Отцы и дети – проблема вечная. Иногда спрятанная, загнанная в угол, иногда явная, даже кричащая. А решение у каждого свое. И оно в сердце.
Разговариваю с дамой. Ей шестьдесят пять. Вспоминаем ушедшие годы. И дама вдруг сказала, что юности и в молодости ненавидела «старух». Едешь к первой паре или на работу – в троллейбусе полно бабушек. Тогда возмущались: «И куда прутся? Почему позже не едут»? Были конфликты.
И вечером. Уставшие молодые – с работы. И снова много-много старушек. Поднимутся в салон, оглядят ревнивым глазом. Требуют место уступить.
Вспоминает, смотрит влажным взглядом: «И я возмущалась, конечно. И меня бабки из себя выводили. И вот теперь я – почти бабка».
И себе в оправдание: «Знаешь, по утрам никуда не езжу, как некоторые. Просыпаюсь в половине десятого. Не хочется рано вставать. И все мои знакомые по утрам дома. И вечером в транспорт не лезем. Зачем молодым на нервы действовать"?
Минут тридцать пролетело. Сменили тему. Заговорили о наших родителям. А им по девяносто. И больше.
Почти никто из дома не выходит: сил нет передвигаться. Топчутся по квартире. И хорошо, что себя обслуживают.
Однако много и таких, к которым пришла деменция. Есть и лежачие. Как моя собеседница заметила, Господь не принимает. Пора бы уйти, а все живут и живут. Страдают, мучают себя, других терзают. Но уйти не могут.
И про себя: «Знаешь, моей матери девяносто пять. Она в уме, но почти без сил. Очень капризная и раздражительная. Ей надо, чтобы все рядом с ней сидели. Не думает, что у каждого из нас – свои заботы».
И с обидой: «Понимаешь, нам, которым шестьдесят и больше, осталось немного. Но я, например, никуда поехать не могу. Ни к морю, ни в санаторий, ни даже в гости. Потому что вынуждена сидеть со старой матерью. Не сержусь, но мне больно. А если она еще лет десять проживет? Что тогда со мной будет? Я сама превращусь в дряхлую старуху. Мать как бы силы из меня высасывает».
Это что - по-вашему? Не конфликт отцы-дети? Вечный конфликт. Иногда жестокий и беспощадный.
И старую мать жалко. Кто спорит, что некоторые ее реакции неадекватны? Старость свое берет. С другой стороны, она не виновата, что дожила до преклонных лет. И у нее есть душа, которая страдает. Ведь так?
А еще ей страшно уходить, потому что почти всем – страшно. Такова природа человека.
И ее пожилую дочь можно понять: никуда не поедешь. Сиди, как привязанная. А годочки уходят. Последние годочки. В этом возрасте боишься завтрашнего дня. Каким он будет? И будет ли вообще?
Вышла из комнаты. Пришла ее внучка. Спросил, будет ли за бабушкой ухаживать, если такая необходимость появится?
Посмотрела честными глазами: «У нее накопления есть. Что-то на похороны, что-то на сиделку. Думаю, справимся».
Бабушка вернулась, и мы замолчали.
А душа почему-то болит. Почему болит? Что ей надо?
