В прошлой статье я общалась с талантиливым педагогом, Мариной Владимировной Васильевой. Мы говорили о том, почему дети считают её крутой, как она преподаёт математику через сказки, как создала свою систему оценок и почему её дети с удовольствием делают «ненавистную домашку». Сегодня Марина Владимировна от первого лица рассказывает, как ей удаётся предотвращать травлю и даже организовывать такую спорную в нашей стране инклюзию.
Как-то летом у нас был лагерь при школе. В лагере я была начальником. Мои дети в полном составе пошли в этот лагерь. К ним в отряд попал мальчик из другой школы. Назовём его Сережа. Он отличался от всех. Всё время что-то искал в земле, настойчиво всё это нёс под нос воспитателям. Отставал от всех, сидел в стороне, не общался с детьми. Ему явно требовался особый подход.
Буквально на второй день воспитатель привела его ко мне, сказав, что он всем мешает, что из-за него отряд ничего не успевает. Когда я вижу, что в отношении ребёнка назревает травля, я стараюсь найти в нём что-то такое, в чём он превосходит других. Если этого нет, я искусственно создаю ему ситуацию успеха, даю задание или проект, где я точно знаю, что он может блеснуть. Коллектив сразу начинает смотреть по-другому на этого ребёнка.
Я взяла Сережу к себе, начала с ним разговаривать. Он трудно шёл на контакт. А я как раз сидела и подбивала расходы. Начальник лагеря только звучит громко. Ты сам себе и бухгалтер, и швец, и жнец, и всё остальное. Вдруг я заметила, что Сережа, как заворожённый, смотрит на мои подсчёты. Я, шутя, говорю:
— Помочь хочешь?
А он отвечает:
— Да, хотите, я Вам посчитаю?
Я отдала ему свои записи. А там были числа четырех- и пятизначные, и совсем не круглые. Сережа легко всё посчитал и выдал мне результат, который сошёлся с моим в Excel.
— Ты это сам? — поразилась я.
— Да, я умею считать, — ответил Сережа.
В итоге я ему дала разные задания по математике, он всё с удовольствием выполнил.
Вечером мама забирала Сережу домой. Я решила расспросить о школе.
— Сережа учит математику углублённо в своей школе? — уточнила я.
— Вы это сейчас серьёзно? — Удивилась мама. — Мне сказали, что Сережа умственно отсталый и что его надо отправить на комиссию.
Выяснилось, что в школе Сережу сильно травили. Учителя его тюкали, всё время жаловались, дети его били, рвали на нём одежду.
В итоге я начала внутри лагеря планомерно создавать Сереже ситуацию успеха. Показывала, как круто он умеет считать. Здесь очень важно тонко это делать, ни в коем случае не сравнивая с остальными. Сережа стал своим. В конце лагеря я предложила детям пригласить Сережу к нам. Директор, конечно, мне вставила по первое число. Но мальчика мы всё-таки забрали.
С Сережей было непросто. Если он не успевал, мог рвать тетради, ломать ручки, бросать предметы. Я всегда спрашивала класс: «Мы ждём Сережу или пишем диктант дальше?» Мне было важно, что это их инициатива, что я не навязываю. Класс дружно отвечал: «Ждём!»
Он мог закрываться в туалете и биться головой. В очках ходил, иногда разбивал их, ранил себя до крови. Я спрашивала детей, что мы будем делать. А они хором говорили: «Оказывать первую помощь!»
Кто-то может спросить, что бы я делала, если бы они ответили «Нет» или «Ничего». Дело в том, что у меня к тому моменту коллектив уже был сформирован. Наши ценности, правила уже проросли. Я вообще считаю, что начальная школа — это то звено, в котором можно создать коллектив. В общем, я уже могла детям доверять. Отдавать им инициативу в таких вопросах было уже вполне безопасно. Конечно, всегда находились единицы тех, кому это не нравилось. Но это как формировать общественный договор. Класс договорился поступать определённым образом, все в итоге делают так, как договорились. Это модель будущей взрослой жизни, соблюдения общественного договора.
В итоге за второй класс дети так привыкли к Сереже, что стали его опекать, оберегать, защищать от насмешек. Вот такая вот инклюзия и ответ на вопрос, как быть с тем, что такой ребёнок мешает остальным. Сережа тянулся за классом, у него даже образовалось два друга. Когда они переходили в пятый класс, я буквально сама подбирала им классного руководителя. Это была учительница по математике. Она его очень хорошо приняла, ведь к четвёртому классу мы с ним уже решали задания, близкие к ЕГЭ.
Дальше судьба мальчика сложилась неудачно. В среднем звене многие учителя его не приняли. Он мог делать замечания педагогам, кого-то это обижало. Учителям (учителям, не детям!) не нравилось, что класс его вечно ждал. Но я была в стенах школы, какие-то моменты купировала.
ЕГЭ Сережа сдать не смог. Зная отлично многие предметы, он просто не справился с эмоциями на экзамене. Тут и позиция родителей дала о себе знать. Им предлагали пройти с Сережей комиссию, и тогда он сдавал бы ЕГЭ в других условиях. Родители не могли принять, что ребёнок особенный. Сережа набрал около 40 баллов за каждый предмет. В институт не поступил. Напряжение нарастало. Родители начали раздражаться, упрекать сына.
Уже два года после школы прошло. Мальчик просто сидит дома в гаджете. Он не может социализироваться никак.
Печально, что взрослые, а часто сами родители в большинстве своём не готовы принимать детей такими, какие они есть.
Если вам понравилась статья, подписывайтесь на мой канал. Здесь я пишу о детях, о травле, о школе, делюсь лайфхаками и историями из реальной жизни.
Книгу «Травля: со взрослыми согласовано» можно заказать тут.
