В конце войны немцы очень быстро отступали. Нужно было их догонять и каждый раз заново выяснять, где укрепилась новая вражеская позиция. Летним днём десять разведчиков в пятнистых комбинезонах, а с ними лейтенант, два артиллериста и два радиста, среди которых был сержант Никулин, шли в неизвестность...
Спасительное ранение
Задача была, как пишет Никулин, "не из приятных". Неуютно на душе идти и ждать, когда по тебе ударит пулеметная очередь, выстрелит замаскированный танк или взорвётся под ногами пехотная мина. Продвигаясь по кювету, разведчики вскоре наткнулись на зримое свидетельство того, что страхи их не напрасны. Пять погибших бойцов лежали в скрюченных позах и впереди перед ними младший лейтенант с наганом, "очевидно, командир, ведший свой взвод в разведку". Их в упор расстрелял немецкий пулемётчик. Лужа крови в 150 метрах вперёд по кювету указывала, что он тоже был ранен и, видимо, унесён товарищами.
Отряд разведчиков движется дальше. Короткий привал, Опять движение. "Вновь шоссе ныряет в прекрасный сосновый бор. Сухая земля покрыта белым хрустящим мхом. Грибы бы здесь собирать, а не воевать!"
Вдруг в стороне взрывается немецкая мина. Вслед за ней землю взрывает вторая, третья, - всё ближе и ближе к лежащим плашмя разведчикам. Четвёртая мина взорвалась почти рядом. Задело троих. Двух разведчиков убило, а сержант Никулин почувствовал, словно большой плетью стегнули его по спине. Спину разворотило здорово. Никулину наспех наложили повязку:
"Можешь идти?", - спрашивает взводный.
"Могу".
"Ну, ступай в тыл!"
"Не война, а курорт!"
Укрывшись плащпалаткой, Никулин тронулся в путь. Пустое шоссе, ласковое солнце, лес, хутора, озёра… Ещё только что здесь было пусто, а теперь кругом много наших войск, дымят кухни, раскинуты мастерские, ездят машины. На полянке два чистых, краснощеких, гладко выбритых молодца со знанием дела играют в волейбол. На их гимнастерках ни единого пятнышка. Будто и нет никакой войны.
И вот ковыляет по дороге раненный в спину миномётным осколком сержант Никулин и рассуждает, какая "поразительная разница существует между передовой, где льется кровь, где страдание, где смерть, где не поднять головы под пулями и осколками, где голод и страх, непосильная работа, жара летом, мороз зимой, где и жить-то невозможно, и тылами".
Тыл - это не война. Это что-то другое. Тыл - это место для начальства, здесь "зона действия" штабов, отсюда бьёт тяжелая артиллерия, здесь склады ломятся от припасов, медсанбаты лечат раненых. Здесь не кланяются вражеским пулям, а ходят прямо. Бояться тут нечего. "Не война, а курорт!".
В тылу совсем другие перспективы. Убитых и раненых здесь почти нет. Лишь изредка сюда залетают вражеские снаряды или самолёты. "Те, кто на передовой, - рассуждает дальше Никулин, - не жильцы. Они обречены. Спасение им - лишь ранение. Те, кто в тылу, останутся живы, если их не переведут вперед, когда иссякнут ряды наступающих. Они ... вернутся домой...".
Постскриптум
Тыловики демобилизуются, станут главными ветеранами и будут рассказывать, как разгромили Гитлера. "Они представят войну, о которой сами мало что знают, в романтическом ореоле. Как все было хорошо, как прекрасно! ... И то, что война - ужас, смерть, голод, подлость, подлость и подлость, отойдет на второй план". И может случиться так, что все уроки, Великой Отечественной пройдут впустую. И, не дай бог, "начнись новая война, не пойдет ли все по-старому? Развал, неразбериха, обычный русский бардак? И опять горы трупов!".
Так думал, шагая с передовой, раненый боец, которому предстояла мучительная операция без наркоза. Он шёл, завидовал тыловикам, и сам был счастлив, что ранен, а не убит. На этот раз пронесло. А что будет в следующий, неизвестно.
А что вы думаете по этому поводу? Высказывайте мнения в комментариях, ставьте лайки и будьте здоровы
О неточностях и опечатках просьба сообщить автору
