Прошел месяц. Граф Сумароков, с тщательно скрываемым одобрением, оглядывал своё день ото дня преображающееся поместье. Ему нравились уют и чистота поселившееся в доме. Но поведение жены вызывало у него тревогу. Почему-то его не устраивало, что Маша днями порхала по дому, отдавая распоряжения слугам, наведывалась во двор, объясняла садовнику, что и как делать. Причину ее воодушевления граф понять не мог и это его раздражало. Этикет не позволял ему грубо обращаться с женой и днем он был неизбежно вежлив с ней, хоть и холоден. Днем вокруг всегда сновали слуги, сенные девушки Маши ходили за ней, как приклеенные. Это вынуждало его держать себя в руках. Все свое раздражение он вымещал на жене ночью, но в последнее время ее это будто и не трогало! Она не издавала ни звука, была безразлична к происходящему. Постепенно одержимость Машей и интерес к ней начал пропадать и Сумароков все чаще уезжал в город по делам и оставался там на несколько дней.
Для Маши отлучки мужа стали отдушиной. Она долго не ложилась спать, ей было жаль терять минуты драгоценной свободы! Она подолгу читала или вышивала, а то и просто пила чай с близнецами, а те рассказывали ей о том, что творится в поместье и за его пределами.
Сумароков в бешенстве выскочил из клуба. Он только, что проиграл в карты солидную сумму, да к тому же его злили намёки князя Дашкова. Этот щеголь, позор своей семьи, был отправлен на службу в их уезд, подальше от столицы. Но и здесь он вел разгульный образ жизни: пил, играл в азартные игры и не гнушался сомнительными связями. И вот этот хлыщ, смеет отпускать шуточки по поводу него - мол прячет жену Александр Гаврилович, запер в своем поместье и не может на неё налюбоваться. Все в таком духе. Да еще это последнее: "не везет в картах, повезет в любви", просто вывели Сумарокова из себя. За такое на дуэль вызывают, и несколько раз такое желание возникало у графа, но, в глубине души он был трусоват, хотя сам себе и не признался бы в этом. Он убеждал себя, что только здравый смысл удерживает его от необдуманных поступков и даже хвалил себя за это. Дуэли были строжайше запрещены, а уж портить отношения с князем, пусть и таким непутевым, как Дашков, не хотелось. И все же на душе было муторно. Кучер подогнал экипаж: "В поместье!" - крикнул граф.
Маша сидела с книгой, мягкий свет от нескольких свечей действовал умиротворяюще и она чувствовала, что скоро сон примет её в свои объятия. Вдруг она услышал звук подъезжающего экипажа. Тут же в дверь вбежала растрепанная ото сна Варвара: "Маша! Граф вдруг явился!" Маша захлопнула книгу, быстро загасила свечи и сделала вид, что спит, в надежде, что граф не захочет её видеть в столь позднее время.
Сумароков прошёл в зал. Его взгляд остановился на ярко начищенных решетках камина, на огромный фикус в углу, которого раньше здесь не было, на изящный хрустальный графин с водой на столе и не менее изящный стакан. Граф подошел к буфету, взял бутылку коньяка и налил себе полный стакан. Впервые он пожалел, что повинуясь какому то наваждению женился на Маше. Зачем он связал себя этими узами и испортил жизнь этой, в сущности еще девочке? Ничего не вернуть обратно и от этого было горько. И Ольгу ему не вернуть! Он заливал свое горе коньяком и постепенно мир расплывался перед его глазами. А потом наступило спасительное забытье.
Утром Машу разбудил шум за окном. Зычные мужские голоса и истеричные женские крики. И среди всего этого властный голос Сумарокова. Быстро накинув халат, Маша поспешила узнать в чём дело и в дверях столкнулась с Варей:
- Не ходи Маша! Граф с утра не в духе, велел конюха высечь, будто бы тот лошадей плохо почистил с вечера! Не ходи, он на тебя разозлится!
- Да ты что Варя! Сечь человека! Ты такое видела! Я пойду, при всех он ничего не посмеет сделать, а потом... мне всё равно!
Маша выбежала на двор, к конюшне. С истошным криком к ней в ноги упала жена конюха, имени которой Маша не запомнила.
- Барышня! Мария Петровна! Пощадите! У нас детки, не лишайте нас кормильца! Забьют, ой забьют! - завывала бедная женщина, цепляясь за подол Машиного халата, как за спасательный круг. К повозке, стоящей у конюшни, был привязан за руки конюх. Рубашка с него была сорвана, а он, стиснув зубы, ожидал неизбежного.
- Александр Гаврилович! - как можно спокойней окликнула мужа Маша.
Граф повернулся к ней. В руке его был кнут, который он так сильно сжимал, что вздулись вены на руке. От его вида Маша отшатнулась - лохматый, помятый, с налитыми кровью глазами, он походил на безумного. На миг Маша испугалась, что он бросится на неё на глазах у дворни. Граф пристально смотрел на супругу.
- Александр Гаврилович! Прошу Вас, отложите наказание! Дайте шанс исправиться! Сегодня канун Преображения, проявите милосердие в честь праздника! - Маша старалась говорить с уважением, но твердо. Однако голос её предательски дрожал.
Граф несколько невыносимо долгих мгновений буравил супругу взором, а потом отбросил кнут:
- Благодари Её Сиятельство! В следующий раз шкуру с тебя спущу! Отвяжите его, пусть лошадьми займется! Идемте графиня, Вы простудитесь!- Сумароков крепко сжал локоть супруги и подтолкнул её к дому. Он был в бешенстве! Да как она посмела! Эта пигалица!
Граф буквально втолкнул Машу в дом и, как только за ними закрылась дверь гостиной, схватил ее за горло. Маша почувствовала, что задыхается.
- Ты как посмела! - повторял он одну и ту же фразу. Увидев, что лицо жены побагровело, а из горла раздается хрип, Сумароков с силой оттолкнул жену. Маша отлетела назад, больно ударившись спиной о стену и потеряла сознание. Сумароков испугался - если он убил её наказания не избежать! Всю его ярость, как рукой сняло. Он наклонился к жене - дышит!
- Эй кто - нибудь! - закричал Сумароков, и тут час в комнату, будто за дверью ждали, вбежали прислужницы жены.- Плохо ей что-то стало, надо помочь графине! - Сказал он, а сам в это время пытался рассмотреть нет ли у жены на шее следов от его рук.
- Мария Петровна! Очнитесь! - одна из девушек принялась легонько похлопывать Машу по щекам, в то время как другая намочила водой из графина полотенце и начала обтирать ей лицо. Мертвенная бледность медленно уступила месту легкому румянцу и Маша пришла в себя. Ее взгляд встретился с испуганно-угрожающим взглядом графа и она, собрав всю волю в кулак произнесла хриплым голосом:
- Всё хорошо, просто голова закружилась! Мне надо прилечь.
Граф, как подобает любящему супругу, проводил Машу в её спальню, заботливо придерживая под локоть. Его страх пропал, он понял, что Маше ничего не угрожает и повела она себя правильно. А Машу трясло от его прикосновений.
Лежа в постели Маша продолжала чувствовать головокружение, а вскоре к нему присоединилась и тошнота. Она провела в постели весь день. Но и на следующий день лучше ей не стало. Подруги были перепуганы не на шутку, они то прекрасно поняли, что произошло и что Маша не просто так потеряла сознание и советовали ей пригласить лекаря, но та была категорически против. Ближе к обеду ей вроде стало легче, но постоянная сонливость её не покидала. Когда же, тошнота и головокружение повторились и на следующее утро, не выдержала Варвара. Она отправилась к графу:
- Ваше Сиятельство! Прошу простить меня на дерзость, но графине нужен врач! - она описала состояние Маши и Сумароков, предполагая возможное сотрясение мозга у супруги, поспешил к ней в спальню.
Первым порывом Сумарокова было дать согласие, но вспомнив о том, что постоянно оставлял на теле жены отметины своей любви, передумал.
- Пождем несколько дней, может её светлости лучше станет!
Варя с Василисой, шепотом посовещавшись, решили тайно привести к Маше знахарку, врачевавшую дворню...
Ссылка на все части здесь
