Истории героев рубрики «Как я стал инвестором» доказывают: для успеха нужна правильная стратегия, которая соответствует риск-профилю, и умение следовать намеченному плану. А что думали об этом дореволюционные пользователи биржи — те, кто инвестировал вдолгую, и дельцы-спекулянты? Рассмотрим на примере трех стратегий: консервативной, умеренной и агрессивной, как бы мог выглядеть портфель российского инвестора второй половины XIX — начала XX века.
Консервативный рантье: твердый процент и дивиденды
Во второй половине XIX века Россию несколько раз охватывала настоящая «биржевая лихорадка». Только что учрежденные общества объявляли предварительную подписку на акции. Инвесторы, оформившие ее, получали квитанции, которые гарантировали им право на получение ценных бумаг после начала официальной продажи. Но не дожидались этого и тут же перепродавали свои будущие акции с гигантской наценкой. Газеты писали о том, как с удивительной быстротой наживались огромные личные состояния.
Однако не все инвесторы поддавались этому ажиотажу. Были и те, кто придерживался взвешенной стратегии и покупал проверенные и надежные бумаги. Такие дельцы сводили риски к минимуму: торговали только на официальных биржах и не заглядывали на «американку», не использовали заемные средства, предпочитали твердопроцентные и гарантированные государством облигации. Они рассчитывали увеличить свой капитал с помощью дивидендов и не надеялись на резкие скачки котировок.
Для этого существовал целый набор инструментов. Главным были облигации государственного займа. Они появились еще при Екатерине II и успели доказать свою надежность. Худшее, что могло случиться с облигациями, — это конверсия: в ходе выкупной операции ценные бумаги возвращались государству, а инвесторы получали взамен новые с более низким процентом. Но в любом случае доходность облигаций оставалась на уровне 3—6%.
Такими же надежными признавались акции ключевых железнодорожных компаний. Формально те не принадлежали государству, однако их акции считались «гарантированными», поскольку гарантом по ним выступало правительство. Инвесторы получали стабильный доход независимо от того, насколько успешной была деятельность компании. Такими, например, были бумаги Главного общества российских железных дорог с 5%-ми дивидендами. 1200 акциями этой компании владел сам Александр II.
Другим излюбленным инструментом рантье были закладные листы земельных банков. За каждой такой облигацией стояла реальная и вечная ценность — земля. Особой популярностью пользовались бумаги Крестьянского поземельного банка с доходностью 5,5% годовых. Этот банк — единственный в России — специализировался только на ипотеке и к XX веку выдавал около 30% от всех таких кредитов в стране. У закладных листов Государственного дворянского земельного банка доходность была ниже — 3,5%. Но зато банк выпускал еще и 5%-е закладные с выигрышем: их стоимость из-за высокого спроса постоянно росла и даже вдвое превышала номинальную.
Инвестор с умеренной стратегией: в погоне за высоким дивидендом
Конечно, были среди дореволюционных инвесторов и те, которые искали более выгодные инвестиции. Вместо облигаций они выбирали акции с высоким обещанным процентом, но предпочитали компании, связанные с государством. Была важна и ликвидность бумаги, чтобы при случае поспекулировать на ней. Чтобы расширить возможности игры на бирже, они открывали онкольные счета в крупных банках под залог своих активов.
В портфеле умеренного инвестора могли оказаться, например, акции Московско-рязанской железной дороги номиналом в 100 рублей серебром. Они приносили 12—17 рублей дивидендов, то есть доходность составляла 12—17% ежегодно. Однако гарантированными были только 5% и исключительно для иностранных инвесторов. А вот для россиян гарантий не было, и в неудачные для железнодорожной компании годы дивиденды не выплачивались. Еще в ходу были акции нефтепромышленного и торгового общества «А. И. Манташев и Кº». Ставки по дивидендам менялись каждый год: доходность могла достигать 10—12%, но и снижаться до 4%, а в годы резкого падения цен на нефть дивиденды вовсе не выплачивались.
Для спекуляций такие инвесторы предпочитали акции Общества Путиловских заводов. Они считались самыми «ходовыми» и ликвидными среди промышленных компаний, но курс их был нестабилен: за месяц он мог потерять больше 10%.
Умеренный инвестор мог воспользоваться депозитом, например, Скопинского городского банка. Тот предлагал ставку 5—7%: это превышало доходность в других банках и по большинству твердопроцентных облигаций. Правда, после 15 лет существования банк обанкротился — его признали финансовой пирамидой, а вкладчики потеряли свои сбережения.
Агрессивный спекулянт: как на американских горках
Но большинство инвесторов мечтало сколотить на биржевой торговле мгновенные состояния. «Дух спекуляции охватил всю Россию, все главные города увлеклись биржевой игрой до нездоровых размеров», — писал финансист Евгений Ломанский. «От судомойки и горничной... до концессионеров, денежных и других тузов, — всё преследовало одну мысль: схватить куш, нажиться вдруг, как наживаются в сказках», — соглашалась газета «Финансовое обозрение».
Безрассудная игра на бирже приводила к многочисленным банкротствам: Петербургский коммерческий суд был переполнен делами о несостоятельных должниках. Но это не останавливало дельцов: после очередного кризиса спекулянты вновь бросались торговать акциями. Правда, делать это им приходилось на «американке», неофициальной бирже, и торговать с помощью заемных средств на онкольных счетах мелких сомнительных банков. Гарантированные государством дивиденды таких дельцов не устраивали — они не сулили быстрого обогащения. Для спекулянтов важнее был стремительный рост курса акций, и бумаги они выбирали по этому принципу.
Поэтому в портфеле дельцов могли присутствовать акции Первого страхового общества, курс которых за короткий срок вырос с 400 до 845 рублей, или акции Брянского рельсопрокатного металлического завода: за 2 года они показали рост в 3,5 раза — со 145 до 545 рублей. Но нередко их стоимость буквально обваливалась: в течение нескольких месяцев акции дешевели на 100 рублей и больше.
Спекулянты также любили акции «Русского общества машиностроительных заводов Гартмана»: те котировались не только в России, но и на зарубежных биржах. При номинале в 150 рублей стоимость их быстро выросла до 278 рублей, однако затем опустилась даже ниже номинала — до отметки в 103 рубля.
Риск или стабильность?
Как и на современном фондовом рынке, инвестиции с высокой доходностью на дореволюционной бирже были связаны с большими рисками: акции-«фаворитки» активно росли и резко падали при кризисе.
Другое дело — твердопроцентные и гарантированные государством бумаги. С ними нельзя было мгновенно разбогатеть, но и потерять все сбережения тоже. Они приносили предсказуемый и постоянный пассивный доход, о котором так мечтают инвесторы. «Известно… что самый средний [сахарный] завод требует до двух миллионов основного капитала и столько же оборотного», однако этот капитал «легко может быть превращен в облигации государственного займа и приносить обеспеченный доход в 200 с лишним тысяч, предоставляя при этом счастливому обладателю оного легкую возможность безмятежно философствовать о суете земной под тем благодатным солнцем Биаррицы», — писал «Вестник сахарной промышленности».
