(Это – Север, детка!)
Сон был лёгким, солнечным и вдруг, знакомый и противный как зубная боль звук…
- Рудик, выключи будильник! – взмолилась Антонина Петровна, однако будильник продолжал завывать, набирая силу. – Чувствую, всё самой опять придётся делать и будильник заткнуть и кофе готовить, - ворчала женщина. Она откинула с себя одеяло, потянулась к электронному будильнику, который стоял на тумбочке и уронила портрет мужа в тонкой металлической рамочке.
- Ну, конечно, ты ещё и падаешь! – обратилась она к портрету, подняла его с пола, поцеловала фотографию и водрузила портрет на место. Потом спустила ноги с кровати сунула их в мягкие домашние тапки и шаркающей походкой побрела на кухню. Рудик с портрета, улыбаясь смотрел ей в след.
На кухне Антонина достала с полки металлическую коробочку, потрясла ей как погремушкой и, убедившись, что кофейные зёрна ещё есть, приступила к процессу приготовления любимого напитка. Когда всё было готово, она поставила на кухонный стол две кофейных чашки и в одну из них налила ароматный кофе.
-А, ты уже здесь, какой хитренький. Сварил бы супруге кофейку! Не любишь ты меня! Изменщик! - Антонина Петровна укоризненно посмотрела на портрет мужа, висевшим над столом, с которого он смотрел на неё скептически, словно повторял свои любимые шуточки: -Мели Емеля, твоя неделя!
Рудик умер 5 лет назад, во сне, просто не проснулся. Ему было тогда 70 лет, а сегодня у Тони день рождения, ей 75. Они с Рудиком ровесники и учились в медицинском институте в одной группе и влюбились друг в друга с первого взгляда и поженились, и жили душа в душу. А потом Рудик изменил Тоне – умер, и она теперь одна мается и неизвестно для чего коптит небо без него.
Сегодня выходной, никуда торопиться не надо, а встала она в такую рань по глупости, забыла будильник накануне отключить. Вообще-то она не всегда ругает Рудика, просто настроение сегодня такое тоскливое – юбилей. Хлопот много: в парикмахерскую сходить, костюм праздничный из ателье забрать, ещё что-то, а что забыла… Столик в ресторане «Дворянское гнездо» заказан на вечер, нужно быть в «форме».
- Прикинь, - сказала она услышанное у внучки словцо. - Сколько дел на сегодня, - обратилась Антонина к портрету. – Последний раз свой юбилей отпраздную с девочками! Потом тебе всё расскажу, – беседовала она с мужем.
«Девочки» — это Тонины подружки, врачи, такие же древние, как и она и все тоже работают до сих пор, но по разным причинам. Кого-то просят ещё поработать так как не хватает специалистов, некоторым пенсии не хватает на жизнь (не на «хлеб», конечно, на путешествия). Тоня работает, чтобы не оставаться дома одной, она ни в чём не нуждается. Оба зятя имеют частные клиники, тёщу свою уважают, например давно уже предлагают квартиру поменять на более современную. Живёт Антонина Петровна в «хрущевке» в двухкомнатной квартире, которую получили они с Рудиком давным-давно как молодые специалисты. Как она может уехать из этой квартиры, где каждый гвоздь Рудиком прибит, и обои теперь уже выцветшие, они вместе клеили 6 лет назад. Потом ещё шампанское пили на радостях, что закончили это муторное дело.
- Ну как, Рудик, я могу переехать? - отхлёбывая кофе рассуждала женщина. – Конечно, карабкаться на 4 этаж с моим артрозом непросто, однако Рудик, я права? – спросила она у портрета. Рудик молчал, ухмылялся только. Ну до чего красивый!
Много лет назад известный в городе фотограф, лечился у Рудольфа в «терапии», наделал множество фотографий своего лечащего врача, даже для местной газеты сделал его большой портрет ко дню медицинского работника. Все эти фотографии теперь красовались повсюду в квартире: и в комнатах, и в коридоре, и на кухне. Тоня постоянно разговаривала с мужем как с живым и это беспокоило взрослых дочерей. После похорон навещая мать и, слушая её «беседы» с отцом, они не на шутку встревожились. Дочери подумали, что мать с горя сошла с ума, даже попросили психиатра, (тётю Валю, мамину подругу), чтобы она оценила психический статус Антонины Петровны.
-Тонька, ты что рехнулась? – начала консультацию подруга, такая же старая как она Валентина Павловна, врач психиатр. – Ты что тут «дом–музей» устроила, девок своих перепугала, - сказала она, посмотрев на домашние туфли Рудольфа в прихожей, на стопку свежих газет на журнальном столике и его портреты, развешанные по всей квартире.
- Чокнулась, дура старая, - поставила она диагноз подруге.
- Сама дура, - ответила Тоня.
Потом они обнялись, поплакали и Антонина пообещала отвлекаться от воспоминаний, не тосковать, но говорила это не искренне, а для того, чтобы все от неё отстали.
***
Антонина приехала в «Гнездо» на такси. Прошла к столику, который был уже сервирован на 4 персоны, всё тщательно рассмотрела. Привыкла всё тщательно рассматривать, она рентгенолог. Подошла к большому зеркалу в фойе, посмотрела на себя внимательно как на рентгеновский снимок и осталась довольна, насколько можно быть довольной при созерцании пожилой дамы. Впрочем, она была к себе несправедлива. Природа её щедро одарила – большие глаза ярко–синего цвета даже в старости, мамин подарок. Чёрные волосы, правда много лет приходилось седину закрашивать, носик аккуратный. Тонкий, профессиональный макияж в парикмахерской сделали, причёску на её коротких волосах, серьги опять же с бриллиантами (подарок Рудика). Была у Антонины когда-то красивая фигура, лучше сказать фигурка потому, что была она маленького роста и всегда терялась на фоне своих рослых подруг. Однако мужчинам нравились Тонины габариты потому, что любой выглядел на её фоне богатырём. И Рудольф рядом с ней казался очень внушительным хотя был среднего роста. Говорят «маленькая собачка до старости щенок», вот и Тоня всегда выглядела гораздо моложе своих лет. Брючный костюм, синий под цвет глаз, красивый жакет, призванный скрыть кой-какие недостатки фигуры, появившиеся в старости, топик цвета «пыльной розы», туфельки удобные на небольшом каблучке. В общем ничего бабушка. Походка, правда подводит из-за артроза тазобедренного сустава (жопного - как говорит Тонина приятельница, очень культурная женщина – филолог). Ничего, если идти медленно, никто не заметит.
Вот и девочки стали подтягиваться. Первая, конечно, Валентина – психиатр. Она развелась с мужем через 2 года совместной жизни. Не могла простить измены своего благоверного и живёт одна. Взрослый сын с семьёй далеко. Высокая, с командирским голосом и с походкой как у кремлёвских курсантов, она вызывала ужас у мужчин, и отвечала им на это презрением. Её облик не вязался со специальностью. По мнению Антонины, психиатр должна быть доброй и покладистой. Однако, Валентина давно уже занимала административные должности и от психиатра у неё остались только надбавки, положенные людям этой специальности. Тоня дружила с Валентиной много лет. Дружила потому, что работали в одной больнице, жили рядом, на работу каждое утро топали вместе, да и другом она была верным, были случаи, чтобы в этом убедиться.
- Валька то сегодня красавица, - подумала Тоня, взглянув на вошедшую в зал подругу. Короткие серебряные волосы аккуратно уложены, серьги жемчужные, нитка жемчуга вокруг шеи, платье кораллового цвета, белые туфельки, ничего так…
Антонина помахала Валентине рукой, и та строевым шагом направилась к столику.
- А другого места не было? - сразу стала она предъявлять претензии.
- А что тебе здесь не нравится? – опешила Тоня. – Уголок укромный, оркестр не очень близко, чтобы разговорам не мешал. Тебе не угодить, - обиделась Тоня.
-А это? – махнула Валентина рукой в сторону длинного стола, за которым расположилась шумная мужская компания.
- Они же далеко, - всё более раздражаясь парировала Антонина.
- Сейчас напьются и рядом окажутся, - пугала Валька. - Я их знаю!
В это время к ним подошли ещё две приглашённые «персоны» Света и Татьяна. Вообще-то Антонина Петровна планировала более масштабное мероприятие в честь своего юбилея (может этот уже последний), но некоторые из подруг сказались больными, некоторые были в отъезде, и сегодня с ней праздновать будут самые верные и любимые. Гости расположились за столиком и торжество можно было начинать.
Валентина встала, скомандовала, чтобы официант открыл шампанское и церемонно разлил его по бокалам. Она распорядилась, чтобы женщины наполнили тарелки закусками и откашлявшись начала издалека:
-Дорогая Антонина! Сегодня твой юбилей, тебе почти 100 лет, и это достойно уважения! – она начала от самого рождения Тони, в глухой сибирской деревне, потом институт, потом замужество (и муж попался приличный) и как на Север приехали и как дочки родились…
В бокалах лопались пузырьки, руки занемели, и Антонина, боясь нарваться на неприятность, всё-таки решила прервать подругу.
- Прямо как на похоронах! - вздохнула она, а потом продолжила. - Девочки, - Антонина с нежностью посмотрела на подруг, - Как я вас люблю! Давайте выпьем за дружбу!
- За дружбу, святое дело - выпьем, конечно, но сейчас за тебя! — это выступила Светлана, не обращая внимания на насупившуюся Валентину. - Прими от нас эти цветы и маленький подарок!
С этими словами Светлана вручила юбилярше роскошный букет хризантем, а Татьяна протянула нарядный конвертик с деньгами.
Со Светой они дружат тоже давно, в одно время приехали в этот северный город, и работают, так сказать, в смежных специальностях. Света фтизиатр, а Антонина рентгенолог - важный человек во фтизиатрии, если не главный. Света моложе её, не на много, на пять лет всего. Сегодня Света одна, муж болен. Она, как всегда, изыскано одета. Волосы, макияж, маникюр – всё безупречно. Как сказала бы Тонина внучка – «ухоженная женщина». Быть ухоженной – значит иметь много свободного времени и денег. Сидеть по косметическим, массажным кабинетам и парикмахерским Антонине всегда было тошно, а вот Светлана любительница всех этих обёртываний, примочек, подтяжек и прочих причуд.
Татьяна – любимая подруга Антонины, гораздо моложе, ей всего чуть больше пятидесяти. Девчонка!
- Подарок сама купишь, - кивнула на конверт Светлана.
-За цветы спасибо, мои любимые. А это, - Тоня показала на конверт, - Мы сегодня вместе прогуляем!
- Мы выпьем, наконец, или нет? – грозно спросила Валентина.
Все чокнулись, выпили, закусили, выпили по чуть-чуть ещё и постепенно настроение стало приближаться к праздничному.
Народу в «Гнезде» немного несмотря на то, что сегодня выходной. Конец августа, все ещё на дачах. Урожай убирают, шашлыки жарят в последние деньки лета.
На эстраде появился небольшой оркестр, запиликал, зашуршал настраивая инструменты. Вышел седеющий, лысоватый жлоб, с зубочисткой во рту – солист. Он уселся около пианино и стал внимательно осматривать зал. Не увидев ничего интересного, он принялся наигрывать какую-то мелодию, а потом, когда подошёл пианист сел в глубине эстрады и стал зевать так, что Тоня запереживала, что певец может вывихнуть челюсть и кто тогда исполнит её любимую песню. Девочки оживились, стали говорить громче, вспоминали молодость, как гуляли по ресторанам большими компаниями, как ездили за город на пикники, где купались в обжигающе холодной северной реке, после чего Тоня целый месяц была на больничном и больше таких подвигов не повторяла.
Оркестр заиграл медленную тягучую мелодию, под которую две пары пообнимались перед эстрадой и грустно вернулись на своё место. Прозвучала ещё одна подобная мелодия, потом следующая, которая должна была способствовать тому, чтобы гости принялись делать оркестру платные заказы.
Тоне вдруг стало тоскливо, захотелось уйти домой, спрятаться от всех, чтобы никто не видел её старую, некрасивую, с больным жопным суставом. Она не такая! Она молодая, резвая как материна козочка, на которую они с Рудиком любовались в далёком-далёком отпуске, и он - её любимый, говорил, что она такая же хорошенькая и резвая. Ей захотелось заплакать, чтобы все её пожалели, ведь ей уже скоро умирать…
Её настроение уловила Татьяна, которую Тоня выделяла из всех своих подруг. Татьяна работала в больнице для осуждённых. Оба зятя Антонины неоднократно уговаривали её перейти к ним в клиники. Сулили хорошую зарплату, руководящие должности, но она вежливо отказывалась. Тоню и других подруг она всегда величала по имени и отчеству. Прекрасный терапевт, очень добрая, с тонким чувством юмора, Татьяна веселила подруг рассказами о своих пациентах, в которых преступники превращались в несчастных людей, нуждающихся в сочувствии и снисхождении.
- Антонина Петровна вы красивая, обаятельная женщина, - заговорила Татьяна вставая, и прижала Тоню к себе. - Не грустите. Рудольф Николаевич говорил, что вы всегда зажигали его своими идеями, и другим не давали жить скучно, и нам не даёте прокиснуть. Он вас такую любил. А ваша внучка Катя, будущий врач говорит, что её бабушка – «зажигалка». Предлагаю тост за нашу любимую «зажигалочку»!
Дружно выпили. Антонина пригубила из своего бокала, взяла конвертик с деньгами и отправилась к официанту. Они пошепталась и через некоторое время появились вместе. Антонина Петровна шла первой, за ней официант, который держал в руках бутылку дорогого коньяка, прикрытую фирменной салфеткой.
- Девочки, - обратилась Тоня к подругам. - Сейчас я приведу кавалеров, будем танцевать несмотря на артрозы, гипертонию и «неважную» кардиограмму, - выразительно посмотрела она на насторожившуюся Валентину.
После этого она вместе с официантом направилась к длинному столу, за которым веселилась мужская компания.
- Добрый вечер, молодые люди, - обратилась Антонина к мужчинам. – У меня сегодня юбилей, мне исполнилось 100 лет, и я прошу вас выпить вот этот замечательный коньяк за моё здоровье.
Мужики загудели, захлопали в ладоши, одобрительно загоготали, прямо как гусаки на материном дворе. Компания разношёрстная, отметила Тоня. В основном мужчины 45–50 лет, но есть и совсем молодые, и возрастные, помоложе, конечно, чем она. От официанта она узнала, что гуляет «Газпром». У очередной группы специалистов закончился семинар, на который приглашаются работники газовой промышленности со всей страны и это событие они отмечали.
Мужчины по-разному отреагировали на предложение Антонины. Некоторые изобразили на лицах недоумение, некоторые любопытство, изумление поступком этой симпатичной бабушки, несколько молодых людей даже восторг.
- Мальчики, - снова обратилась Антонина Петровна к компании. - Сейчас я закажу мою любимую песню, выходите танцевать. Пригласите, пожалуйста, на танец вон тех симпатичных дам, - показала Тоня на свой столик.
- А ваша любимая песня, наверное, «Валенки», - хихикнул молодой мужчина с модной стрижкой.
- Вроде того, - не оборачиваясь буркнула Тоня, направляясь к эстраде, опять употребив услышанное у внучки выражение и прислушиваясь к голосам за спиной.
— Это у тебя в уездном городе Мышкин «Валенки» любимая песня, - одёрнул Молодого солидный господин в дорогом костюме, видимо куратор курса. – Здесь всё по-другому, - продолжил куратор гордо. – Это Север, детка!
Подойдя к оркестру, Антонина пошепталась с солистом ансамбля, достала из нарядного конвертика купюру, после чего Жлоб объявил в микрофон:
- По просьбе нашего гостя из уездного города Мышкин, исполняем его любимую песню «Валенки». Жлоб после недолгого замешательства (судорожно искал в «Гугле» слова), затянул знаменитую песню.
За мужским столом грянул дружный хохот, похожий на лошадиное ржание на конюшне в родной деревне, и мужики, несмотря на яростное сопротивление, вытолкали из-за стола Молодого. Его, упирающегося изо всех сил, Куратор вывел к эстраде. Здесь уже выделывали коленца две пары, не пропускавшие ни один танец. Молодой, вдруг, выпятил грудь, отшлёпал ладонями свои кроссовки, потом бёдра, подбоченился и важным широким шагом направился к Антонине, которая скромно стояла у эстрады.
«Попалась, старуха», - читала Тоня на лице Молодого.
- Ну, допрыгалась, - молвила Валентина, наблюдавшая за Антониной. - Придётся выручать.
Она вышла из-за стола и походкой модели (от бедра) двинулась к эстраде, где закрыла собой смущённую Тоню. Было видно, что Молодой плясать совсем не умел. Он подпрыгивал, топал ногами, ударял себя по пяткам и смотрелся очень смешно. Валентина, напротив, выбила дробь, и выполнила не без труда, конечно, знаменитую «ковырялочку», а потом поплыла вокруг Молодого, грациозно разводя руками.
Мужики собрались у эстрады, чтобы поддержать Молодого и после слов «валенки, валенки» от души хором кричали «Эх» и в такт хлопали в ладоши. Получалось мощно. Песня закончилась, все участники этого экспромта весело поаплодировали солистам и разбрелись по своим столикам. Не успокоилась только Антонина. Она опять подошла к Жлобу. Опять пошепталась с ним, достала деньги из конверта, и солист объявил, что теперь будет исполнена любимая песня Светланы.
- Ночь коротка, спят облака,
-Я знакомую музыку вальса
-Услыхал в тишине городка…
Тоня вернулась за свой столик, а к ним приближался один из мужчин «Газпрома». Он подмигнул Тоне и пригласил на танец Свету. Они закружились в медленном вальсе.
- Тонечка, спасибо тебе! Так давно я не танцевала вальс, да ещё самый любимый! – вернувшись, поблагодарила Светлана подругу. После нескольких спокойных мелодий оркестр удалился на перерыв. По залу раздавались крики «ура», звон бокалов, шум хмельных голосов. Мужская компания с интересом наблюдала за Тоней и её подругами.
- Слушай, Антонина, - заговорила Валентина, - Ты, вроде, из крестьян. Откуда купеческие замашки у тебя? Что ты деньгами соришь? Кого удивить хочешь?
- Валечка, ну что ты ворчишь, -сказала Тоня. - Мой папа был заводилой. Его фронтовые друзья вспоминали - настоящий Василий Тёркин. Он всегда говорил: живи не скупись, с друзьями веселись. Я в папу Валечка, и хочу, чтобы всем сегодня было весело. Я знаю, что твоя и Татьянина любимая песня «Мой адрес Советский Союз».
- С чего ты взяла? – возмутилась Валентина. – Моя любимая песня, если ты хочешь знать - «Гимн Советского Союза».
Оркестр явился с перерыва, и Тоня заметила, что солист был слегка «навеселе».
- Мне пора, девочки, - сказала Тоня и поспешно направилась к эстраде.
«Мужской стол» не отрываясь наблюдал за ней, видимо ожидая новых сюрпризов.
- Уважаемые гости! – раздалось с эстрады, после очередного совещания Антонины и Жлоба.-Сегодня юбилей у очаровательной Антонины Петровны, и мы с большим удовольствием исполняем её любимую песню.
Барабанщик, крепкий мужчина средних лет после этих слов взвился со своего места будто его ужалила оса, солист заверещал как укушенный, пианист остервенело ударил по клавишам, а саксофонист так дунул в свой инструмент, что Тоня забеспокоилась, как бы у него не лопнули барабанные перепонки.
- Моя бабушка курит трубку, чёрный- пречёрный табак, - заорал Жлоб с явным удовольствием.
- Моя бабушка курит трубку в суровый моряцкий затяг,
- Моя бабушка курит трубку и обожает огненный ром.
- И когда я к бабуле забегу на минутку, мы вместе его весело пьём.
Через минуту все посетители ресторана, способные передвигаться, лихо отплясывали зажигательный танец. Почти все не просто пели, орали известные слова знаменитой песни. Молодой подруливал к Антонине, которая стояла на эстраде рядом со Жлобом. Когда текст песни доходил до слов «у неё ни черта не осталось», солист подставлял микрофон Тоне, причём ему приходилось при этом сильно наклоняться, а Антонина кричала в микрофон следующую фразу «у меня в кошельке три рубля».
- Моя бабушка курит трубку, трубку курит бабушка моя, - продолжал весь ресторан.
Неистовый танец закончился, участники его в изнеможении расходились по своим местам, некоторые оставались на месте. Молодой подал Антонине руку, и она спустилась с эстрады.
- Антонина Петровна, вот это да! - воскликнул он восторженно. - Правда, что здесь люди другие, здесь всё другое - Север!
Вдруг Куратор закричал «бис», что-то шепнул солисту, и песня зазвучала с новой силой. Жлобу подпевал теперь Куратор, народ на танцполе выделывал немыслимые коленца и орал:
- Моя бабушка курит трубку в комнатёнке хрущёвки своей.
Тоня обратила внимание, что вокруг эстрады собрались не только гости «гнезда», но и все официанты и даже кое-кто из кухонных работников. Все подпевали солисту и хлопали в ладоши.
Ликвидировать возникшее безумие был призван пузатый гражданин «кавказской национальности» - хозяин заведения. Ему нажаловался, видимо, администратор, которому показалось, что веселье перешло все дозволенные рамки.
Татьяна сидела за своим столиком и наслаждалась бездельем. Сегодня суббота, но она целый день дежурила в своём отделении. По «закону подлости» под конец дежурства прибыл этап, пришлось всех вновь прибывших принимать, назначать лечение. Она прибежала в «гнездо» прямо с работы, то есть в обычной одежде и немного комплексовала по этому поводу.
Несмотря на большую разницу в возрасте Татьяна любила этих «бабушек». Они часто совмещали свою работу «на воле» с работой в больнице для зэков во время отпусков врачей в «больничке». Татьяна Владимировна неоднократно обращалась к «бабушкам» за консультацией и никогда не получала отказа.
Татьяна с интересом наблюдала за тем, что происходило на танцплощадке. Она хохотала, когда Молодой мстительно подбирался к Антонине Петровне, а на пути у него появилась Валентина, самоотверженно прикрывшая подругу с больным суставом. Ей понравилось, как мужчины из Газпрома с удовольствием подхватили «игру», предложенную им бабой Тоней, и от души «ухали» во время припева «валенки, валенки». А когда началась песня про бабушку, которая курит трубку, и у всего «гнезда» как сказали бы её больные «кукуха съехала», Татьяна буквально каталась от смеха.
Вдруг она заметила, как от столика Газпрома отделился изрядно выпивший, купленный за коньяк Антониной Петровной мужчина неопределённого возраста, и двинулся в её сторону.
- Этого ещё не хватало! – запаниковала Татьяна, но решение пришло, как всегда, быстро. Она уронила вилку, и нырнула под стол.
Мужчина остановился, озираясь по сторонам, подумал, наверное, что ему что-то пригрезилось, и повернул в другую сторону. Татьяна выбралась из-под стола и тут её настиг другой купленный кавалер.
- Разрешите пригласить вас на танец, - вымолвил он, старательно выговаривая все буквы, так как язык его слушался плохо.
- Простите, я не танцую, - горестно вздохнула Татьяна, - Я на протезе…
Мужик замер на мгновение, потом промямлил вроде «Извините» и ретировался.
Тем временем Хозяин внимательно осматривал своё заведение, выискивая нарушителей спокойствия. «Дворянское гнездо» имело репутацию солидного ресторана, где праздновали богатые свадьбы, Газпром отмечал здесь свои торжества, публика состоятельная посещала… Недаром и название было соответствующее, которое предполагало спокойный, благородный отдых. Хозяин увидел среди публики нескольких своих постоянных клиентов раскланялся с ними, но чутьё опытного ресторатора подсказывало, что сегодня в заведении было что-то из ряда вон выходящее. Он ещё раз осмотрел зал и несмотря на интимный полумрак, увидел за одним из столиков знакомое лицо. От столика с «лицом» отчалил нетрезвый, обескураженный мужчина и Хозяин решительно направился к Татьяне.
- Какие люди! Какие люди! – повторял он взволнованно. - Татьяна Владимировна, - обратился он к женщине. – Вы меня не узнаёте?
Татьяна внимательно посмотрела на Хозяина. Конечно, она вспомнила этого больного. Его пришлось со скандалом переводить из СИЗО в больницу с гипертоническим кризом и угрожающим инсультом. Всё обошлось без осложнений, слава Богу, и больного (фамилию Татьяна не запомнила) вскоре освободили, то ли откупился, то ли действительно был не виноват. На лице Хозяина было счастье, он встал около доктора и повторял:
- Какие люди! Какие люди! Татьяна Владимировна, я вам так благодарен! Если бы не вы… - голос Хозяина задрожал.
- Её боятся все на свете пираты.
- И по праву гордятся ей.
- За то, что бабушка грабит.
- И жжёт их фрегаты, но щадит стариков и детей! - неслось с эстрады.
Справившись с волнением, Хозяин подозвал официанта и что-то сказал ему на ухо. В это время, когда на площадке закончилась вакханалия под песню «Моя бабушка курит трубку», Куратор привёл к столику Валентину и Светлану. Он целовал им руки, говорил комплименты, а Антонина осталась со Жлобом. Звучала спокойная танцевальная мелодия. Народ отдыхал, пил минералку, восстанавливал силы. Антонина покопалась в своём конвертике протянула солисту ещё одну купюру и после «медляка» (ещё одно внучкино словечко) в микрофон прозвучало:
- Исполняется любимая песня замечательного человека и лучшего в мире врача Татьяны Владимировны – «Мой адрес – Советский Союз».
Татьяна послала воздушный поцелуй своей любимой Антонине Петровне, к которой опять прицепился Молодой не оставивший мечту «отомстить бабушке».
- Я пас! Пусть сама разбирается, - сказала уставшая Валентина.
Света тоже уже была за столиком. Подошёл официант и принёс им торт, изысканно украшенный, источающий тонкий аромат.
- Это ещё откуда? – удивилась Света.
- Презент от хозяина, - пояснил официант.
В это время Татьяна увидела, как к темпераментному танцу Молодого, который извивался около Тони, присевшей на предложенной ей Жлобом стул, присоединился Хозяин, и повернувшись в сторону Татьяны принялся исполнять какой-то свой национальный танец.
Все танцы, которые танцевали джигиты, Татьяна называла лезгинкой и у хозяина она хорошо получалась под мелодию «Мой адрес – Советский Союз». Когда песня закончилась, Хозяину вынесли две бутылки шампанского, и он щедро наливал его на танцполе всем желающим в пластмассовые стаканчики.
Денег в конвертике больше не было, Антонина с подругами ели торт, а с эстрады Жлоб запел «Как молоды мы были». Эту любимую песню Рудика Тоня заказала напоследок.
Перед Антониной Петровной появился Молодой и Куратор. У Молодого в руках был букет жёлтых роз. Он поцеловал бабушке Тоне руку и сказал растроганно:
- Мне предлагают здесь работу, но я сомневался, стоит ли. Теперь сомнений нет, забираю семью и сюда. Я влюбился в ваш северный город, хотя был здесь всего две недели. Я нигде не видел таких людей! Как они работают! А как дружат, как отдыхают! Я никогда не видел, чтобы бабушки так зажигали, чтобы хозяин танцевал для своих гостей и наливал им шампанское. Я в восторге!
- Это Север, детка! – промямлил Куратор.
***
Тоня вошла в квартиру с двумя букетами в руках.
- Ну как, моя козочка, - спросил с портрета Рудик.
- Нормально, девочки довольны. Устала очень, завтра всё расскажу.
© Елена Шилова
2021 год, июнь
- Маленькая повесть о первой и последней любви "Свадьба"
