В ноябре 1876 года флотская форма одежды офицеров пополнилась чёрным пальто для ношения в холодную и ненастную погоду. С этой поры тёмно-зелёное обличье стало принадлежностью сухопутных родов войск Русской армии, а чёрный цвет стал определяющим в форме одежды моряков.
Представленное ниже повествование Евгения Орлова почти об этом.
Яркий и солнечный весенний день. Система живёт по распорядку.
В ротное помещение вламывается взволнованный курсант Борисенко: “Чёрного бьют! На остановке напротив почты!” Сотня курсантов — кто как был: кто в тройке, кто в робе, кто с гюйсом, кто без гюйса, кто в шапке, кто без — гремит по лестнице с четвёртого этажа. Напористая осада КПП №4. Вахта держится. Поток курсантов делится: кто-то остаётся здесь осаждать ворота, другие стремительно валят через КПП №1. Дежурный по училищу офицер, конечно, тут. Он возмущён, что никто не обращает на него внимания. Курсанты стремятся выбежать наружу через центральный вход. ТА-57 зудит, крутится ручка, посредством этого полевого телефона дежурный узнаёт: КПП №4 пал, ворота нараспашку. Офицерский опыт не подводит. Выход — самому стать во главе беспорядка, и тем самым остановить бесчинства! Он выскакивает наружу, на бегу выкрикивая команды: “Стройся! Направо! Бегом, марш!”
Действия должны соответствовать командам, здесь команды соответствуют действиям. Рискну сообщить, что со стороны это выглядит идентично при надлежащем уровне командующего. Та же мысль может возникнуть на концерте Лондонского филармонического оркестра. Экспрессивный поворот дирижёра от духовых к струнным, пронзительный взгляд на альтов и взмах дирижёрской палочкой - ваша партия! Мгновение до этого энергичные смычки уже впились в струны. Они знали...
Дежурный офицер, придерживая кортик, трусцой бежит рядом. По проспекту вниз к Шмидта стартует троллейбус. На токоприёмниках виснет Черных, троллейбус встаёт на месте. Вова барабанит в дверь троллейбуса, требуя своего обидчика наружу… Курсанты вокруг троллейбуса... Упомянутый мною Лондонский филармонический оркестр своим рафинированным видом изрядно диссонирует с той беспощадно-грязной реальностью, поэтому закончу описывать эту сцену.
На море после бури всегда погода налаживается. Запущенный гирокомпас по-любому приходит в меридиан. Мало-помалу, что-то похожее произошло с Володей.
В этот же день, после ужина, по обычаю присев на мою коечку, мы молчали. Это молчание было мне как-то не по себе. Видать, не подумав тогда, я задал наивный вопрос: “Чёрный, подрался чтоль в троллейбусе?” Он, спокойно глядя мне в глаза, ответил вопросом: “Кто, я? Как ты мог такое подумать? Я вообще не дерусь!” Мы оба рассмеялись. Завязалась беседа, где я больше слушал. Это был готовый рассказ о его приключении. Пересказать не могу, повествование придётся вести от третьего лица. Увы, не мой профиль.
Для тех, кто проникся приключениями Чёрного, начало здесь
Благодарю за поддержку! Берегите себя и своих близких.
Больше о подводниках. Читайте романтическую историю автора Театрал.
Рассказ номинирован на Конкурс на соискание премии «Писатель года» в дополнительной номинации "Дебют".
Всегда Ваш. Борис Седых:)
