«…ДАБЫ ВЗИРАНИЕМ НА ПРЕСВЯТУЮ ТРОИЦУ ПОБЕЖДАЛСЯ СТРАХ НЕНАВИСТНОЙ РОЗНИ МИРА СЕГО».
В первой статье, открывая новое направление нашей работы, я сказала о том, что толчком для нее послужило ваше внимание к материалу, посвященному прославленному образу Троицы Ветхозаветной кисти иконописца Андрея Рублева.
Насколько велико почитание этого мастера у нашего народа – у всего народа – говорит некогда удививший меня факт. Чтобы вы оценили в полной мере его значимость, напомню.
В 1918 году, на очень тревожной заре становления советского государства, Ленин выдвигает знаменитый «план монументальной пропаганды», по сути, предусматривающий преобразование среды бытования народа и переориентацию искусства на выполнение принципиально новой идеологический программы. Пунктом первым был снос памятников царям и агрессивным, по мнению большевиков, деятелям прошлого. Вторым – конкурс на возведение новых памятников тем деятелям, которые признавались особо значимыми для народа. Народ должен был быть судьей в этом конкурсе. Замечу кстати, что народ самым решительным образом выступил против произведений, созданных мастерами русского авангарда. Что было вполне предсказуемо и стало едва ли не основной причиной того, что советская власть в конце концов убрала работы Казимира Малевича и Кандинского со товарищи, а заодно с ними и Филонова с его аналитическим искусством в дальние запасники музеев.
30 июля 1918 года на заседании Совнаркома был рассмотрен составленный под руководством Луначарского список деятелей, которым следовало поставить памятники в первую очередь.
Четвертый из шести раздел «Художники» включал шесть имен: 1. Рублев, 2. Кипренский, 3. Александр Иванов, 4. Врубель, 5. Шубин, 6. Козловский и 7. Казаков. И первое имя – Рублев. Впрочем, в те годы ни один из них памятника не удостоился.
В ноябре 1918 года начинается расчистка иконы «Троица».
Даже начинать рассказ об этой иконе Андрея Рублева невозможно, не упомянув человека, сыгравшего в истории нашего Отечества огромную роль. Согласно церковному преданию, принятому историками искусства, образ Ветхозаветной Троицы написан «в похвалу» святому Сергию Радонежскому по заказу его ученика и преемника игумена Троице-Сергиева монастыря Никона.
Датировка иконы «плавающая» - между 1411 и 1425 годами.
Ее уточнение – дело сугубо специальное. Ясно главное: это начало XV века, когда решалась судьба Руси, уже оплакавшей тех, кто сложил головы на поле Куликовом, и собиравшей силы для того, чтобы обрести свободу от Орды. Впереди была Суздальская битва 1445 года. И не одна она. Но уже закачалось господство Орды над данником – Русью, и Иван III Грозный, так теперь его предлагают именовать, как Петра I – Великим, дед Ивана IV Грозного открыто восстал против Орды. Пусть не так эффектно, как на картине Николая Шустова «Иоанн III свергает татарское иго, разорвав изображение хана и приказав умертвить послов». Пусть еще долгие десятилетия пойдут «поминки» – та же дань, которую теперь уже Крымским ханам платила Русь. Но это было время, когда Москва связывала новыми скрепами набирающую силы державу, преодолевая ненавистную рознь мира сего и вознося молитвы перед образом Ветхозаветной Троицы – Живоначальной, Нераздельной, Триипостасной.
Не случайно преподобного Сергия Радонежского называют игуменом земли Русской. Игумен — это настоятель монастыря, духовный пастырь. Св. Сергий и был духовным наставником русских людей в ту самую годину, когда надлежало нашей земле сбросить со своих плеч завоевателей.
В судьбоносную для Руси эпоху довелось родиться святому Сергию. Многие его духовные подвиги вели Русь к победе. Он и его ученики основали множество монастырей, и в каждом возносились молитвы об освобождении родной земли, о преодолении розни между своими — князьями, делившими власть и славу. А святой Сергий учил — и словом своим, и делом, и всей своей жизнью наставлял: будьте, русские люди, едины — подобно Святой Троице, Единосущной и Нераздельной.
И сам Сергий (тогда еще отрок Варфоломей), и его семья испытали много бед и горестей, когда из ростовских земель пришлось переселяться в московские, и москвичи грабили и обижали приезжих почище всяких татар. После того, как москвичами был повешен вниз головой ростовский градоначальник — старейший боярин Аверкий, — отец Варфоломея с чадами и домочадцами переселился в Радонеж, поближе к Звенигороду, и жила семья возле церкви Рождества Христова.
Немало тогда стало переселенцев, которые чувствовали себя на Москве чужаками, и младший сын великого князя Андрей, в чей удел вошел Радонеж, даровал этим людям льготы и пообещал уменьшить налоги, а потому многие из ростовских людей собрались в Радонеже.
Никто сегодня не может рассказать обо всех духовных подвигах святого Сергия, о постоянных молитвах, обращенных к Богу: «Кто может правдиво поведать о добродетельной жизни его, о благодати, цветшей в душе его? Всё больше вооружался он на враждебные силы, а ему силы давала Святая Троица », — говорится в Житии.
Росла основанная им Радонежская обитель и прославилась в Русской земле. Сергий же, и став игуменом, не оставил обычая своего всем служить, помня Того, Кто сказал: «Кто из вас хочет быть первым, да будет из всех последним и слугой всем».
Так говорил Спаситель Своим ученикам.
Скромнейшим и смиреннейшим из всех был игумен Сергий. Носил он одежду из сермяги — некрашеной грубой овечьей шерсти, — рясу из сукна плохого и линялого, которым погнушалась вся братия.
Епифаний Премудрый — современник преподобного — повествует и о чудесах, которые дано было творить преподобному Сергию.
В темное и страшное для Руси время был послан ей Богом этот светлый и сильный человек. Из уст в уста передавались русичами горькие воспоминания о том, как, подобно лесному пожару в великую сушь, прокатились по Русской земле татарские орды. Оставались за ними горячий пепел, непогребенные мертвые тела и великий, иссушающий душу страх. Ибо в любой момент могла заклубиться вдалеке пыль под копытами вражеских коней, и всадники налетали, подобно вихрю, на беззащитные селения.
На севере, до которого не дошло разорение и который откупался данью, шла борьба с немецким католическим Тевтонским орденом. А на западе не утихомиривалась Литва, и ее предводители ходили на русские земли, грабили и убивали жителей ослабленной и истекающей кровью русской земли.
Частые неурожаи порождали великий голод, от которого вымирали или уходили с мест своих целые селения. В засушливые годы луга и поля сохли, падал скот, бедняки из-за дороговизны не могли купить хлеба.
Посещала русскую землю моровая язва, косившая целые города: к примеру, Смоленск в течение нескольких десятилетий болезнь посетила трижды, так что в 1387 году последние 5 (пять!) человек вышли из города, наполненного трупами, и затворили за собой ворота. Не раз приходила моровая язва и в Москву*[1].
Однако страшнее чужеземцев, бесхлебья и мора был великий и беспощадный враг — рознь, царившая между русскими князьями. Ведь и пала Русь под копыта монгольской конницы потому, что каждый из князей радел за свое малое имущество, стремился оборонить от великой и единой напасти свои малые земли, противопоставить свои полки великой армии монголов, спаянной железной дисциплиной.
Только объединение русских земель под властью одного князя, а русского народа — единой верой могло спасти наше Отечество и сохранить нацию. Служителем главной национальной идеи нераздельного единства и стал игумен Троицкой обители преподобный Сергий Радонежский.
Учреждая монастырь Святой Троицы, Сергий заложил обитель главной идеи, которой служил всю жизнь: Русь сможет победить врагов только единой силой, объединив народ – от князей до хлебопашцев.
И вознес над землей Русской светлый образ нераздельного единства Триипостасного Господа — Отца, Сына и Святого Духа.
Святую Троицу.
Образ сияющий и недостижимый для человека, но, как путеводная звезда, указующий народу путь к освобождению — путь в мир Света.
Тем и возросло почитание Сергия Радонежского среди мирских людей – и самых простых, сермяжных, и среди власть имущих. На совет к Сергию преподобному в Троице-Сергиеву обитель приезжали князья. Он умел тихим словом смирить страсти, привести враждующих к согласию. А мог и проявить строгость.
По-разному сегодня историки оценивают взаимоотношения Сергия Радонежского и Дмитрия Донского.
Не все русские князья вышли с Дмитрием Донским на битву. Когда Мамай собрал огромное войско, собралась под знамена Дмитрия Донского куда меньшая по численности рать. В нее не вошли ни новгородские, ни псковские, ни нижегородские, ни рязанские, ни смоленские войска. Московского князя поддержали только его родственники и те, кто давно тяготел к Москве: князья ярославские, ростовские и белозерские.
Но храбрый князь Дмитрий выступил навстречу Орде и остановился в долине между Доном и Непрядвой.
«Известно стало, — пишет об этих днях Епифаний Премудрый, — что Божиим попущением за грехи наши ордынский князь Мамай собрал силу великую, всю орду безбожных татар, и идет на Русскую землю».
Сергий же сказал князю Дмитрию: «…Иди против безбожных, и если Бог поможет тебе, ты победишь и невредимым в свое отечество с великой честью вернешься». И благословил идти на битву двух братьев-чернецов Александра Пересвета и Андрея Ослябю, дав им нетленное оружие — кресты на схиму. Князь же обет дал в случае победы поставить монастырь в честь Пречистой Богородицы.
Пишет Епифаний, что в минуту сомнений решимость князя и русского войска поддержал святой Сергий своим посланием, присланным на поле битвы: «Без всякого сомнения, господин, смело вступай в бой со свирепостью их, нисколько не устрашаясь, — обязательно поможет тебе Бог»[2].
Согласно преданиям, битва и началась с поединка инока-богатыря Пересвета со «злым печенегом» Челубеем. Они ударили друг друга копьями, и оба пали мертвыми*[3]. Кровавой и тяжкой была битва, в которой проявился полководческий дар князя Дмитрия. Сам он был ранен, и тысячи бойцов полегли. Святой же издали, с огромного расстояния, силой пророческой наблюдал за ходом битвы и рассказывал братии, вместе с ним молившейся о даровании победы русскому войску, о сражении и убитых по именам называл.
Когда с победой вернулось русское войско, великий князь пришел к старцу благодарить его и братию за молитвы и просил отслужить панихиду по погибшим. А также указать место для монастыря.
Оплакал святой православных, павших на поле Куликовом за землю Русскую и за други своя. А потом указал место подходящее на реке Дубенке и игуменство в построенном великим князем Дубенском монастыре Успения Богоматери поручил ученику своему по имени Савва.
Победа на Куликовом поле не решила судьбы Руси, которой дано было еще 100 лет пребывать под ордынским игом. Уже в 1382 году Тохтамыш дотла сжег Москву. Однако произошел великий перелом: русичи окрепли духом и поняли, что их борьба не безнадежна, татары могут быть побеждены. Но лишь в том случае, когда станут русские люди единой силой.
Тем более важным стал труд по объединению русских земель и сплочению русского народа. Не раз еще Сергий Радонежский мирил русских князей, усовещивал их. Так, в 1385 году ему удалось «именем Веры, земли Русской», по словам историка Николая Михайловича Карамзина*[4], погасить вспыхнувшую вновь вражду между Москвой и Рязанью и добиться договора между Дмитрием Донским и Олегом Рязанским о «вечном мире». И был это наверняка не единственный случай.
Но главное — стараниями преподобного Сергия воссиял над Русью образ Святой Троицы, «дабы взиранием на нее побеждался страх ненавистной розни мира сего».
Потому в память о преподобном Сергии Радонежском Андреем Рублёвым и был написан образ Святой Троицы — по благословению ученика и преемника настоятеля Сергиево-Троицкой обители Никона. Ныне образ бережно сохраняется в сокровищнице русского национального искусства — Третьяковской галерее.
Н.А. Яковлева.
________________________________________________
[1]* Карамзин Н.М. История государства Российского. Т. V, ст. 4–5.
[2] Там же.
[3] *Однако некоторые историки полагают этот эпизод легендою. Так, Р.Г. Скрынников почитает главным героем первой части битвы самого Дмитрия Донского. И утверждает, что названные иноки ушли на битву из столичного Симонова монастыря (Скрынников Р.Г. Святители и власти. Л.:Лениздат, 1990. С. 67, 71).
[4]* Карамзин Н.М., указ. изд. Ст.52
________________________________________________
«ТРОИЦА ВЕТХОЗАВЕТНАЯ» кисти Андрея Рублева[1]. Часть вторая
«ТРОИЦА ВЕТХОЗАВЕТНАЯ» кисти Андрея Рублёва[1]. Часть третья
