Первая часть. От автора
Третья часть. Российская империя – предыстория
Четвертая часть. Российская империя в эпоху войны 1812 года
Часть шестая. От Немана до Москвы: начало гражданской войны в России
Часть седьмая. Наполеон в Москве: продолжение гражданской войны в России
(Внимание! С 1 апреля 2022 года автор книги признан иностранным агентом и внесён в реестр иностранных СМИ, выполняющих функции иностранного агента.)
Здравствуйте. Перед тем как высказать свое мнение о книге Евгения Николаевича Понасенкова «Первая научная история войны 1812 года», я хочу рассказать о том, зачем вообще мне понадобилось её читать. Позвольте представиться, меня зовут Павел, по диплому я являюсь историком и преподавателем истории, а профессия моя — школьный учитель истории. Дипломную работу я писал вовсе не о Наполеоне, а о советско-английской дипломатии периода Второй мировой войны. А причиной подобной, с позволения сказать, рецензии является тот факт, что моя ученица поймала меня на том, что, не читая труда, я несколько раз позволял себе пренебрежительно о нем отозваться. Этакий «не читал, но осуждаю». С одной стороны, я доверяю мнению научного сообщества, а с другой признаю, что её слова имеют под собой основание, к тому же в таких вопросах никогда нельзя давить авторитетом своим или ученых. Ребенка необходимо постараться переубедить. Я пообещал книгу прочитать, а впоследствии высказать о ней своё мнение. Во время прочтения я максимально постарался отойти от предвзятости и составленного ранее мнения на основе ряда обзоров историков, таких как Олег Соколов, Клим Жуков, Лев Агронов и Никита Соколов. Свои заметки я сперва записывал в блокнот, но впоследствии решил перенести всё в формат нескольких статей. Что у меня получилось, можно посмотреть далее.
Название и эпиграфы
Начнем мы, пожалуй, с названия и эпиграфов. Только ленивый не прошелся по названию книги. Слова «Первая научная» как бы говорят: «Все, что было написано до этой книги, ненаучно». Довольно смелое высказывание с учетом того, что автор таким образом вступает в конфронтацию со всеми отечественными и зарубежными историками, изучавшими эпоху Наполеона и его русский поход в частности. Этаким историческим нигилизмом отдает от названия. Впоследствии автор начнет доказывать, почему он выбрал именно такое название, так что сразу не будем судить, хотя и подметим. Следующее, на что хочется обратить взор, — это эпиграфы. Обычно именно эпиграфом, если он есть, автор задает тон дальнейшему повествованию. О чем нам говорят эпиграфы «Первой научной»?
Неприятель одержал победу
(Генерал А.П.Ермолов о бородинском сражении).
Никакой, даже самый идиотический, идиот не сможет приписать неслыханные катастрофы Наполеона слабоумному Кутузову и его безвольному повелителю.
(Командующий союзной армией князь К.Ф.Шварценберг, 1814 г)
Иные так расхваливают свою родину, что, словно пытаются её продать
Жарко Петан
Ну и завершает это все будто пророческие слова Марка Твена:
Легче одурачить людей, чем убедить их в том, что они одурачены
Обычно научный подход предполагает комплексное изучение вопроса, однако эпиграфы вопят о том, что Бородинское сражение было русскими войсками проиграно, а поражение Наполеона в Отечественной войне 1812 года не является заслугой русского командования. Перед нами прямое подтверждение того, что объективной работа не предполагалась. Почему? Так как не присутствует ни одного эпиграфа, не только отстаивающего позицию русской армии, но даже такого, где ей отдавалось бы должное. Мы не увидим фразы, приписываемой историком Михневичем самому Наполеону.
«Из всех моих сражений самое ужасное то, которое я дал под Москвой. Французы в нем показали себя достойными одержать победу, а русские стяжали право быть непобедимыми...»
Или эту цитату Наполеона из 31 тома публикации его писем.
В древней и современной истории Франции особого упоминания заслуживает битва под Москвой, которая стала самой славной, самой трудной и самой почетной. Русские оказались храбрыми солдатами.
(Correspondance de Napoléon Ier. Tome 31)
А ведь добавь автор ряд таких эпиграфов современников, труд смотрелся бы более выигрышно. Противопоставлялись две точки зрения, и на конкретных примерах можно было вынести некий вывод. Однако сами эпиграфы говорят о том, что вывод автором уже сделан, и нас просто будут потихоньку к нему подводить. Однако, может быть, я ошибаюсь? Перейдем дальше.
От автора
Далее идет предисловие от автора. И начинается оно очередными эпиграфами, навевающими мысль, что автор пишет о себе.
«Вместо того, что бы бросать мне несправедливые упреки, попробуйте сделать лучше, чем я.
(Наполеон Бонапарт)
Свободен лишь тот, кто может позволить себе не лгать
(Альбер Камю)
Если не вдаваться в домысливание, то начало предисловия вполне себе неплохое. Помимо того, что Евгений Николаевич Понасенков хорошо владеет слогом, он пишет вполне обычные вещи для такого провокационного названия, а именно — пытается донести до читателя мысль, что историческое представление об Отечественной войне 1812 года несколько устарело. Да и в целом наука история, по его мнению, топчется на месте. Он отталкивается от мысли, что «Отечественная война 1812 года» изучается не с точки зрения исторической объективности, а с точки зрения патриотических настроений изучавших её историков.
«Я подчеркну: мы должны использовать, возможно, слишком сухие, но строго научные методы, формулы, термины. К примеру, необходимо осознавать, что невозможно отождествлять Российскую Федерацию с государством, погибшим в 1917 году, — с Российской империей. Разные смыслы, разная территория, идеология и т. д. Ученые не могут себе позволить говорить «мы» в отношении тех конкретных людей, которые жили двести лет назад…».
Первая научная история войны 1812 года (Стр. 8-9
Слова абсолютно верные, однако остается вопрос: кто из ранних исследователей-историков пишет о событиях 1812 года в рамках «Мы»? Возможно, ответ будет дан позднее.
Далее автором выдвигается тезис о том, что русская армия проиграла Бородинское сражение, и следует некое обоснование.
Имея в оборонительной позиции больше войск, чем противник, М.И. Кутузов умудрился проиграть битву и сдать Москву.
Первая научная история войны 1812 года (Стр. 9)
Далее автор пишет, что будет использовать системный подход, что на сегодняшний момент в его руках более полная историографическая и источниковедческая картина, нежели была у его предшественников, что само название «Отечественная война» появилось в отечественной историографии гораздо позже. Всё это, конечно, хорошо, но как это доказывает факт ненаучности предыдущих работ, посвящённых войне 1812 года, по-прежнему непонятно. Кроме того, совершенно контрастирует со словами о научности и объективности самолюбование автора вкупе с обличением тех, кого автор называет коллегами, кричащее со строк сего труда.
«Всё изложенное в книге стало возможным благодаря моей внутренней свободе – и свободе, в том числе и от пресловутых бюджетных грантов, госзаказа».
Первая научная история войны 1812 года (Стр. 9-10)
Эти мерзости, как блохи на диване, продолжают жить в нашей общей исторической «квартире» - и пора бы их уже вывести.
Первая научная история войны 1812 года (Стр. 10)
Возможно, появившиеся первоначальные одобрительные мысли начинают улетучиваться по мере того, как с каждой страницей мы погружаемся в мир талантов автора. Вместо того чтобы продвигать идею о необходимости научного подхода и указывать возможные ошибки предыдущих исследователей, автор проводит для нас непрошенную экскурсию по списку своих талантов. Он и талантливый певец, способный держать публику в напряжении, и режиссёр, и актер, и эксперт — участник политических ток-шоу. Действительно ли автор обладает всеми приписываемыми себе качествами или просто проводит рекламу своих концертов через строки в, казалось бы, научном произведении, мы узнать не можем. Некоторых такой быстрый переход от истории к приступу нарциссизма приводит в недоумение, но чем дальше читатель знакомится с «Первой научной», тем больше он сталкивается с тем, что удивляться ничему не нужно. Вместе с самолюбованием автор пренебрежительно высказывается о научных сотрудниках, иногда отказывая им в понимании, казалось бы, очевидных вещей.
«А как «младшие научные» сотрудники могут понять такую важнейшую вещь в психологии общественных процессов как зависть?
Первая научная история войны 1812 года (Стр. 11)
Все эти тезисы и постулаты зиждятся на одном — так говорит о себе сам автор книги. А читателю, прежде чем продолжать чтение, должно определиться — принимает ли он общую гениальность автора или нет. А автор рьяно пытается вас убедить в том, что он поистине гениален. Спрашивали ли вы его об этом или нет.
Впрочем, с некоторыми тезисами автора, пожалуй, сложно не согласиться. Гораздо лучше, когда иллюстрации к трудам берутся с оцифрованных оригиналов, а не низкого качества картинок из интернета. Приправив эту мысль очередным бахвальством, автор заявляет:
«С недавнего времени картинки стали просто нагло и бездумно «скачивать» из интернета — в ужасном качестве, безо всяких авторских прав и с неверными подписями, с ошибочной научно-предметной атрибуцией. Я очень рад и горд тем, что данную монографию я могу проиллюстрировать экспонатами исключительно из моей личной коллекции, абсолютное большинство из которых незнакомо и специалистам по теме».
Первая научная история войны 1812 года (Стр. 12)
Пройдясь далее по кинематографу, посвященному Отечественной войне 1812 года, Евгений Николаевич перечисляет своих доброжелателей от мира науки. Туда вошли доктора исторических наук А. Н. Сахаров и Н. А. Троицкий, архивист А. А. Васильев, в сторонники идей приписан даже О. В. Соколов, у которого с автором сего труда личная неприязнь, но об этом позже. Завершается вступление убеждением автора в том, что современный человек достоин знать правду об истории. И здесь согласиться с ним сложно, хотя уже по вступлению можно судить, что под правдой автор может иметь абсолютно противоположное значение этого слова.