Здравый смысл подсказывает, что не придумавший ещё огниво и одежду древний человек должен был мерзнуть зимой даже в регионах с умеренным климатом. Но уже стоянки раннего палеолита встречаются в высоких широтах. И хотя есть мнение, что в прошлом ось Земли располагалась иначе и эти широты, как раз, были низкими, всерьёз это мнение рассматривать смысла нет. Как противоречащее установленным фактам. Климат антропогена (последние 2.6 миллиона лет) хорошо и детально изучен. Ось же вращения такого массивного тела как планета технически не способна измениться так, чтобы планета после этого продолжила существовать в прежнем качестве.
Но кстати о климате квартера. Последние 75 миллионов лет на Земле происходило медленное, но неуклонное похолодание климата, связанное с падением концентрации углекислого газа в атмосфере. Завершился этот процесс, как раз, около 3 миллионов лет назад. После чего, климат стал неустойчивым. Межледниковые периоды, когда он практически не отличался от современного, сменялись оледенениями, замораживавшими северное полушарие до субтропиков и засушивавшими всё остальное.
...А стоянки в высоких широтах, действительно, есть и появляются очень рано. Ну, как «рано»? Первую половину антропогена предлюди и древние люди жили только в Африке, где климат оставался жарким и в моменты наступления ледников. Но уже 700 тысяч лет назад населяются умеренные широты Евразии, а 250-300 тысяч лет назад люди появляются и в Якутии. Есть мнение, что люди жили в Якутии и 3 миллиона лет назад, но поскольку оно опровергнуто, его тоже нет смысла рассматривать.
Интересно? Возможно. Но станет ещё интереснее, если принять во внимание, что заселение умеренных регионов происходило отнюдь не в моменты климатических оптимумов. А именно во времена, когда климат бывал более суров, чем сейчас. В Англию, например, 700 тысяч лет назад люди прошли по сухопутному мосту, появляющемуся только в комплекте с понижающими уровень океана ледниками. Расселение людей по планете — в том числе и на север — резко активизировалось, как раз, в относительно холодные периоды. В климатические пессимумы — когда ледники достигали максимальной площади, — населённая часть планеты могла сокращаться, так как огромные территории становились непригодными для жизни. Но едва ледник начинал отступать, люди возвращались.
Упорство, с которым люди, ещё, вроде бы, совершенно не экипированные для выживания в холодных регионах — вообще не располагающие чем-либо, кроме ручных рубил, — стремились освоить страны с суровым климатом, может показаться удивительным. Особенно в свете того факта, что людей было очень мало, и такое явление, как перенаселение, отсутствовало в принципе. Объяснение же тяги древнего человека к испытаниям, однако, известно. Миграции племён охотников и собирателей — это установлено на материале современных австралийских и африканских племён, — хаотичны. О климатических поясах первобытные кочевники никогда не слышали (у них спрашивали). Продвигаясь к северу очень медленно, — на протяжении множества поколений, — они не способны осознать изменения климата. И при этом между самими группами наличествует «сила отталкивания». Обнаружив следы недавнего пребывания других людей, племя собирателей, скорее всего, двинется в противоположную сторону, ибо заподозрит, что там где следы, самое вкусное уже собрано теми, кто их оставил.
Есть и ещё один важный эффект. Скорость миграций первобытных охотников обратно пропорциональна доступности ресурсов. Муза странствий древнего человека, на самом деле, не обуяла, и с одного места, полностью его не объев, на другое он не уходил. В условиях благоприятных, смены стоянок оказывались редки. Там же, где окружающая среда щедростью не радовала, племя становилось очень мобильным.
Резкие изменения климата в квартере, таким образом, способствовали заселению планеты. Наступление ледника на севере Евразии дотягивалось до людей и в Африке. Где оставалось всё так же жарко, но становилось сухо. Падала продуктивность угодий, и группы охотников-собирателей начинали суетиться, как потревоженные муравьи. И «сила отталкивания» в условиях дефицита пищи резко возрастала. Кочевники активно искали удалённые, неизведанные территории, на которых отсутствовали бы конкуренты.
Беспорядочная (географию, как отмечалось выше, древний человек в школе не изучал) беготня, при которой встречающиеся племена «отталкивались», закономерно приводила к тому, что некоторые группы забредали далеко на север. «Забредали» совершенно не обязательно означает, что им суровой зимой без огня удавалось выжить. Но иногда удавалось. И даже не просто выжить, а поддержать популяцию. Причём, — это ещё раз необходимо подчеркнуть, — уйти туда где теплее люди не могли, так как географии не знали. Коллективных опыт крошечной группы не вмещал идеи существования других условий и стран.
Причём здесь «внетропическая гипотеза», согласно которой переход предлюдей к орудийной деятельности произошёл в условиях сурового климата? Ну… сама по себе гипотеза не верна. Известно, что переход к орудийной деятельности произошёл именно в Африке. В Африке же появились и люди современного вида. Но идея в данной концепции содержится, в принципе, разумная. Не имея прямого отношения к происхождению человека, север многое ему дал.
В суровых регионах человек сталкивался с новыми вызовами. И приобретал новые привычки. Например, переходил — вынужденно — к сезонной оседлости. Зимовать в чистом поле неудобно. Особенно без штанов. Так что, сырые, опасные и неприятно тёмные пещеры стали пользоваться спросом. В убежищах люди задерживались месяцами. А значит, им приходилось и создавать запасы пищи. И что ещё важнее — планировать. Предполагать события будущего и строить на основе этих предположений стратегию выживания. Ещё сотни тысяч лет назад. Аборигены жарких стран, встреченные антропологами прошлого и позапрошлого веков, ничему подобному так и не научились. Не строили планов даже на следующий день и запасов, которые всё равно бы быстро испортились на солнце, не создавали.
Временная оседлость, не говоря уже о холоде, как таковом, способствовала и более смелым и настойчивым попыткам «приручения огня». Собственно, все случаи использования огня отмеченные до изобретения способа его добычи (всего 20-30 тысяч лет назад) приурочены к длительным стоянкам. Скорее — базам, с которых отправлялись охотничьи экспедиции.
Также, поскольку сидеть в пещерах было скучно, камня вокруг навалом, а носить с собой все орудия не обязательно (часть можно хранить на базе), люди в северных регионах активнее занимались совершенствованием инвентаря. Как и собственного мышления.
Таким образом, возникновение прорывной индустрии мустьера 80 тысяч лет назад именно у придавленных ледником неандертальцев, а не у современных людей в Африке, представляется вполне закономерным.
