До появления формальной физики тысячи лет назад учёных называли натурфилософами. Они постулировали, в чём суть реальности и почему всё работает так, а не иначе. Например, был Платон и его знаменитое утверждение о «идеях».
Годы и годы спустя технологии и передовая физическая методология позволили появиться точной науке. Годами и годами точная наука всё ещё пытается уяснить лишь физические явления. Поэтому мы ещё не достигли возможности бросить вызов «идеям» Платона (которые являются метафизическими). И неизвестно, сможем ли мы когда-нибудь это сделать.
Как видим, наука выросла из философии. А нейробиология выросла из психологии.
Важно отметить, что наука возникла не как противодействующая сила, а как естественное продолжение философии. Наука сегодня работает в полную силу, прошло добрых 500 лет с момента её возникновения, но философия всё ещё остаётся рабочей практикой в академических кругах.
Итак, наука не вытеснила и не «заменила» философию. Точно так же и нейробиология не заменит психологию, потому что психология может исследовать вещи «высокого» уровня, для которых нейробиология «слишком точна» или слишком молода.
Вообще, такая область, как точная наука, имеет слишком много ограничений. Настолько, что она может оставаться «вечно молодой» и неспособной обратиться к более высоким моделям философии или психологии.
Психология создаёт умозрительные модели. Это фреймворки, которыми удобно пользоваться. Многие из них просто не предназначены для проверки экспериментами. Те же вещи происходят и в философии, хотя и философия, и психология во многих случаях основаны на незыблемых принципах логики и статистики. В дополнение к этому, некоторые аспекты психологии позволяют нам исследовать вещи, которые мы практически никогда не сможем раскрыть с нашим нынешним представлением о мире, во многом подобно «идеям» Платона в философии.
Однако, вот суровый, но практический момент: учёные и инженеры на рынке востребованы и зарабатывают в среднем больше, чем философы или психологи.
Нейробиология и инженерия имеют более точные правила, поэтому по определению обладают меньшей творческой свободой. Таким образом, в целом они более согласуются с практиками, которые будут эффективными при использовании. Это в результате делает точные науки труднее в освоении, не говоря уже о том, что они менее «приятны» для человека. Занятие ими идёт откровенно вразрез с естественным бездельничанием, в котором хотелось бы пребывать нашему обезьяньему разуму.
В целом в данный момент многих молодых людей действительно отталкивает сухость или строгость физики, математики и естественных наук — по крайней мере, на первый взгляд. Не говоря уже о количестве времени и усилий, которые требуются для того, чтобы показать убедительные доказательства любой вашей гипотезы, будучи учёным. В психологии и философии, в отличие от этого, есть тематические исследования, индуктивные рассуждения или анекдоты — всё это легче подобрать и привести.
Таким образом, в экономическом отношении неврология будет расти, а психология — сокращаться. Однако ни одна из них не достигнет нулевых или бесконечных пропорций.
Философия — прекрасная область для размышлений о морали и попыток проникнуть на территорию, которая считается слишком «безвкусной» для науки. Философия даёт больше, с чем наука должна когда-либо быть в состоянии справиться. Философия позволяет нам сразу перейти к важным вещам, вместо того, чтобы «теряться в мелочах».
Точно так же и психологией всегда будет интересно заниматься. Между психологией и нейробиологией всегда будет пересечение, например, когда речь идет о поведенческой психологии и поведенческой нейробиологии. Более того, можно утверждать, что психологи переходят к делу гораздо быстрее, чем нейробиологи. Поскольку нейробиологи хотят выводить все свои вещи на атомно-молекулярном уровне, чтобы понять их как можно более кардинально, они, таким образом, работают «медленнее» и тщательнее.
Конечно, полное и тщательное понимание вещей — вот где появляются и открываются новые возможности. В мире есть вещи, которые не совпадают с интуитивным пониманием. Вот где надолго остаются секреты, и, таким образом, практическая ценность точной науки «впадает в спячку». Итак, точная наука «медленна» и уверенно «говорит» только тогда, когда очень уверена в себе.
Короче говоря, психология всегда будет для людей, которые предпочитают более мягкий, здоровый, эмоциональный, поведенческий подход. Точно так же, как и философия всегда будет для людей, которые предпочитают естественный и моральный подход «жёсткой физике».
Нейробиология будет расти, но, учитывая риск научной дегуманизации, нам действительно следует сосредоточиться на наших эмоциях, пока мы замечаем, что есть много того, чего мы не можем раскрыть на физическом уровне. Безусловно, крайне важно, чтобы люди, поступающие на работу в оздоровительные центры, получали строгое образование в отношении того, как помочь людям, испытывающим психические или эмоциональные нужды, наиболее эффективным образом из возможных.
Нейробиология будет продолжать развиваться в технологиях, оборудовании и методах, позволяющих заглядывать в нейроны (или «каналы Бога», как их называют на мандаринском языке). Эмоции всё-таки можно понять достаточно на физиологическом уровне, чтобы полностью объяснить психологические практики. Мы можем и вероятно будем достигать точки понимания высоких уровней организации, таких как сознание, и создавать его вариации на молекулярном уровне.
Возможно, когда-то мы полностью «разрешим» все задачи неврологии и перейдем к инженерии, основанной на нейробиологии, вместо фундаментальных открытий. На данный момент нет физического закона, который противоречил бы идее, что это произойдёт. Это вполне может значительно изменить всё общество. Но в целом я не думаю, чтобы кто-либо из предков нейробиологии, например психология, когда-либо полностью бы исчез. Подобно языку, предшествовавшему нашему, так же, как латынь предшествует английскому, всегда будут люди, практикующие психологию.
В конце концов, я считаю, что императивное намерение состоит в том, чтобы развивать различные подходы и совокупности знаний, никогда не заменяя всё одним. Вот почему, хотя популярность религии снизилась, у неё все еще есть аргументы, которые наука не может опровергнуть. Все подходы к знанию искали и продолжают искать ответы на одни и те же вопросы. Таким образом мы атакуем проблему нашего универсального и человеческого состояния со всех сторон, никогда не оставляя ни единого камня на камне.
По материалам публикации (англ.).
