Тургенев Иван Сергеевич... Как в этом человеке совмещались крайности, казалось бы, несовместимые?
Западник, влюблённый в Россию; богатейший помещик с самыми демократическими взглядами; аристократ по образу жизни - центр притяжения литературной богемы...
Тургенев не писал мемуаров, не предавался сладостным воспоминаниям о детстве в идиллическом дворянском гнезде. Очевидно, имение матери Спасское-Лутовиново не казалось ему филиалом рая на земле. И воспоминания детства вовсе не были сладостны...
Отец - блестящий красавец-кавалергард, промотал всё, что можно и нельзя, и женился исключительно для поправки дел на богатой наследнице - матери будущего писателя. И оказался на положении бедного родственника богатой барыни.
Барыня - личность колоритная настолько, что заслуживает исследования как тип, едва ли где-нибудь возможный, кроме фантастической России.
Мать писателя всё своё детство так страдала от равнодушия своей матери и побоев отчима, что подростком сбежала из дома к дяде. Здесь она была предоставлена сама себе, и использовала свою относительную свободу, как нельзя лучше - для самообразования. В тридцать лет, похоронив дядюшку, вчерашняя Золушка стала одной из самых богатых невест в губернии.
Варвара Петровна была известна как одна из образованнейших женщин своего века. Редкостно начитанная, владеющая несколькими иностранными языками, состоявшая в переписке с Жуковским, Загоскиным и другими властителями дум она, в отличие от многих "русских европейцев", блестяще владела и родным языком.
Но... всё это - образование, любознательность, широта интересов - для РАВНЫХ. С людьми зависимыми эта дама вела себя так, что фонвизинская мадам Простакова в сравнении с ней - сущий ангел. Та всего лишь рассыпалась бранью да пощёчинами, а Варвара Петровна могла сослать в Сибирь того, кто недостаточно поспешно снимет перед ней шапку.
Порки-сечения - это были картины обычные, будничные. Причём "под розгой" жили не только крепостные, но и сыновья. Если дети пытались уверять, что ни в чём не виноваты, кричали: "За что?!" мать спокойно отвечала: "Сами знаете, за что". Не может быть, чтобы ребёнок - да никак не нагрешил.
При этом люди, знавшие её близко, уверяли, что Варвара Петровна детей обожает! Уметь надо обожать так, чтобы дети этого не чувствовали... Прикажет, например, посадить вишни под самыми окнами: "Ванечка их так любит! Пусть кушает так, чтобы я видела - утешаться буду".
Не зная, когда и за что достанется, дети просто боялись...
Что же могло пробудить высокую душу в запуганном ребёнке? Природа? Но природа не может сама по себе стать источником эстетических переживаний. Посредником непременно должен стать человек! И он нашёлся. ДВОРОВЫЙ человек.
В поздней своей повести "Пунин и Бабурин" Тургенев расскажет о забавном и трогательном чудаке, который помог ему УВИДЕТЬ эти травы и облака, луга и леса. Научил отличать птиц и познакомил с их повадками.
И ещё... с поэзией. Восторженная любовь к рифмам! И не беда, что поэзия для него - это Тредиаковский, Сумароков, Хемницер. Державин - это уже что-то сомнительно новомодное, а уж Пушкин... "Змий сладкогласный", растлитель неокрепших душ!
Но восьмилетнему мальчугану вовсе не казался смешным наставник, размахивающий руками от восторга пиитического. Нет, для ребёнка это - открытие возможности выразить любые оттенки чувства и мысли - СЛОВОМ.
А потом был переезд в Москву. Девятилетний Ваня становится сначала учеником пансиона, затем - гимназистом, и уже в пятнадцать лет - студентом Московского университета. Словесное отделение, где каждый мечтал завоевать бессмертие пером, где стихи писали все!
Самые первые стихотворные опыты Тургенева не восхитили преподавателей, но Плетнёв всё же сказал начинающему автору, что в его стихах "что-то есть". А вскоре даже напечатал. Ободренный автор за четыре студенческих года написал более сотни стихов!
Образование было продолжено в Берлинском университете, в Италии, в Австрии. Весь уклад европейской жизни произвёл на Тургенева такое впечатление, что сам себя он всю жизнь считал убеждённейшим западником. Но этот "западник" знал, понимал и любил Россию так, как не снилось и большинству славянофилов. Парадокс...
Избавление России от крепостного права, казалось, превратит её в рай на земле. Друзья Тургенева - Белинский, Герцен, Огарёв нисколько в этом не сомневались. Но революционный Париж 1848 года Ивана Сергеевича ужаснул! Это было не торжество свободы-равенства-братства, не царство разума и праздник человечества - это потоки крови...
Желать ТАКОГО своей стране?!
Но революционный заряд может нести и книга, в которой никаких революционных лозунгов нет. Только правда или, как тогда говорили, "верность натуре". И современники были уверены, что последней каплей, последним козырем для отмены "рабства" стали "Записки охотника".
Почему? Ведь для нас это просто рассказы о мужиках, мелких помещиках, детях - невыдуманных жителях Калужской губернии?
Да, но как в это же время писали "про народ" другие авторы? "Брат мой бедный, страдающий брат..." - это ещё в лучшем случае. "Народ" сливался в какое-то единое, безликое, свято-юродивое существо, которое желательно сечь полегче, если уж есть такая традиция - сечь...
А у Тургенева? Все эти Хорь, Калиныч, Ермолай, Лукерья, Арина, Касьян - живые и подлинные, ничуть не менее самобытны и интересны, чем "Онегины и Печорины". И читатель не может не задать вопрос хотя бы самому себе: "Почему одни владеют другими?"
Интересно, что цензор, пропустивший в печать "Записки охотника", был уволен со службы по личному распоряжению Николая I. А Тургенев арестован под надуманным предлогом - якобы за слишком восторженный некролог Гоголю! Месяц "на съезжей", два года в Спасском-Лутовинове - за вольнодумство, очевидно.
Именно в этой "ссылке" воскресли впечатления детства - и Иван Сергеевич пишет свой самый хрестоматийно-известный рассказ "Муму".
(продолжение следует)
Ещё о "школьной" классике здесь:
