Оставим пока в стороне извечный русский вопрос – «признали ли англичане, что наш Холмс – лучший?» и обратимся к Уильяму нашему Шекспиру, а конкретно к пьесе «Гамлет». Оказывается, в 2019 году английская газета The Guardian составила рейтинг лучших шекспировских экранизаций. Вершиной двадцатки была признана картина японского режиссёра Акиры Куросавы «Трон в крови», поставленная по пьесе «Макбет». А вот на второй строчке рейтинга – фильм советского режиссёра Григория Козинцева «Гамлет» (1964). Стало быть, выше нашего экранного Гамлета другого Гамлета нет, по мнению английской «Гардиан».
Но вот какой курьёз и парадокс я заметил дальше. На публикацию английской прессы я вышел через заметку сайта «Русский мир». Цитирую:
"В аннотации к советскому «Гамлету» The Guardian отмечает: «Забудьте экранизации Лоуренса Оливье и Кеннета Браны, лучшее киновоплощение датского принца создал русский режиссёр». Далее рассказывается биография исполнителя роли Гамлета Иннокентия Смоктуновского, который прошёл войну, что помогло сделать роль более глубокой и насыщенной. Вместе с тем The Guardian называет Гамлета в исполнении Смоктуновского «мальчишеским и растерянным».
По существу верно, но пересказ довольно лукавый. Я бы даже сказал, что «Русский мир» пощадил "британских учёных". Не совсем то писала английская газета. А несколько иное:
"Forget your Oliviers and your Branaghs: the greatest cinematic Dane was Russian. As well as being the prince of Soviet actors, Innokenti Smoktunovsky was a Red Army hero who spent time in Stalin’s gulag, and his boyish, bewildered Hamlet knows only too well what it’s like to be crushed by the machine. Manoeuvring the camera around a warren of suffocating spaces, director Grigori Kozintsev makes the tragedy into a parable of power and powerlessness".
То есть:
"Смоктуновский был не только принцем среди советских актеров, но и героем Красной Армии, который провел время в сталинском ГУЛАГе, и его мальчишеский, сбитый с толку Гамлет слишком хорошо понимает, каково быть раздавленным машиной. Маневрируя камерой средь лабиринта удушающих пространств, режиссер Григорий Козинцев превращает трагедию в притчу о силе и бессилии".
Хорошо сказано, не так ли? Совсем не по газетному. Чувствуется изящный слог искусствоведа (киноведа). Прекрасно стыкуется с репликой известного английского шекспироведа Грэма Брэдшоу, чью заметку я недавно постил в своём Яндекс-блоге. Начиналась заметка так:
"На взгляд русского зрителя, прошлое Смоктуновского прибавило Гамлету остроты. После того, как его освободили из нацистского лагеря, он очень скоро очутился в сталинском"
(написано в 2001 г.).
Вокруг слов о сталинском ГУЛАГе в моём блоге развернулась целая шекспировская буря. Комментаторы были беспощадны. Бедных англичан в чём только не обвинили! И не сказать, что без повода. Ведь Иннокентий Смоктуновский не был ни в каком сталинском ГУЛАГе.
Действительно, после войны власти посчитали его неблагонадёжным – из-за того, что тот успел побывать в немецком плену, и запретили селиться в крупных городах. Смоктуновский выучился на артиста и, от греха подальше, уехал в норильский драмтеатр. Край света. Но никакого ГУЛАГа. А в 1955 году он уже в Москве. И через два года, в 1957-м, Смоктуновский на сцене ленинградского БДТ играет своего звёздного "Идиота".
Отчего же подобное происходит с английскими шекспироведами и газетчиками? Неужели они и Википедию не читают? Похоже, что не читают. На русской страничке, кстати, биография Иннокентия Михайловича изложена точно. А вот на английской странице подобных сведений нет.
Какой непрочной бывает учёность, когда скатывается в исторические стереотипы и заблуждения, стирая нюансы и детали.
Не исключено, что в Великобритании циркулирует среди образованной публики авторитетный источник (скорее всего, научно-популярная книга на тему шекспировских экранизаций), в котором закралась ошибка (или двусмысленный момент) в кратком жизнеописании Смоктуновского. Оттуда, вероятно, и пошло неверное толкование. Удобно ложится оно в «ихнее» представление о наших реалиях: герой Красной Армии после побега из немецкого плена обязательно попадает в сталинский ГУЛАГ (газета «Гардиан», замечу, немецкий плен вообще упустила из вида). Эту матрицу мышления привнёс в литературу полвека назад Солженицын своим рассказом «Один день Ивана Денисовича». В предельно клишированном виде эта формула звучит так: в Советском Союзе героизм или просто честное служение стране всегда оборачивалось ГУЛАГом.
С ярким примером такого культурно-психологического замещения в сознании западного человека я первый раз столкнулся лет пятнадцать назад во время общения в блоге одного канадского интеллектуала. Речь шла о каком-то разоблачительном фильме времён Перестройки (не помню каком, но определённо про Сталина). Рецензируя фильм, канадец попутно дал «информацию», что от сталинских репрессий в СССР погибло 28 миллионов человек. На мой вопрос: откуда взялась такая цифра, удивительно совпадающая с числом погибших в Великой Отечественной войне, канадский интеллектуал ответить не смог.
Если от жителей коллективного Запада подобные перекосы легко объясняются историей противостояния наших цивилизаций (зачастую мы смотрим друг на друга через дихотомию «наши» – «ихние»), и простительны хотя бы из-за недостатка информации, то с перекосами в российском публичном поле часто беда.
Помню, лет пять назад в екатеринбургском Ельцин-центре зашёл разговор о фильмах Алексея Германа. Вечер, кажется, был посвящён его юбилею. Отчеканилось в памяти, какой кинофрагмент крутили публике. Организаторы выбрали фильм «Хрусталёв, машину!», один из поздних и самых мрачных в творчестве режиссёра Германа-старшего. Для демонстрации гения режиссёра и заодно вынесенного им приговора Сталину показали длинный эпизод смакования смерти вождя. Доведённый до крайней степени физиологических подробностей, с акцентом на процессе умирания, с обоссанными пелёнками, одышкой, пеной изо рта, закатившимися зрачками... Зрелище, по задумке организаторов, должно было вызвать отвращение к диктатору, так сказать, опустить величие человека, стоявшего у кормил власти. Но вызывало, по-моему, неявный и естественный протест против демонстрируемой эстетики. Радикальный антисталинизм здесь воевал не с диктатором, а с беспомощным стариком на смертном одре, упиваясь своим запоздалым могуществом.
В связи с вышесказанным хочется вспомнить знаменитый монолог Гамлета «Быть или не быть» – и, как герой пьесы, задаться вопросом «Достойно ль смиряться под ударами судьбы, иль надо оказать сопротивленье?» Вопрос о чести и достоинстве для принца датского очевидно не был праздный. Сомневаюсь, что Гамлет перешёл бы на сторону смакователей физиологических подробностей. Да и мстил он живому и полному сил Клавдию.
Задача, разумеется, не в том, что обелить и возвысить Сталина и его окружение. История России и СССР полна трагических страниц, но категорическая односложность в оценках губительно сказывается на её понимании. Особенно если за каждым произведением искусства видеть призрак отца народов. Я тоже ратую за «десталинизацию» мышления, но совсем иного рода. Культ личности – хвалебный или хулительный – заслоняет реальное движение истории. Фетиши «кровавого Мордора» и «вурдалака Сталина» в устах его ярых противников рождают волну ответного противоборства, часто такую же некритичную по отношению к фигурам и событиям, только с обратным, положительно-восторженным знаком. И обе приливные волны, сталкиваясь, выплёскиваются в общественные дискуссии, шумные, агрессивные и мало к чему ведущие.
Александр СЕДОВ (с)
другие мои статьи и переводы: Иннокентий Смоктуновский как профессор Мориарти / "Десять негритят" - их взгляд на наше кино / Как сильно мы любим постсоветских актёров / Товарищ Рэмбо - американский кинокритик о фильме "Одиночное плавание" / Александр Пороховщиков, "актёр с острова Пасхи" / Леонид Марков в фильме "Остров сокровищ" / Американский профессор о сериале "ТАСС уполномочен заявить" - 1 часть, 2 часть / Детские песни о главном в эпоху капитализма / и т.д.
