В 2017 году мы с моим мужем Николаем посетили мордовскую деревню, где он родился. Его семья уехала оттуда в конце 50-х, и он больше никогда там не бывал.
В деревне мы нашли человека по имени Дмитрий Иванович, который знал отца моего мужа Николая. Он вспомнил печальный случай, когда он с другими подростками в середине 40-х годов поджег соломенную (или камышовую) крышу мазанки во дворе бабушки Николая.
Интересно, что в этой местности называют мазанками. У нас на юге России мазанками называют саманные дома или глиночурки, побеленные известкой или мелом. В Мордовии мазанкой зовут небольшую кирпичную постройку, которую возводили во дворе в стороне от жилого сруба. Она тоже могла быть побелена мелом. В мазанке часто рыли погреб, она служила складом и хранилищем продуктов, а также запасным временным жильем, если деревянный дом вдруг сгорит, что и случилось до войны с домом дедушки моего мужа Николая. В Тамбовской и Рязанской областях в населенных пунктах, которые мы проезжали по пути в Мордовию, мы видели много таких мазанок. В деревне тоже они сохранились во многих дворах.
Слово за слово, и тут: не хотите ли посмотреть на отцовский дом? Представляете, дом, где родился Николай и откуда уехал 58 лет назад, все еще есть на белом свете! Мы уже были готовы бежать туда вприпрыжку в предвкушении новых впечатлений. Но Дмитрий Иванович вдруг куда-то ушел и вернулся с топором, шапками, куртками и штанами из плотной ткани. Оказывается, вокруг дома все так заросло, что без такой экипировки к нему не пробраться. Облачаемся в «спецодежду» и идем к месту назначения.
Дом с дороги совершенно не виден. Перед ним не то лес, не то джунгли: крапива и репейник выше человеческого роста, практически непроходимые заросли кустарника, деревья, поваленные ветром, но еще живые, покрытые густой порослью. И все оплетено неким растением, похожим на хмель, с продолговатыми пузатенькими плодами-ежиками. Этот плетистый сорняк моментально оккупирует неухоженные участки, и все заброшенные дома в деревне опутаны этим «киви», как называет его один из соседей.
Дорогу к дому сквозь это буйство дикой природы мы прорубали топором, почти как настоящие покорители амазонской сельвы. Дом притаился в чаще и приветливо встретил нас открытыми окнами. Заросли подступили почти вплотную к фасаду дома, но между ним и дикостью природы оставался достаточный проход, чтобы мы могли уже без помощи топора передвигаться вдоль стены дома. Мы забрались на широкую завалинку и сначала рассматривали комнаты из окон. Дверь в дом была не заперта, и вот мы уже внутри.
В доме, как и в большинстве заброшек, был бардак, но почему-то это нас не напрягало. В старом срубе было какое-то достоинство, что ли. Сквозь густую листву нависающих над домом деревьев в комнату проникали косые солнечные лучи, причудливо освещая ржавую железную кровать панцирной сеткой, крашеный в белое буфет без одной дверцы, старинный массивный диван с валиками по бокам и пружинами, торчащими из сидения. Перед глазами вставали картинки деревенской жизни: как топили печку морозной зимой, как собирались все вместе за столом, как сидели вечерами на крылечке, поджидая корову с пастбища…
Каждые 5 секунд я спрашивала у мужа: «А это ты помнишь? А это?». Лично я была в полном экстазе. Деревенский дом! Из настоящих бревен! Бревна такие толстые! В доме настоящая русская печь с заслонкой, как в сказках из детства! Печь-голландку до этого я видела только в кино или на картинках. Стропила на чердаке из стволов деревьев, а не из досок – как необычно! Дому уже 70 лет, больше чем мне! Меня даже впечатлили и потрепанный деревянный буфет из досок (из массива дерева, как сейчас говорят), и истерзанный временем страшненький диван, и скамейки-лавки, с которым современные люди не знакомы. Короче, из меня сыпались сплошные восклицательные знаки.
На обрывках газет, наклеенных на стены как подложка под обои, мы разглядели дату – октябрь 1973года. Наверное, это год последнего ремонта в этом доме. К моменту нашего знакомства с домом, в нем никто не жил уже более 5 лет.
В доме, конечно, была полная разруха. Оконные стекла почти все разбиты, провода оборваны, обои отстают от стен, немногие оставшиеся вещи разбросаны, печь-голландка без внутренностей. В сенях пол просел в одну сторону и «играл» под ногами. Русская печь треснула. Крыша, крытая рубероидом, прохудилась, сквозь нее местами видно небо. Из-за дырявой крыши несколько венцов на одной из стен уже начали разрушаться. Однако, как бы сильно не промок дом от дождей и снегов во время непогоды, за лето он полностью просох, никакой плесени или сырости внутри мы не увидели и не унюхали.
Отсутствие запаха сырости и гниения убедило нас в мысли, что дом вполне еще ничего, его еще можно привести в порядок. Энтузиазм наш просто зашкаливал: замени рубероид на крыше и пару венцов, испорченных дождем, вставь стекла в оконные рамы, наклей новые обои, помой полы и вуаля – можно жить-поживать и добра наживать!
Мы были рады знакомству с домом и, кажется, это было взаимно…
На этом наша история подготовки к переезду в деревенский дом не заканчивается. Заходите на канал почитать другие истории!
#купил дом в деревне
#деревня
#ремонт своими руками
