которые не станут доставлять ему хлопот, не будут угрожать его благополучию.
Этак возьми на работу того, кого мы назвали Созидателем, а он начнет приставать, говорить вслух, что не так все делается, что давайте-ка организуем то да это. Да еще и кляузу на начальство напишет, и тебя, его начальника, с работы снимут.
Иллюстрация этому - масса фильмов и произведений текстового жанра советской эпохи, от «Волга-Волга», до «Премия». Тема, разумеется, была актуальна с самого начала, ведь, как сказано выше, Потребитель пришел во власть сразу после 1917 года. Уже Маяковский затрагивает эту тему в «Прозаседавшихся», в «О дряни» и т.д.
Количество произведений, посвященных этой теме столь велико, что становится ясно – это одна из самых больных тем, если не самая больная в советской литературе. После эта тема практически исчезла. Почему? Потому что в руководстве искусства засел Потребитель, ему эта тема - кость в горле.
Я не понимаю, почему никто не задался вопросом, откуда возникла эта масштабная проблема. Ведь ответ, казалось бы, лежит на поверхности – важно внутреннее целеполагание того, кто выполняет работу и особенно чиновника (как тогда говорили хозяйственника). Вовсе не декларируемая им вслух коммунистическая идеология (которая была полностью выхолощена лет за сорок[5]), а именно его целеполагание, о котором он не говорит, но которое явствует из его деятельности.
Я хорошо помню, как в прессе позднего Союза шли поиски причин нарастающего кризиса и путей его преодоления. Но не припоминаю поисков в этом направлении.
Не будь Оттепели, не могло бы случиться Перестройки. Это Оттепель посеяла в наших людях мещанские устремления, это она посеяла либеральные тенденции, открыла в искусство путь людям определенных взглядов, взглядов, приведших нас туда, где мы оказались в девяностые.
С одной стороны, логично было снятие того усиленного контроля за искусством и СМИ, существовавшего с Октябрьской революции вплоть до Оттепели. Страна была сильна и, несмотря на Холодную войну, чувствовала себя в безопасности. С другой стороны, чем в искусстве заместилось то, что было под запретом долгие годы? Казалось бы, давно уже нет эксплуатирующих классов и, как заявлено в брежневской конституции, сформировалась «единая многонациональная общность, Советский народ». Кто же мог исказить идеологию, ведь все люди искусства прошли через советскую школу, были октябрятами, пионерами, комсомольцами. Охват практически стопроцентный. Всех должны были воспитать в правильном ключе. Откуда же вдруг взялись в Советском Союзе стиляги? Разве они не дети советских трудящихся?
А возьмем-ка для примера понимания явления стиляги этакий ностальгирующий шедевр группы Браво, про Васю:
"На нем всегда костюм отличный
Оттенка кофе с молоком
И побродить по улицам столичным
Очень любит он.
Спросите у любого на Тверском бульваре,
Кто лучше всех танцует твист и рок-н-ролл,
Кто лучше всех играет Пресли на гитаре –
На это каждый ответит, каждый ответит:
Конечно, Вася, Вася, Вася,
Ну, кто его не знает? Yeh – Yeh!
Вася, Вася, Вася – стиляга из Москвы."
Мы видим, что это явно сынок крупного чиновника (хозяйственного или политического деятеля), выездного[6] чиновника или имеющего в друзьях выездных. У Васи есть деньги на костюм, нет, не так, у него есть костюм, привезенный из-за рубежа. У него есть пластинки Пресли, которые не продаются в магазинах. У него есть время и деньги ходить по ресторанам. Его увлечение твистом и Пресли говорят о его западнопоклонстве. Этот человек мечтает жить так, как на Западе или жить на Западе. У него наверняка есть перспективы стать чиновником как его отец, вспомним, что мы говорили о склонности потребителя к клановости.
Проходит еще поколение и запреты сняты совсем, страна разворачивается курсом на капитализм. Теперь эти Васи (точнее их дети) уже не осуждаемые обществом стиляги, теперь они могут играть свой рок-н-ролл на сцене (никаких намеков, просто пример удобный). Теперь они кумиры юной толпы. Но все же они предпочитают все время держать фигу в кармане, и от этого чувствовать себя героем.
У них все есть, зачем же фига в кармане? Ну, во-первых, приятно ощущать себя героем, певцом свободы, а во-вторых, им неприятна эта страна, в которой массу народа составляют Созидатели, которые хронически, веками, не любят Потребителей. Созидательное большинство вынуждает их претворяться Созидателями, а это им чуждо на уровне инстинкта.
С детства привыкнув жить во лжи, ведь родители у нашего певца свободы такие же, но всю жизнь делали вид что они поддерживают взгляды Созидателей (пролетариев в терминологии классовой теории), певец продолжает думать, что верховная власть лжет в угоду опасной толпе.
Но вдруг наступает момент прозрения и власть совершает поступок, говорящий, что прежде говоримые ею слова - не ложь. Вот и момент вынуть фигу из кармана, ведь реальной опасности нет, а красная черта властью пройдена, покровы сброшены. Потребитель становится в открытую оппозицию.
И вот уже бесклассовое общество расколото на два лагеря, и лагеря эти те же, что и "на той далекой на Гражданской". Одни считают, что нужно отнять и поделить; другие - что надо прибавлять и умножать. Отнять, разумеется, у других и поделить между своими (клан). А вот прибавить – это всем и умножить для всех. Созидатель хочет создать справедливое общество, Потребитель всегда с этим не согласен, он хочет все себе, на крайний случай своим, иначе, ему мало достанется.
Тут я поняла, что пропустила тему Гражданской войны. Это тоже про недостатки классовой теории, но ее теперь придется рассмотреть отдельно.
[1] Тут стоит привести в пример Екатерину Великую, оставившую сыну Павлу пустую казну. Ей было не до аккумуляции средств.
[2] Смотри главу Ментальные различия между созидателем и потребителем
[3] СМИ - тоже очень уютная сфера деятельности, облюбованная Потребителями, но это отдельная тема
[4] За подробностями – к выступлениям и книгам В. Ю. Катасонова, Е.Ю. Спицина и ряду других авторов.
[5] Сорок лет – это такой библейский строк полной смены идеологии, когда помнящие старое старики вымерли и некому наставить на путь истинный новые поколения.
[6] Человека котором разрешен выезд за границу, разумеется, выезд в рабочих целях.