В подвале старой хрущевки пропадает мальчик. Мать тщетно пытается его отыскать, но даже спасательные службы оказываются бессильны. Одноногий старик, живущий на первом этаже дома, вызывается помочь убитой горем женщине. Они спускаются в подвал, и ей становится ясно, что поиск может затянуться надолго. Если не навсегда.
Продолжение. Все главы здесь:
— Где мы? — Наталья тронула старика за плечо и тот остановился, но не повернулся к ней лицом, а так и продолжил стоять, вслушиваясь в молчание тьмы. — Скажите мне правду, где мы?
Он с трудом перенес вес на костыль, кряхтя повернулся к ней и она почему-то подумала, что сейчас он единственный человек на земле, который ей помогает. Даже те, кто по роду службы должны были оказывать эту помощь, почему-то развернулись и уехали.
— Мы в подвале, — сказал он хриплым голосом. — Сорок первый дом по улице Калинина. Раньше, до войны, эта улица называлась Рябиновая и дом здесь стоял другой — царской постройки трехэтажная гостиница, но прямым попаданием в сорок третьем от нее ничего не осталось — только подвал и пара стен…
Наталья округлила глаза.
— Откуда вы это знаете?
Она хотела добавить, что он еще не настолько стар, чтобы это помнить, но решила, что старик может обидеться. Впрочем, пацаном он вполне мог застать военные годы — она не могла однозначно сказать, сколько ему лет на самом деле. Впрочем, во всем его облике было что-то очень близкое и знакомое, будто бы они были давным-давно знакомы.
Он пожал плечами — она едва различала темный бесформенный силуэт и крепко держала плотную мозолистую руку, боясь, что может потерять ее и уже никогда не выбраться из мрачного таинственного лабиринта.
— Если хочешь, мы можем вернуться, — сказал он. — Еще есть возможность. Пока есть. Но… — старик прервался, потому что в глубине подвала раздался хорошо различимый стон, сдавленный и полный боли.
Наталья вздрогнула и инстинктивно дернулась. На мгновение рука старика выпала из ее ладони и жуткий, почти доисторический ужас сковал ее грудь.
Что-то скользкое и холодное коснулось шеи — Наталья отпрянула, но тут большая шершавая ладонь крепко сжала предплечье.
Она шумно выдохнула.
— Мы не можем оставаться здесь слишком долго, нужно выбрать дверь, — прошептал старик. — Иначе…
— Что? Что иначе? — она с ужасом подумала, что может случиться, если открытая дверь не найдется — ведь у ее сына не было ключа, который есть у старика. Что могло с ним случиться? — вспышка безумного страха заставила ее похолодеть.
— Ничего… ничего, — поспешил ответить старик.
Он пошарил рукой по стене. Факел, который у них был, потерялся и теперь они пробирались наощупь. Старик лишь изредка чиркал спичкой — ее света хватало лишь на то, чтобы увидеть глаза друг друга и серо-черные хлопья паутины, свисающие с бетонных стен.
— Семь, — сказал старик, посветив на дверь. — Ты помнишь, кто живет в седьмой квартире?
Наташа задумалась.
— А какая была предыдущая? — спросила она, чувствуя, как колотится сердце.
— Э… — спичка погасла, но старик успел договорить: — Десятая. С левой стороны десятая квартира. Она была первая и единственная с той стороны стены.
Наталья задумалась. Сама она жила на втором этаже в восьмой квартире. Значит, это квартира на третьем этаже с другой стороны лестничной клетки. Однокомнатная. И там… она снова вздрогнула.
— Но ведь там живет бабушка Рая… — сказала она тихо. — С самой постройки дома после войны. Значит… это она пряталась в подвале? Та девочка?
— Я не знаю, — ответил дядя Витя. — Вспоминай быстрее, кто в седьмой?
— Какой-то летчик, — сказала Наталья, покраснев. — Он снимает квартиру уже года два, но видела я его всего пару раз.
— Летчик? — старик хмыкнул и протянул коробок спичек. — Посвети.
Он решительно сунул невесть откуда появившийся ключ в ржавый замок и провернул два раза.
Из темного зева потянуло прохладным воздухом, послышалось мерное гудение и какой-то странный свист, будто бы где-то рядом спускал очень сильно накачанный мяч или шина.
Наталья вытянула руки — дыхание перехватило, сердце опустилось в живот, потом вернулось на место, в глазах заплясали огоньки, быстрее, быстрее, быстрее, а потом вдруг все стало абсолютно черным. Лишь монотонное гудение напоминало, что она еще жива — хотя, быть может, это было лишь видение или сон.
Дикий кошмарный сон, из которого нет выхода.
Наталья попыталась потянуться, но не смогла. Тяжелое одеяло будто бы приковало ее к кровати — ни пошевелиться, ни как следует вздохнуть.
— Леша, Леш! — позвала она, но, к своему удивлению, не расслышала собственного голоса.
После минутного замешательства, в ходе которого она поняла, что вовсе не одеяло придавило ее к дрожащей поверхности, Наталья с трудом вытянула левую руку и прижала к груди. Рука совершенно онемела и походила на бесчувственную тряпочку. Еще через пару минут острые иголки поползли по предплечью, рука наполнилась жаром и она смогла пошевелить пальцами.
С правой рукой было проще, и когда она, наконец, поднесла ладони к лицу и в тусклом мерцающем свете увидела тонкие белые пальцы, один из которых был увенчан колечком с надписью «Спаси и сохрани» — только тогда память, будто первый утренний рассветный проблеск, заставила ее вздрогнуть.
— Летчик! — сказала она четко по буквам. — Седьмая квартира.
Она привстала на локоть. Волна боли прокатилась по телу.
— Дядя Витя! — позвала она несмело, боясь, как бы кто не вышел или не появился неизвестно откуда. — Дядя Витя, где вы?
Но никто не откликнулся.
Тогда она поползла вперед, больно цепляясь за металлические бляхи и замки пузатых чемоданов, раздавшихся сумок, коробок и другого багажа.
Через пару метров живот вспорол острый выступ. Она вскрикнула, нащупала себя рукой и поняла, что это была ручка, торчащая из пола — вероятно, от крышки багажного люка.
Она ползла к мерно мигающей лампе — рядом с ней Наталья заметила красную стрелку, указывающую вверх и там, на потолке — задраенный люк — она видела похожие в кино на подводных лодках. На какое-то мгновение Наталья даже подумала, что это и есть подводная лодка и ей сразу стало нечем дышать, а к лицу прилила волна жара.
Паника. Так начинается паническая атака, она это знала. Демон бессилия, страх перед независящими от тебя обстоятельствами, силами природы, явлениями, которые невозможно объяснить.
Дыши, — приказала она себе. — Дыши глубоко. Сосчитай до десяти и обратно.
Один, два, три… десять… девять… восемь…
После единицы стало легче, и она смогла продолжить движение.
Обессиленная, она все же смогла доползти до люка, ободрав все колени и локти и в этот момент самолет тряхнуло с такой силой, что часть багажа повалилась несмотря на крепеж, а ее подбросило к потолку. Затылок ударился о твердую переборку и на мгновение в глазах потемнело.
Вот почему в наших чемоданах по прилету живого места не найти, — подумала она и аккуратно потрогала место удара, потом посмотрела на руку и ужаснулась — та была вся в крови.
Боли, однако, почти не чувствовалось и Наталья, уперевшись спиной в стенку, а ногами в чей-то огромный пластиковый чемодан с надписью на жирном боку «НЕ БРОСАТЬ, ХРУПКОЕ», принялась колдовать с запирающим механизмом люка. Хотя она понятия не имела, что ее ждет там, за этим наглухо задраенным люком, ей нужно было во что бы то ни стало выползти. Хотя бы для того, чтобы удостовериться, что Алеши на борту нет.
А если есть…
В этот момент кто-то совсем рядом мяукнул. Или ей показалось? Наталья резко дернулась, ожидая чего угодно, но, обнаружив, что никто не занес над нею топор или нож, слегка расслабилась.
Она пошарила глазами слабоосвещенное помещение багажного отсека и под двумя коробками, плотно обмотанными полиэтиленовой пленкой увидела темно-зеленую переноску, а из нее — торчащие усы и кусочек лапки, тщетно пытающейся высвободиться.
Кот, видимо, обезумел от страха — он буквально бился в истерике и хрипло, почти неслышно мяукал.
— Господи, — прошептала Наташа. — Кто же это тебя сюда сдал? Бедный… — она оценила свои шансы, потом, оттолкнувшись от стены, поползла к коробкам.
Они оказались очень тяжелыми — и пока она возилась с ними, чтобы сдвинуть, вспотела и вообще забыла, где находится.
Кот все это время наблюдал за ее действиями, открывая усатую пасть в беззвучной мольбе.
— Сейчас, погоди, котик, — шептала Наталья и, когда ей наконец удалось сдвинуть второй ящик, переноска оказалось у нее в руках. — Ну вот… готово! — она подумала, потом открыла дверцу, опасаясь, что кот рванет сломя голову и поцарапает ее, но тот вышел, медленно озираясь и тотчас прильнул к ней. Он дрожал и жалобно мяукал.
— Ладно, ладно, давай откроем этот чертов люк, — сказала она, радуясь, что хоть с кем-то может перекинуться парой слов.
Сверившись со схемой на крышке люка, она одновременно нажала два рычага и повернула вращающееся кольцо, одновременно приподняв крышку.
Люк поддался.
Волна свежего воздуха ударила ей в лицо, и она зажмурилась.
Кот, почуяв свободу и относительную безопасность, ринулся в проем и буквально мгновение спустя она услышала сдавленный крик, звон рассыпанных столовых предметов, невнятное ругательство, а вслед за ними — характерное шипение.
— Э-э-э! Откуда тут кот? — сказал сначала один голос, а буквально через секунду второй добавил:
— Кот? Откуда посторонняя женщина из багажного отсека, вот что меня интересует!
Это произнес мужской голос и когда Наталья обернулась, то увидела за спиной молодого стюарда с круглыми от удивления глазами.
— Вы откуда взялись? — спросил он строгим поставленным голосом, хотя было видно, что он испугался не меньше самой Натальи.
— Я? Я — оттуда, — Наталья кивком указала на люк, из которого выползла уже почти наполовину.
— Как вы туда попали? — он попятился, пока не наткнулся на стену за спиной, тогда он пошарил за каким-то шкафчиком и в руке его появилась белая трубка, в которую он запинающимся голосом произнес:
— У нас ЧП, на борту посторонние.
Потом он выслушал ответ и хотел было уже что-то сказать, как в помещение вошла испуганная стюардесса — модельной внешности девушка со значком авиакомпании на форменной блузке и со сбившимся набок головным убором. Она взглянула на Наташу, но словно бы даже не заметила ее и сказала:
— Там… там в первом классе какой-то… дед с протезом. — Девушка была совершенно белая. — Я точно помню, что его не было на посадке.
За стеной, видимо в кухонном помещении, снова что-то упало, на этот раз более отчетливо и тогда самолет снова тряхнуло.
На этот раз с такой силой, что молоденький стюард не устоял и упал на одно колено.
— Вниманию пассажиров, мы проходим зону сильной турбулентности над Атлантическим океаном. Просьба пристегнуть ремни и выполнять указания бортпроводников.
Наталья всего пару раз заговаривала с соседом, один раз — когда они встретились лицом к лицу поздним вечером и второй раз, когда она затаскивала Лешкин велосипед и он откуда ни возьмись — вызвался ей помочь, а после даже оставил телефон, вдруг ей нужны будут билеты, да и вообще.
Конечно, она не позвонила, но теперь была абсолютно уверена — что голос пилота — это голос ее соседа. Артур. Так он представился.
Самолет стал крениться влево и сильно задрожал. В салоне послышались крики, чей-то плач и топот ног. Одна из проводниц ринулась внутрь, другая осталась стоять на месте, расширенными от ужаса глазами глядя на Наталью.
— Вы… вы тут мальчика не видели? Алеша зовут. Светлые волосы, одет в летние шорты, майка «Адидас», на шее родимое пятно. Он может быть тут, в самолете… — она умоляюще переводила взгляд со стюарда на его коллегу — но те молчали.
— Кто вы такие? — снова произнес парень белыми губами. Крен самолёта усилился. Пилоту не удавалось выровнять огромную махину.
Наталья покачала головой.
— Вы террористы? Вы взорвали самолет? — он посмотрел на раскрытый люк в багажный отсек.
— Нет… — Наталья не знала, что ему ответить, так чтобы он поверил. — Я…я просто ищу своего сына. Он пропал…
— Сына? — переспросила проводница, пытаясь понять вопрос. — Все дети едут с родителями. Посторонних детей на борту нет. Это точно. Если конечно…
— Что?! — Наталья с надеждой посмотрела на нее. — Что? Говорите!
— Если, конечно, он не появился так же, как вы.
— Нет, нет… он мог появиться раньше. Мог…
— Когда раньше? — стюард, кажется, овладел собой и поднялся с пола.
Все переборки огромного стального лайнера трещали и лопались от сильнейших перегрузок.
— Я… я не знаю. Утром, в понедельник, сегодня утром.
— Сегодня пятница, — хмуро сказал стюард.
— Пятница?
Он покачал головой.
— Да, пятница. Двадцатое августа. Рейс триста одиннадцать, Москва-Нью-Йорк.
— Двадцатое августа? — Наталья провела рукой по голове, а когда отняла руку, поняла, что бортпроводники увидели кровь. — Какого года? — взмолилась она.
Стюард вцепился в рукоятку, потому что самолет снижался так резко, что в салоне было невозможно устоять.
— Две тысячи двадцать первый год. Двадцатое августа.
— А где старик? — крикнула Наталья, потому что из-за сильнейшего гула говорить обычным голосом было уже невозможно.
Стюардесса показала рукой. Наталья бросилась в салон.
Самолет рассыпался на части.
Люди кричали от ужаса, некоторые согнулись, обхватив ноги, как показано на плакатах, другие застыли в оцепенении.
Она нашла его через две переборки в центральном ряду.
Дядя Витя смотрел в потолок и, кажется, не понимал, что происходит.
Увидев ее, он сначала несколько раз моргнул, кашлянул и только потом, с трудом размокнув губы, спросил:
— Ты? Алешу нашла?
Она покачала головой.
— Его нигде нет. Надо что-то делать. Дядя Витя! Очнись!
Он потряс головой, пелена сошла с его глаз.
— Черт! Помоги мне!
Она подала ему руку.
— Где ты очутилась?
— В багажном отсеке. Внизу, — она указала рукой на пол.
Крен снова усилился.
— Еще чуть-чуть и штопор, — тихо сказал дядя Витя. — Господи… Идем… помоги…
Они заковыляли меж рядов, цепляясь за кресла и с трудом пробираясь вверх по салону. Нос корабля теперь смотрел вниз почти под углом в сорок пять градусов. Натужно выли сирены, сигнализирующие об опасности. Вокруг царил хаос.
— Нам нужно успеть, — быстро сказал дядя Витя, но, когда они добрались до служебного помещения, оказалось, что кто-то уже намертво закрыл люк.
Наталья попыталась дернуть за ручку, но это не помогло. Скорее всего, стюард закрыл люк ключом по указанию командира корабля.
— Что делать?! — взмолилась Наталья, глядя на старика. Предчувствие неумолимой катастрофы висело в наэлектризованном воздухе.
— Дверь! Любая дверь! — дядя Витя схватил ее за руку и потащил еще выше — в хвост. Цепляясь за переборки, они протиснулись в узкое помещение. Здесь располагался служебный туалет — дядя Витя достал ключ и странным образом тот подошел.
Он распахнул дверцу в тот момент, когда один из двигателей лайнера загорелся, а потом оглушительно рванул и самолет начал вращаться вокруг своей оси. Их кинуло внутрь, дверца захлопнулась, лампа под потолком вспыхнула и взорвалась, и наступила тьма.
Но перед тем, как свет полностью погас, Наталья увидела, что на запотевшем зеркале неровными каракулями были выведены два слова: «МАМОЧКА ПОМОГИ».
Раздался оглушительный грохот, мириады звезд рассыпались под потолком и огненный дождь обрушился с неба на их головы. Чудовищной силы взрыв потряс окружающее пространство, а потом наступила полная тишина.
Все исчезло — и звуки и образы, и даже само пространство.
Наступило ничто и нигде.
И только слабая, едва заметная мысль, тонкая как паутинка соединяла ее с реальностью.
«Нужно срочно позвонить. Нужно предупредить Артура».
Дрожащей от слабости рукой она нащупала трубку, которую сунула в карман куртки.
Только бы был сигнал… только бы был сигнал.
После третьего гудка ей ответил мужской голос.
— Наташа? Что с твоим голосом? Какая катастрофа? Я цел и невредим!
