Искусствовед Дарья Тоцкая посетила в Санкт-Петербурге молодую галерею современного искусства B-gallery и теперь рассказывает о сочетании традиционного бурятского искусства и contemporary art.
Современное искусство поднялось на поверхность на трех китах в послевоенные годы: pop-art, концептуальное искусство и абстрактный экспрессионизм. Все эти направления сформировались и обрели множество последователей-художников в 50-е гг. ХХ века, хотя первые абстрактные работы, как мы помним, были созданы Василием Кандинским еще в 1911 году. Особняком в мире живописи стоит примитивное искусство (изобразительное искусство коренных народов, сформировавшееся вне академического искусства) и народное искусство (оно чаще всего создаётся по определённым канонам некоей местности/народности, имеет практическую и декоративную функцию одновременно, а вот авторское переосмысление не всегда присутствует), которые все чаще и все глубже прорастают в современное искусство и оказывают на него заметное влияние, хоть к нему и не относятся. История двух последних явлений исчисляется не веками, а тысячелетиями — они идут бок о бок с человечеством с самого начала. Более того, авангардизм и концептуальное искусство совершенно не скрывают, что многое почерпнули из эстетических принципов своего примитивного собрата. Если мы возьмем работы Пикассо или Жана-Мишеля Баскиа и проследим влияние на них африканского примитивизма, то многое встанет на свои места.
Народное и примитивное искусство этносов, проживающих на территории России, тоже оказывает влияние на contemporary art. Так, этим летом в Питере можно окунуться в бурятское современное искусство, инспирированное декоративно-прикладным творчеством этого народа и его культурой. B-gallery расположена на улице Пестеля совсем недалеко от Русского музея, она изначально задумывалась как галерея авторская, но позже ее основатель, скульптор и оружейных дел мастер Жигжит Баясхаланов решил мыслить шире и открыл двери для всего современного бурятского искусства.
Сегодня в галерее мне встретились работы самого Жигжита Баясхаланова, а также скульптуры заслуженного художника РФ Даши Намдакова, произведения Сергея Фалькина, Зорикто Доржиева, Надежды Супониной, Бато Дашицыренова, Евгения Болсобоева и других.
В экспозиции много изображений лошади, и пришло оно из особого отношения к ней в бурятской культуре. Не только бубен помогал шаманам в общении с духами, но и «моринь хорбо» — лошадиная трость, один из его духов-онгонов чаще всего был ездовой лошадью. Но и в обычной жизни силу мужчины сравнивали с конем, как и красоту женщины. Согласно верованиям бурят, конь воссоединялся с хозяином-воином в загробной жизни, поэтому еще и служит трансцендентным символом.
Другие детали бурятской культуры также вполне считываются в современном искусстве. Традиционные бурятские игры, такие как «алтан сэргэ» и «шагай шуурэлгэ», основаны на подбрасывании косточек, и когда бурятские мастера работают с мелкой пластикой, то большое внимание уделяют средствам выразительности, позволяющим в застывшем материале передавать движение. Человеческие фигурки, часто следующие куда-либо на коне или водящие хоровод, и в современном искусстве заняты делом предков.
Синий, коричневый, темно-зеленый — цвета мужского бурятского костюма. Черный цвет — символ родины и земли, а популярный синий — верховного божества неба Тенгри. Если скульптура изображает женщину с двумя косами, это значит, что она замужем. Если у нее меховой подол — то, скорее всего, изображен свадебный наряд «дэгэлэй», отороченный мехом выдры.
У бурят считалось, что кузнец обладал магической силой. Современный художник Жигжит Баясхаланов, работающий с металлом, наследует этому представлению своими работами. Скульптура Баясхаланова «С попутным ветром» рассказывает не просто о скачке. В ней сплелись и бурятские, и буддистские представления о коне-ветре, который несется над землей со скоростью слова или молитвы. Конь-Буян, который перекочевал в русские сказки, на самом деле наречен именем Подвиг (в переводе с бурятского).
«Мои мысли» — еще одна работа из бронзы этого же мастера уже более «материальна» и подчеркнуто «весома». Само изображение человека напоминает «Сон» Дали и работы Бранкузи, не переставая нести в себе черты регионального примитивизма. Опять же, черный цвет отсылает к воплощению небесных-коней-мыслей в земные дела.
«Праздник в тайге» — малая пластика Евгения Болсобоева. Хоровод водят не только люди, но и антропоморфные животные: орел, волк, олень и медведь. «Ёхор» или «наадан» (игра и танец), завершали родовые шаманские обряды — «тайлганы» и ламаизированные обряды — «обоо тахилгаа», цель которых — почитание богов местностей. В центре хоровода — ритуальная чаша для лампады или благовоний, а все вместе создает силуэт короны.
Бронзовая скульптура Даши Намдакова с простым названием «Нежность» несет в себе философскую идею принятия всех частей эго-комплекса, союза со всем сущим и несуществующим, все фигуры объединены общим вихрем и прочувствовать полностью это произведение искусства можно только в круговом движении.
Задача современного человека — познать себя и открыть нечто большее в своей природе, чем нам известно сегодня, и намеки на эти знания, возможно, еще сохраняют старые культы, языки и традиционные культуры. Бурятский contemporary art перенимает эстафету у своего старшего товарища — примитивного искусства, и нам ничего другого не остается, как быть зачарованным им.
