Вернувшись в отряд я, прихватив с собой Маркова и полицая, отправился к командиру. Оставив полицая подальше от командирской землянки под охраной, вместе с Марковым вошёл к командиру. Они как раз с комиссаром, что-то жарко обсуждали, рисуя на карте стрелочки и кружочки, в карте я был не силён, поэтому даже к ней не присматривался.
- Здравия желаю, вернулись все. Привёл одного из полицаев, допросил его на месте, но может у вас к нему будут ещё вопросы. У меня новый план действий.
- Тихо, не торопись, всё по порядку, - командир жестом руки предложил мне и Маркову сесть.
Не торопясь я рассказал о своём новом плане. Он опирался на слова полицая и мнение Маркова. Командир и комиссар слушали внимательно.
- Что ж, - командир погладил волосы на своей голове, - план хорош, одобряю, как с минами, справишься по этому плану? – командир посмотрел на Маркова.
- Так точно! Возьму пару грамотных партизан из тех, кто на железную дорогу ходил, справимся, - уверенно ответил Марков.
- Хорошо, что справишься, иди, отдыхай, а мы тут ещё помозгуем. Дождавшись, когда Марков выйдет из землянки, командир предложил мне придвинуться ближе к его столу.
- В карте разбираешься?
- Не очень. Мне будет понятнее, если я сам её нарисую.
- Хорошо, рисуй и показывай нам на плане, что нового ты придумал.
Взяв протянутый мне комиссаром лист бумаги и карандаш, я тщательно нарисовал весь участок дороги, на котором должны были развернуться действия отряда. Изобразил оба поворота дороги и пририсовал подлесок, который подходил к ней. Стараясь соблюсти все размеры и расстояния, я даже на минуту забылся и засопел от усердия.
- Вон как старается, - комиссар улыбнулся.
- Готово. Вот, что я придумал.
Рисуя маленьких человечков, я изобразил на плане партизанские засады, ставя жирные точки, обозначил мины на дороге. Стрелками показал направление движения вражеской техники.
- Вроде понятно, а, комиссар, всё понимаешь?
- Нарисовано подробно, тут и школьник поймёт, - комиссар опять улыбнулся.
- Ну, здесь с засадой понятно, а вот эта зачем? У нас и так людей мало, а ты предлагаешь выделить пятнадцать человек на вторую засаду.
- Это для полицаев подарок, если они всё-таки прибудут на выручку к фашистам. Здесь, то самое место, где они остановятся, учитывая их трусость. Тут им и прилетит наш смертоносный привет.
- Грамотно, убедил. Только у меня одно «но»! – командир ткнул пальцем в маленьких человечков на противоположной стороне дороги, - если люди туда пройдут, то обязательно будут видны их следы на снегу. Значит, противник будет готов, что его здесь встретят огнём. Так?
- Всё так, товарищ командир, только переходить дорогу группа будет на километр дальше от места засады и лесом вернётся. И ещё одна у меня мысль. Надо чтобы стрелять не одновременно начали. Всё будет зависеть от того куда свернут машины. Сначала одни открывают огонь, а потом когда немцы за машины попрячутся, то уже и другие стрелять будут.
- Опять убедил. Смотрю, всё ты продумал. Придётся нам всех, кто оружие может держать, в этот поход брать, - командир задумался.
- Я думаю, что и гражданских вооружить надо, поставим их во вторую линию. Вдруг рукопашный бой начнётся, негоже, что бы женщины штыком да ножом махали. Да и гранат надо много брать, все что есть! - после своих слов задумался и комиссар.
- Надо эти две группы по возможности вооружить автоматами, чтобы не выбивать потом немцев из-под машин из карабинов, а встретить сразу большим огнём. На противопехотные мины надежды большой нет, Марков говорит, что за такое время они и испортиться могли, вдруг не сработают? Бой затянется, раненых и убитых у нас много будет!
- Ты посмотри, - командир посмотрел на комиссара, - а он и за нас всё продумал! Молодец! Давай ешь и отдыхай. Хорошую работу вы проделали. Скажешь там, - командир кивнул на улицу, - пусть полицая заведут, мы с ним теперь поговорим. Иди.
Окрылённый одобрением своего плана, я вышел из землянки, чуть было дело, не забыл про полицая, уже в последний момент махнул рукой партизану, охранявшему его, указав на командирскую землянку. Поев свежей каши, я отправился в свою землянку. По уговору с командованием отряда, я должен был молчать о своём плане, поэтому на расспросы разведчиков отвечал, что до них всё доведут командиры. Хорошо хоть расспросов было мало, половина ребят была на задании. Переодевшись в сухое бельё, собрался в деревню, командир дал добро на выход из лагеря.
Придя в деревню, уже хотел было направиться к дому, где находился госпиталь, но меня остановил тот самый деревенский дед.
- День добрый, - поздоровался он из-за забора, - зайди мил человек к нам в гости, поговорим.
Отказать ему я не мог, он с монахинями много сделал для отряда. Вошёл в дом, поздоровался с женщинами. Дед усадил меня за стол и предложил молока, я с удовольствием выпил всю кружку одним махом.
- Тут вот какое дело, - начал он задумчиво, - то, что мы теперь под охраной партизан – это хорошо. А вот если немец задумает сюдой прийти, тогда как?
- Оборону держать будем, своих не бросим.
- Оборону это хорошо, - повторил дед, - а если немца много будет и вы не справитесь, тогда как?
- Вы, дедушка, к чему ведёте? – спросил я, поняв, что не просто так дед решил поговорить о тактике партизанского боя.
- Одевайся, пойдём, я тебе покажу что-то, авось и пригодится, хотя и не дай Бог, - дед повернулся к иконе, что находилась в углу комнаты и три раза перекрестился, айда за мной. Сунув руки в рукава полушубка, который держала одна из монахинь, не застёгиваясь, дед вышел на улицу, я за ним. Так мы и засеменили вдвоём, впереди дед, я за ним. Проходя мимо дома с ранеными, я заметил в окне лицо Зои, она помахала мне рукой, я помахал в ответ.
Выйдя за крайний дом, дед показал рукой направо, а потом налево.
- Это всё болото, ты не смотри на эти деревца, летом они прямо в воде стоят. Оно и сейчас почти не замёрзло, человека выдюжит, а вот сани утопнут вместе с кобылой. Там, - дед, указал прямо, - то же болото, но есть одна хитрость! Вон ту сосну видишь?
Действительно, была видна одинокая сосна с пышной кроной.
- Вижу.
- Вот, это ориентир вам, если придётся от немца уходить. Только и тут хитрость есть. Если прямо отсюда, как мы стоим, на неё идти, то верная гибель, а если вон от той ёлочки на неё лицом встать и сорок шагов пройти, да по одному, выйдешь на доброе место. Только там, на том месте, можно повернуть лицом на сосну и дальше идти, пока все не выйдут. Место там хорошее, две избёнки стоят. В прошлом годе там был, всё на месте. Да и шкодить там некому, незнающий человек и не пройдёт туды.
- А с того места выход через болото есть?
- А вот этого я не знаю. Стар я по болотам верши ставить. Там видать охотники жили, стан, стало быть, у них там был. Так и я туда попал, когда лося охотил. По его следам вышел, и лося того видел, но стрелять не стал, может быть он и сейчас там, а то и приплод у него уже случился, лосиха-то была, на сносях. Какой тропой охотники тудой попадали, я не знаю, может и есть другой ход. Ты вот всё это запомни, а ещё лучше поговори с командиром и припасов там каких организуйте, вдруг быстро уходить придётся.
- Спасибо, дедушка, большое. Вы много для нас сделали. Я думал, обиды, у вас какие остались, на Советскую власть. Слышал, трудно вам было.
- Обиды обидами, да только русские мы все. Кто крестится, а кто и не верует в Бога, - он перекрестился, - но все мы русские. На меня как на проводника, если что не рассчитывайте. Стар я, не дойду.
- А что если враг за нами пойдёт, так сказать на плечи нам сядет, что тогда делать?
- А тогда, молодой человек, надо мину на тропу положить и бахнуть ею. Всё, больше тропы не будет. Замок за собой закроете.
- Спасибо ещё раз большое, я запомнил всё.
Оглядев местность, запоминая дедовские ориентиры, я предложил вернуться в деревеньку. Проводив деда до дома, пошёл в госпиталь.
Возле дома, на лавочке, сидели партизаны и жадно смолили дедовский табак. Я знал, что доктор был против курения, но видимо сейчас он был занят, и они пользовались случаем. Один из раненых подметал снег возле калитки дома. Его тогда на дороге сильно контузило гранатой, даже встать не мог, а теперь вон как лихо метлой управляется. Поздоровавшись с ранеными и выслушав пару-тройку не злых, но колких шуток, я прошёл к двери дома, навстречу мне выбежала Зоя. Пальто было наспех накинуто на плечи и при попытке поднять руки, чтобы обнять меня, оно упало на снег. Следом с криком и визгом выскочила Оля и обняла мои ноги. Всё было так быстро, что я чуть не упал на спину. Освободившись от объятий Зои, я поднял Олю на руки.
- Ты уж извини, я сегодня без подарка!
- А Зоя говорит, что твой приход уже подарок, я с сестрой согласна, - она обвила своими ручками мою шею, - пойдём в дом.
Мы прошли в дом, где я поздоровался с медсёстрами и доктором. Зоиной мамы в комнате не было, отвечая на мой немой вопрос, доктор сказал:
- Раненого перевязывает, сейчас выйдет.
Мне предложили травяного чая. Отпив глоток, я выразил своё удивление его аромату.
- Так дед мне помогает с травами, он знаток их. Мои знания проверил, своих добавил, вечерами мы долгие беседы заводим. Как там в отряде? Большие дела делали?
Помня о наказе командира, я отшутился, да и Зою волновать не хотелось.
- Комиссар вечером придёт, вот у него и спросите, я-то простой разведчик.
- Ну, конечно простой! Наслышаны мы о твоих подвигах. Молодец, Юра. Как раны, не болят?
- Да что вы. Всё уже прошло давно, я же молодой, на мне быстро заживает!
- Вот и хорошо, что быстро, - с этими словами в комнату из-за ширмы вышла Мария, - а то кто красавицу мою защищать будет?!
- Двух красавиц, - добавила Оля, - нет, трёх красавиц, ты мама тоже красавица!
Все дружно рассмеялись. Извинившись, я посмотрел на Зою, потом на доктора.
- Иди, Зоя. Тут сами управимся. Прогуляйтесь, - разрешил доктор.
Оля, было, тоже засобиралась, надевая своё пальто, но Мария остановила младшую дочь, та надула губки и отвернулась от всех к стенке, чем вызвала добрый смех присутствующих. Когда мы выходили из дома, я заметил на её детском личике улыбку, мне даже показалось, что она мне подмигнула. «Вот же - ребёнок, а как взрослый - всё понимает» - подумал я с теплом в душе. Уже не таясь и не прячась от шуток партизан и гражданского населения, мы гуляли прямо по улице. Многие женщины утирали платками свои глаза, глядя на нас. Время пролетело незаметно, пора было возвращаться в лагерь. Мы ещё долго стояли возле калитки, и я видел, как пару раз в окошко выглядывало личико Оли, она и вправду мне подмигивала. Вот, что ты будешь с ней делать?! Зоя долго не отпускала мою руку, я почти с трудом разжал её пальчики, подставил левую щёку. Она, приподнявшись на цыпочки, прикоснулась к ней своими губами, я хотел сделать то же самое, но Зоя быстро взбежала на крыльцо, оглянувшись, скрылась в доме.
Хоть командование отряда и держало в тайне суть предстоящей операции, но до партизан дошла нервозность и волнение тех, кто был в курсе. Особенно разговоров прибавилось, когда из деревни в отряд пришли партизаны, которые находились на лечении. Они рассказали, что комиссар собрал всех гражданских и очень долго с ними разговаривал. С ними провели занятия по обращению с оружием. Около тридцати человек, старики и женщины обучались стрельбе из винтовки. Подростков решено было с собой не брать. Кому было по тринадцать, четырнадцать лет, ходили гурьбой за комиссаром – просясь, как они выразились, на войну. Все были воодушевлены предчувствием нового задания. Отряд засиделся в лесу и большинство партизан потирали руки, когда возле костра, заходил разговор о предстоящем деле.
Марков отобрал шесть мин, на которые, по его словам, совсем надежды не было. Их предстояло установить в первую линию минирования на дороге. По моему плану, скажем так, мы их отдавали немцам. Все пригодные к установке мины, Марков проверил раза на три. Провёл дополнительные занятия с партизанами, которых отобрал в группу минирования. Все получили дополнительные патроны, имеющиеся в отряде гранаты, были распределены между людьми. Я видел, что многие уже по несколько раз разбирали и собирали своё оружие. Тем, кто отличался точной стрельбой, выдали винтовки, остальным достались трофейные автоматы. Как обращаться с ними многих новых владельцев обучали старые владельцы этого оружия. Отряд был готов к действиям. За сутки до выхода отряда на задание, случилось то, чего вообще никто ожидать не мог. С дальнего поста отряда прибежал один из часовых, на ходу выпив кружку воды, рванул в землянку к командиру. Тот выбежал через минуту, даже не одевшись, распорядился десяти разведчикам на двух санях отправляться на дальний пост. Неизвестность и тревога тут же взбудоражили партизанский лагерь. Многие не уходили в землянки, а ждали развития событий возле костров или на кухне, попивая душистый травяной чай.
Наконец через почти два часа, в расположение лагеря вошла процессия. Первыми ехали сани, на которых лежали мешки и карабины. За ними шло восемнадцать полицаев. По обеим сторонам этой колонны шли разведчики, неся своё оружие направленным на полицаев. У многих отсутствовали повязки на рукавах, кто-то снять их не успел. Один из партизан, юркнув в землянку к командиру, предупредил его о возвращении разведчиков. Командир и комиссар вышли из землянки одетые по всей форме. Так и стояли, заложив руки за спину, пока колонна не остановилась напротив них. Командир разведчиков доложил, что привёл тех, кто решил сам сдаться партизанам.
- Кто у вас старший? – командир отряда обвёл глазами неровный строй полицаев.
- Я, - из строя вышел пожилой мужчина, - Васильев Иван Степанович, - представился он.
- Пойдём, Иван Степанович, - командир обвёл взглядом партизан столпившихся вокруг полицаев, выбрав глазами меня и Захарова, кивком головы показал на свою землянку, - остальных охранять.
Следом за старшим полицаем в землянку вошли мы с Захаровым.
- Садись, Иван Степанович. Расскажи, что привело вас и этот отряд к нам?
- Да мы уже давно думали к партизанам уйти, да только не слышали о том, что вы в округе есть. Когда немцев порезали на дороге, мы поняли, что надо уходить. Местность эту нам один человек из села показал, вот и прикинули в каком направлении идти. Видать не ошиблись, как раз на ваш пост вышли.
- Надеюсь, что вы понимаете, что врать и скрывать что-то от нас, смысла нет? У нас давно уже в селе есть свои люди!
- Конечно, понимаю. Когда Мишка пропал, мы так и подумали. Только кто такое на дурачка подумает, а оно вон как вышло.
- Кто с вами пришёл? Командир стоял за столом и грозно смотрел на полицая.
- Я сам не местный, меня и ещё добрую половину не так давно в село привезли. Мы из двух соседних деревень, считай родственники все друг другу. Есть один русский и два украинца. Я слышал, что они сами в полицаи пришли. За них ничего не скажу.
- А к нам-то, зачем пришли?
- Так не собаки мы дворовые, что бы командовать нами и сапогами пинать. Людей добрых не хотим стрелять, а чую, скоро заставлять будут. Нам, белорусам, фрицы не очень-то доверяют. Украинцев и хлебом свежим кормят, а нам так, что со стола упало.
- Я повторяю вопрос - к нам, зачем пришли?
- Так бить этого немца хотим, выгнать его быстрее, чтобы домой вернуться.
- А раньше, почему не били?
- Так раньше мы общей силой не были, каждый за свою хату переживал. У нас там и семьи остались, детишки, жёны, родители.
- А что думаете, их пожалеют после вашего ухода?
- Да что думать?! Боимся и переживаем за них, но и так жить мочи нет. Тот, которого в селе назначили старшим полицаем, из Украины будет, сказал, что после ухода немцев он свою власть установит. Половину села истребит, как больных животных на ферме. Мы же не убийцы!
- В немцев стрелять будете?
После этих слов командира мы с Захаровым переглянулись.
- Кого выберу – будет. Многие от страха бежали, кто их знает, может от него сами и в полицаи согласились. Хотя выбора ни у кого не было, или нас стреляют или мы стреляем. Только мы никого не стреляли, Мишка это подтвердит. Он и сам отказался летом стрелять, так тот из украинских полицаев его плетью выпорол, мамка его две недели выхаживала!
Многие слова Михаила подтверждались, это радовало, не соврал.
- Иди к своим, накормят вас. Ждите, чего решим, - командир махнул рукой разведчику, выполняющему роль конвоира, тот вывел старшего полицая на улицу, - ну, что думаете, товарищи партизаны?
- Я бы им и палку не доверил, - сказал я с озлобленностью.
- А в прошлом году три полицая к нам пришли, помните, воюют как надо, - сказал своё слово Захаров.
- Проверять их у нас времени нет, а каждый ствол важен как никогда! Другой раз я бы первый сказал расстрелять всех, сейчас задумываюсь, - высказался комиссар.
- Значит, так решим! Сейчас выйдем и проведём сортировку полицаев. Разговоры нам некогда разговаривать, дел много. Кто будет с нами тот, пусть расстреляет тех, кто откажется. Всё, так и будет!
Уж не знаю, как и по каким таким принципам проводилась сортировка полицаев. Я, решив избежать такого быстрого суда, ушёл в свою землянку. Примерно, через час, услышал залп из винтовок. Значит решение принято, командиру я доверял. Пусть будет так.
Продолжение следует.
