Копия с записки таганрогского градоначальника Панкова (sic), от 23 ноября 1825 года, с дополнениями (без указания адресата)
Таганрог, 23 ноября 1825
Ужасная весть о кончине Государя дошла уже до Вас. Мне остается теперь сказать Вам о некоторых подробностях постигшего нас несчастья.
Так, судьбе угодно было, что Государь, по убеждению, согласился и отправился в Крым 27 октября (1825). В горах близ Алушты, Государь, проезжая верхом, беспрестанно должен был или спускаться с гор или подниматься в горы.
У подошвы гор было очень жарко, a выше холодно, и чем выше, - холоднее; к тому же была жестокая буря. Государь беспрестанно внизу снимал фуражку и обтирался; как чрез минуту, поднявшись на высоту, чувствовал противное.
В тот же день, чрез Байдарскую долину проезжая в Севастополь, остановился на дороге и осматривал Георгиевский монастырь, верхом, с двумя татарами и переводчиком. В 5-ти верстах от дороги, уже смеркалось и было очень холодно; спросили, не угодно ли надеть шинель или бурку. "Не надо". И отправился, a оттуда возвратился часа чрез два.
Встав с лошади, сказал, очень холодно и что он озяб. Надел шинель, сел в коляску и отправился в Севастополь, куда уже прибыл в 9 часов вечера.
На другой день, также в одном мундире, был при параде, при спуске судна на Александровской батарее, потом на море и все сие очень поздно кончилось.
Заметили перемену в лице, он не жаловался, но на бал не поехал, отказался. В Бахчисарае, Нагаеве и Перекопе, заметили, что ему, так сказать, очень не по себе. В Орехове, сам уже сказал, что немного не здоров, a в Мариуполе, за 125 верст до Таганрога не доезжая на ночлег, позвал Виллие, сказал, что чувствует озноб, и что намерен выпить пуншу, чтобы пропотеть. Выпил пуншу, укутался, но не вспотел. 5 ноября под ноги потребовал мех, и надел меховую шинель.
На станции за обедом, сказал, что чувствует лихорадку, крымскую. 125 верст до Таганрога он все засыпал, a последнюю станцию едва двигались, - так тяжело было ему ехать. Беспрестанно спрашивал: сколько верст осталось, но на голову не жаловался.
Приехал в 7 часу вечера, никого не принимал. На другой день начал было одеваться, ходить пешком, но не мог, потом хуже и хуже (занимался делами. Принял лекарство под вечер).
8-го числа коротенькое письмо писал в Петербург к Императрице (Марии Федоровне). Далее все хуже, но как ни уговаривали, лекарства не принимал (два врача едва уговорили нейти к литургии. Сам обратил внимание на нервы. Догадывались, что имел неприятные дела. Облегчение чрез извержение желчи).
Рано поутру принял предложение Императрицы: исповедовался и приобщался. Когда священник приобщил, то (стал пред ним на колени) сказал, что он уврачевал душу и просил от церкви и народа, чтобы он согласился врачевать тело.
- Если надобно, я согласен, - отвечал и тут сказал, - теперь я вижу, что опасно болен. Пустили 50 пиявок, сделалось полегче, потом опять хуже, горчица не пособила (от горчицы пришел в память и сказал, - не мучьте меня).
Был без чувств (приходил в чувство в 11 часов вечера, узнал Императрицу, говорил с нею, целовал руки). Приложили y затылка мушку, было легче; проговорил (как хорошо время), но почти не открывал глаз.
19 числа, в 10 часов 50 минут, кончил жизнь. Императрица была безотлучно при нем, пять суток не спала и не кушала. Когда стал кончаться, - начали читать отходную. Императрица все держала его за руки, a когда испустил дух (около получаса оставалась y тела), то она закрыла глаза; подвязала платком подбородок, сложила руки, поцеловала, поклонилась сказав: Прощай мой друг, - обратилась к образу, помолилась, и пошла в свою половину.
Едва к себе вошла, зарыдала, как потом вскоре сказала: Господи, прости моей слабости. Ободрившись, приказала: при теле служить панихиду, взяла свечу и не плакала, но скорбь ужасная была на лице ее. На другой день перевезли в другой дом. Но вчера была там на панихиде, и с сегодняшнего дня начала говеть.
Императрица не человек, но Ангел во плоти; чудо (sic) переносит с величием души, но очень слаба. Ужасное здесь положение: плач, видим тело, и все еще не опомнимся, все нам кажется, не во сне ли видим.
По вскрытии тела все нашли в наилучшем виде (сердце менее обыкновенного. Вокруг его немного воды), но когда череп вскрыли, то вылилось до 50 золотников воды.
Ждем сюда из Варшавы Цесаревича (предвестия: пред отправлением из Петербурга, вместо Казанского собора посещение Невского. За день до отъезда в Таганрог, в ясный день внезапно черное облако, так что Государь потребовал свеч. A когда принесли, сделалось опять ясно. Камердинер пришел взять свечи. Государь сказал: подлинно, с улицы подумают, что здесь мертвый. Возвратясь из Таганрога сие наполнил ((вероятно камердинер)).
#librapress
