Так уж вышло, что после крещения Руси черты языческих божеств переносились на православных святых (а как иначе: образы последних были не очень-то понятны новообращённым – зачастую насильственно – христианам, далёким от богословия и официальных церковных канонов, вот и заполнялась новая форма привычным содержанием, стоило лишь зацепиться за сходство в имени или функциях). Таким образом, культы славянских богов продолжили своё существование в виде народных культов святых.
Мы уже говорили о христианских «заместителях» Стрибога, Дажьбога, Перуна. Сегодня – черёд Велеса-Волоса.
Из наших предыдущих заметок в частности (и из исследований учёных мужей и дам в целом) видно, что редко когда одному богу «наследует» один святой, чаще функции небожителя «делят» меж собой сразу несколько «приемников». Однако с Велесом всё ещё интереснее, ибо образ сего божества таков, что черты его перешли не только на святых (но в рамках настоящей статьи мы потолкуем именно о них).
Начнём с самого очевидного: тут и звуковая близость имён и совпадение черт культа – святой Власий. Само имя данного святого переосмыслилось на языческий манер: в третьей четверти XI века в берестяной грамоте № 914 (церковного содержания) в перечне святых упоминается Волос[1].
В отношении святого Власия у славян наблюдаются удивительные вольности: на его иконе изображены животные (с точки зрения церковного канона это может расцениваться как святотатство), и его же иконы могли вешать, например, в хлеву – в месте содержания домашней скотины (снова святотатство).
Переосмысленный образ святого Власия раскрывает доктор филологических наук Никита Ильич Толстой[2]:
Власий (Влас) – христианский святой († около 316 г.), день памяти которого отмечается 11/24.II, у католиков Блажей, Блаж (3.II); в народной традиции – покровитель скота. Власий, согласно житию, во время гонения на христиан скрывался в пустынных местах и жил на горе Артеос в пещере, к которой кротко подходили дикие звери, во всём подчинявшиеся Власию и получавшие от него благословение и исцеление от болезней. Мотив покровительства скоту отражён в иконографии св. Власия. Его иногда изображали на белом коне в окружении лошадей, коров и овец или только рогатого скота. В русской традиции Власия звали «коровьим богом», а день его памяти – «коровьим праздником». В Новгороде ко дню св. Власия к его образу приносили коровье масло. У белорусов в день св. Власия («конское свято») объезжали молодых лошадей и устраивали особую трапезу. По северноукраинским представлениям, Власий «завидуе рогатою скотыною». В Сибири праздновали день св. Власия как покровителя домашнего скота. В восточной Сербии (Буджак) день св. Власия считался праздником волов и рогатого скота (говеђа слава), в этот день не запрягали волов.
Сакральный хлеб или пирог (колач) месили в день св. Власия в Лужнице и Нишаве (восточная Сербия); первым разрезал его «за здравие волов» священник (за его отсутствием – хозяин) с молитвой, как на празднике «славы». В Пиринской Македонии в тот же день женщины пекли хлеб или лепёшки и спешили отнести их в церковь и раздать ещё горячими, веря, что, если от хлеба идёт пар, скот будет целый год здоровым. В некоторых деревнях хлеб раздавали на улице. Каждый, кто брал кусок такого хлеба, подпрыгивал и произносил благопожелание: «Пусть живут и здравствуют хозяева. Пусть будут здоровы волы. Пусть они брыкаются, мычат и не дохнут». Оставшийся хлеб раздавали скоту. Болгары из Фракии пекли два хлеба (питы) и клали один поверх другого, затем отламывали от них кусочки для волов и угощали соседей. В западной Болгарии пекли два хлеба, называя их св. Петка (св. Параскева Пятница) и св. Влас, первый разламывали и раздавали соседям «за здоровье волов», а второй несли волам и скармливали им. Доставался он и другой скотине. В Панагюриште пекли общий большой хлеб, который разламывали и раздавали всем встречным, при этом угощавший и угощаемый обменивались междометиями «Му-у-у-у!» в подражание воловьему мычанию. В Пловдивском крае день св. Власия называли Муканица или Муковден, т. к. там при раздаче хлеба (питы) тоже принято мычать. В России, на Вологодчине (Кадниковский уезд), в день св. Власия пекли караваи ржаного хлеба и торжественно освящали их, а затем раздавали скоту, иногда варили пиво и пировали три дня.
Совместная трапеза в день св. Власия совершалась болгарами в нескольких сёлах Пловдивского края, там люди ходили по селу, мычали и собирали продукты для общего стола. В середине XIX в. в болгарском селе Перушица все, у кого был скот, выходили за село, резали вола, ели и пили сообща. Возвращались домой бегом, мычали, ржали и блеяли, подражая скоту. На Украине (Харьковщина) в этот день пировали и пили горилку, «чтобы коровы были ласковыми».
Выгон скота на водопой рано утром в день св. Власия совершался в сёлах Пловдивского края. Крупному скоту на рога нанизывали хлебцы, которые потом раздавали детям.
Принесение воды из колодца утром на Власия было обязательным у украинцев, живущих в районах Белгорода и Курска: вода стояла три дня в красном углу, потом ею кропили скот и часть выливали назад в колодец, т. к. её уже «освятил св. Власий».
Народная этимология связала имя Влас со словом волос – «волос» и «болезнь в виде тонкого волоска или червячка, которой, по поверьям, болеет скот». Чтобы скот не болел волосом, хозяин в день св. Власия постился. Другая связь – созвучие Влас – ласка – лежит в основе верованья, что св. Власий охраняет от ласки, которая может вредить скоту.
Табу на прядение, вязание, шитьё в день св. Власия соблюдалось болгарами в Пиринском крае, «чтобы не болел скот и его хозяин». В этот день кое-где запрещали причёсываться, чтобы не завелись «власы» в глазах; пересыпать муку, чтобы она не плесневела, и др.
Икона св. Власия у русских часто висела в хлеву. В день св. Власия к нему обращались с молитвой: «Святой Власий, дай счастья на гладких телушек, на толстых бычков, чтобы со двора шли – играли, а с поля шли – скакали». При первом выгоне скота в Иркутской губернии приговаривали: «Угодник Божей Власей! Не оставь скотину в путе и в дороге, итить безо всякова препятствия. Ключ и замок – крепкие слова». Украинцы в день св. Власия нередко служили во дворах молебны, вносили образ св. Власия в хлев или загон для скота, окуривали скот и кропили его святой водой, «щоб скот добре народився та не хорiв».
Что в этом культе христианского. а что языческого – предлагаю каждому судить самостоятельно.
Справедливости ради, стоит заметить, что существует теория, согласно которой не святой Власий «унаследовал» черты культа Велеса-Волоса, а... Велес-Волос получился из переосмысления восточными славянами-язычниками образа святого, полученного через болгарские земли. Рассуждает историк-медиевист Генрик Ловмянский[3]:
Главным же новшеством с этой точки зрения в настоящем договоре было обращение к Волосу, «скотьему богу», интерпретация которого доставляла исследователям немало проблем по причине схожести имени и функции этого бога со святым Власием (греч. Βλάσιος; болг. Влас, рус. Влас, Власий, Волос). Многие исследователи, начиная с Каченовского и Миклосича, видели в культе этого божка кальку св. Власия из Каппадокии, который в 316 году принял мученическую смерть и считался покровителем скота. Другие с этим не соглашались. Так, Нидерле утверждал, что на Руси существовал собственный культ Велеса, как он считал, домашнего бога и покровителя скота, и этот его атрибут был перенесён на святого Власия. Это предположение не согласуется с фактом, что св. Власий почитался именно как покровитель скота также и в странах Западной Европы и в Византии, а потому эта функция покровителя не могла ему достаться от Велеса, о роли которого в отношении скота ничего, впрочем, не говорят источники. <...> Действительно, с точки зрения исключительного монотеизма может показаться непонятным явление заимствования гетерогенных элементов почитания, но с позиции происхождения политеизма, когда при множестве собственных предметов культа проявлялась толерантность к чужим богам, восприятие божеств было скорее закономерным явлением, подтверждённым также и в различных индоевропейских религиях, начиная от хетитов, которые методом заимствований в сфере «плодородного полумесяца» сформировали для себя огромный пантеон. Иноземные образцы были авторитетны при формировании греческого, римского и, как нам представляется, германского политеизма. Нет основания видеть в славянах исключение в сфере религиозного культа. <...> В этой ситуации сонм христианских святых мог служить неиссякаемым источником образцов для зарождающегося славянского политеизма, и если эту функцию он не осуществил в более широком масштабе, то только по причине быстрой победы христианства как целостной системы. Однако спорадично происходили случаи передачи язычникам отдельных христианских святых, которые превращались в богов. Более поздний, но хорошо задокументированный пример подобного переноса на угро-финскую почву представляет св. Николай, почитаемый юграми как Микола-тор, то есть бог Микола, которому приносят в жертву северных оленей и коней. Мансикка не сомневался, что святой Власий в форме болгарского Власа был воспринят Русью как «Волос – скотий бог».
Данная точка зрения представляется мне сомнительной, как и «быстрая победа христианства как целостной системы». Носил ли какие-нибудь аграрно-скотоводческие функции святой Власий изначально – большой вопрос (благословение и целительство диких – подчёркиваю, диких! –зверей покровительство домашнему скоту автоматом не приписывает).
Касательно «Миколы-бога» у югров, так и у русских Николу величали богом (и даже русским богом).
Вот что пишет об этом святом этнолингвист Ольга Владиславовна Белова (с оглядкой на труды историка языка и культуры Бориса Андреевича Успенского)[2]:
Николай – один из наиболее почитаемых у славян христианских святых (дни памяти – 9/22.V и 6/19.XII). В восточнославянской традиции культ Николы по значимости приближается к почитанию самого Бога (Христа). По народным верованиям, Никола – «старший» среди святых, входит в св. Троицу и даже может сменить на престоле Бога. У восточных и западных славян образ св. Николая по своим функциям («начальник» рая – владеет ключами от неба; перевозит души на «тот свет»; покровительствует ратникам) может контаминироваться с образом св. Михаила.
В народных легендах и духовных стихах, отчасти сложившихся под влиянием канонического жития святого, Николай – покровитель моряков и рыбаков (спасает корабль во время бури; ср. обычай рыбаков первый улов жертвовать св. Николаю), защитник обездоленных (тайно подбрасывает деньги в дом бедного человека, опекает вдов и сирот), «скорый помощник» (помогает вытащить из болота крестьянский воз, сохраняет посевы от града и скот от хищных зверей). За постоянную и бескорыстную помощь людям (ср. «Николай чудотворец», «Никола угодник», «Никола добрый») Николе назначены два праздника в год. Св. Николая считают своим покровителем торговцы, охотники, мельники, овчары.
В день Николы Вешнего первый раз выводили коней на выпас – «Пришёл Николай – коней выпасай» (рус., укр.), начинали стричь овец, сеять гречиху и купаться (укр.). В Болгарии ко дню св. Николая (з.-болг. «Сухой св. Никола», «Летняя Никола») приурочивались обряды вызывания дождя. Соблюдался также обычай колоть курбан; кровью жертвенного животного окропляли посевы, оброчные приношения, стены церкви.
На Руси день Николы Зимнего традиционно отмечали коллективной трапезой («никольщина»), для которой специально варилось пиво. В украинской колядке это пивоварение представляется одним из сакральных обычаев, нарушение которых влечет за собой разрушение миропорядка: «Чому так нема, як було давно, / Як було давно, а з первовiку: / Святим Миколам пива не варять…» На Украине «никольщину» справляли также в день Николы Вешнего. В Болгарии зимний праздник в честь св. Николая назывался «Рыбный св. Никола» (обязательным угощением в этот день был карп, который, согласно легенде, является «слугой» св. Николая), «Мокрый св. Никола». Кость из головы карпа, имеющая форму креста, использовалась как оберег детей от сглаза. У православных южных славян св. Николай почитался как родовой и семейный патрон, как покровитель девушек на выданье (обычай жертвовать цветы и дары к иконе св. Николая).
В русских заговорах св. Николай защищает от колдунов, порчи, болезней, оружия, огненного змея, летающего к девице; исцеляет людей и скот. В сербских заговорах «св. Никола, св. Еврем и св. Йован» едут на белом коне, прогоняя и унося болезни.
Основные функции св. Николая (покровитель скота и диких зверей, земледелия, пчеловодства, связь с загробным миром), противопоставление Николая как «милостивого» святого «грозному» св. Илье в фольклорных легендах свидетельствуют о сохранении в народном почитании св. Николая следов культа языческого божества (Волоса).
А вот – фрагмент из «Филологических разысканий в области славянских древностей» вышеупомянутого Бориса Андреевича Успенского[4]:
Обращает на себя внимание то обстоятельство, что географическое распределение (преимущественного) культа Волоса и (преимущественного) культа Перуна на восточнославянской территории соответствует в общем распространению культа Николы и культа св. Георгия. Действительно, данные о культе Волоса относятся главным образом к северу этой территории (ср.: Иванов и Топоров, 1965, с. 22; Иванов и Топоров, 1973, с. 56; Иванов и Топоров, 1974, с. 55, 62; Воронин, 1960, с. 46); и точно так же культ Николы характерен по преимуществу для северных областей, тогда как на юге (в том числе и на Украине) культу Николы соответствует в общем культ св. Георгия. В частности, на Украине, т. е. на территории бывшего Киевского княжества, св. Георгий ставится выше Николы, здесь может считаться даже, что Никола – «породы московской», и он противопоставляется «русьскому Юрку» (Аничков, 1908, с. 125; Драгоманов, 1876, с. 140; Лесков, VII, с. 469, 472; ср.: Лесков, VI, с. 179, 187, 201–203; И. Плотников, 1919, с. 42, который также приходит к выводу о том, что на Украине «культ Николы менее развит», считает, что здесь Николу заслоняют собой Илья и Пётр). Согласно украинскому поверью, «як прийдемо на той свiт, то за москалiв буде Микола, а за нас Юрiй. То як iде москаль, Микола... каже: "мiи" тай баре co6i, а як наш, то Юрiй co6i бере...» (Драгоманов, 1876, с. 194–195). Здесь знаменательно, между прочим, и указание на связь Николы (как и Георгия) с загробным миром.
Поскольку в св. Георгии можно усматривать ипостась Перуна, постольку в Николе можно предположить воплощение Волоса; это предположение находит достаточно достоверное подтверждение. Отметим в этой связи Волосов Николаевский монастырь, некогда существовавший во Владимирском уезде, в 16-ти верстах от г. Владимира при реке Колочке. По преданию, сохранявшемуся в народе, Волосов Николаевский монастырь был основан на месте языческого капища в честь Волоса, откуда название как самого монастыря (Волосов), так и соответствующего места (Волосово). В этом монастыре была чудотворная икона Николы, которая по преданию многократно являлась на дереве, висящей на волосах (К. Тихонравов, 1856, с. 110–111). Вместе с тем в Петербурге в церкви св. Николая в Трунилове находился образ Николы с надписью: «Никола Волосовской» (К. Тихонравов, 1856, с. 110–111).
Само собой разумеется при этом, что предполагаемое отождествление Волоса с Николой никоим образом не исключает возможность отождествления Волоса и с другими святыми, ср. прежде всего известную связь Волоса и св. Власия; отметим ещё связь Волоса и со св. Василием, которая может быть объяснена, как и в случае с Власием, созвучием имени святого с именем Волос ~ Велес, а также со свв. Флором и Лавром. Равным образом и другие языческие боги могут ассоциироваться не с одним, а с несколькими христианскими святыми, что обычно объясняется распределением функций, т. е. по разным признакам производятся разного рода объединения.
Указанный характер отождествления языческих богов и христианских святых находит вполне отчётливое выражение в новгородских иконах с изображением избранных святых: последние обычно соответствуют основным персонажам славянского языческого пантеона. Действительно, излюбленные новгородские святые – это Никола, Илья, Георгий, Флор и Лавр, Власий, Параскева и Анастасия (Н. Малицкий, 1932, с. 12, примеч. 2), где Илья и Георгий соответствуют Перуну, Никола, Власий, а также покровители лошадей Флор и Лавр – Волосу, между тем как Параскева (Пятница) и Анастасия («воскресенье») соотнесены с Мокошью.
Кроме византийских братьев-каменотёсов Флора и Лавра (внезапно ставших в народном славянском переосмыслении «конскими» богами) стоит вспомнить и иерусалимского архиепископа Модеста, которого фантазия наших пращуров превратила в целителя скота, «поделившись» Велесовой функцией.
См. наши предыдущие статьи, посвящённые богу Велесу:
Примечания
- Зализняк А. А. Древненовгородский диалект.
- Славянская мифология: энциклопедический словарь. Коллектив авторов.
- Ловмянский Г. Религия славян и её упадок (VI–XII вв.) / пер. с польского М. В. Ковальковой.
- Успенский Б. А. Филологические разыскания в области славянских древностей.
