Этот день я запомнил на всю жизнь, в этот день меня приняли в партизаны. Нет, я не вчера пришёл в отряд, я сумел выжить с ним в самые плохие для нас времена – осень, зиму. Тёплой одежды почти нет, много больных и раненых, скудное питание, а ещё, неоднократные попытки фашистов нас уничтожить. В одном таком бою мне даже удалось участвовать, правда, не с оружием в руках, а в качестве возницы саней. Прибыли мы тогда на двух санях забрать раненых, их партизаны оттащили подальше от места боя, только положили всех на сено, как второй возница, вскрикнув, упал, пуля шальная, надо же, сколько деревьев пролетела и в человека угодила. Кряхтя и ругаясь, я сумел положить нового раненого в сани, привязав второго коня к своим саням, доставил всех в отряд, командир хвалил меня потом. В отряде оружия у меня не было, не доверяли, наверное, шестнадцатилетнему парнишке, всё больше хозяйственными делами занимался, да раненым помогал.
В первых числах апреля, выбрав погожий денёк, командир объявил общее построение отряда. В это время фашисты ненадолго оставили нас в покое, в лес не пробраться на технике, распутица, да и речки из берегов вышли, а пешком враг ходить не любил. Зачитав последние новости с «большой земли», командир назвал несколько фамилий, в том числе и мою. Ещё ничего не понимая, я вышел из общего строя. Рядом стоял моего возраста мальчишка, девушка чуть старше нас и трое бывших военнопленных. Наведя в своём голосе торжественность, командир спросил нас, хотим ли мы стать настоящими партизанами, которые с оружием в руках будут защищать свою Родину? Конечно же, мы ответили согласием! Перед всем строем мы принесли партизанскую присягу, получили напутствие от командиров и старших товарищей. Досталось мне и оружие, немецкий автомат, правда магазин всего один, да и автомат после ремонта, но главное что он у меня есть, теперь врагу не поздоровиться!
В накуренной землянке было трудно дышать, но я стойко держался, чтобы не раскашляться. Командиры что-то обдумывали, видимо дума была тяжёлая, так как радости на их лицах не было.
- Садись, Ваня, - командир указал на невысокий пенёк, - дело есть для тебя. Из города весточка пришла, объявился, говорят, человек, который знает, где отступающие красноармейцы спрятали оружие. Сам понимаешь, что оно для нас очень важно, но и про провокаторов забывать нельзя. Пойдёшь в город там найдёшь Антипова, Мирон тебе объяснит, где искать, сразу не ходи к нему, в стороне посиди, понаблюдай, что да как. Если чего плохого почувствуешь, уходи. Справишься?
- Справлюсь.
Партизан по имени Мирон раскидал прошлогодние сосновые иголки, освобождая песок.
- Ты от сюда зайдёшь, осторожнее будь, здесь патрули часто ходят, за большим домом, у него крыши нет, сверни направо и до конца улицы иди, - Мирон провёл палочкой линию обозначающую улицу, - здесь дом брошенный, второй этаж целый, вот там и спрячься. Как раз напротив дом Антипова, хорошо видать будет, да и огородом тихо подойти можно.
Зайти в город оказалось не простым делом, это только на словах Мирона: «Иди туда, сюда, а вот тут то-то!». Ещё до города, на дороге, был пост. Дежурившие там немцы и полицаи обыскивали всех, кто через него проходил, у меня ничего такого при себе не было, но и лишний раз показываться им на глаза не хотелось. Немного поразмыслив над своим положением, решил идти через бурьян, за зиму его сильно снегом придавило к земле, но пригнувшись или ползком пробраться можно. Не успел я очистить одёжку от колючек, как показался патруль. Два полицая и немецкий солдат важно вышли из-за крайнего дома, полицаи, не стесняясь, стали справлять нужду, немец презрительно отвернулся.
- Нам бы подвиг, какой совершить, а то та баланда, что немцы нам отдают, уже надоела! – один из полицаев заправил рубаху в штаны и поправил карабин на плече.
- Подвиг ему! Вот пошлют в лес за партизанами, там и совершай, если живой останешься. Жри что дают и молчи.
Осмотрев заросли, которые я только что прошёл, грозный полицай заметил:
- Как прошёл кто? Нет?
- Кажется тебе, кто в этот бурьян полезет?!
Ещё раз, осмотрев мой путь, полицаи ушли, а с ними и немецкий солдат.
С большим трудом добрался до дома, из которого можно было наблюдать за Антиповым. Раз даже пришлось прятаться в первой попавшейся двери. Прямо на меня вышли трое фашистов, толкнув плечом дверь, буквально упал в проём. Передо мной стояла маленькая девочка в рваной одежде, в руках кажется кукла, я приложил палец к губам, она в ответ кивнула. Так мы минут пять простояли, выглянув на улицу, убедился в безопасности, тихо ушёл. Забравшись по полуразрушенной лестнице на второй этаж, прильнул к окну. Почти целый кусок стекла, грязного и закопченного, скрывал моё лицо. Но не оттуда мне стояло ждать опасность, она была за моей спиной! Чуть слышный хруст осколков на полу выдал приближающегося ко мне человека, обернуться я не успел, удар в затылок, я потерял сознание.
- Не убил его?
- Нее, сейчас очухается, видишь, уже дёргается.
Я буквально чувствовал на себе чьи-то взгляды, неужели попался, но кто выдал?!
Уже скоро я стоял перед немецким офицером в большом кабинете. Важно развалившись в кресле, тот наблюдал за мной, возле него стоял хорошо одетый мужчина. Офицер что-то сказал по немецкий мужчине, тот его выслушал, затем перевёл:
- У господина офицера мало времени, он советует тебе отвечать на его вопросы правду.
- Ничего я отвечать не буду!
- Не дури, парень, здесь все говорят правду, - это мужчина добавил уже от себя, немец ему ничего не говорил, я промолчал.
За моей спиной открылась дверь, кто-то вошёл, я не посчитал нужным повернуться. Передо мной встал пожилой мужчина в штопаной одежде, в руках у него была кроличья шапка, которую он так мял, что того и гляди порвёт её пополам:
- Я Антипов, это ты ко мне шёл. Прости меня за эту сказку, попался я немцам на воровстве, а жить охота, дочка малая у меня. Обещали простить, если с партизаном сведу, вот и вызвал человека. Ты им всё расскажи, они и тебя простят, ты малой ещё, своего ума нет, а чего там тебе наговорили, то всё неправда.
Хоть болел затылок от каждого движения головой, но я высоко поднял голову и плюнул в лицо предателю, заметил, как офицер отшатнулся, испугался, что и на него попадёт.
- Зря ты так, я же по-доброму, - вытерев лицо своей шапкой, Антипов посмотрел на немца, тот брезгливо кивнул на дверь, предатель вышел.
Заперли меня в подвале, даже маленького окошка не было, свет проникал лишь в щель под дверью. Что дальше? Партизанской помощи не будет, мало их, никто в город отряд ради меня не пошлёт. То как сегодня со мной разговаривали ещё цветочки, наслышан я уже был о немецком «гостеприимстве»! Следующие два дня были страшными. Через каждые три часа меня водили на допрос, растянув мои руки между крюками, на них когда-то висела классная доска, мы были в здании школы, низкого роста мужчина бил меня большой ученической линейкой по рукам, лицу и телу. Ноги не трогал, видимо немцы ещё надеялись, что я выведу их к партизанам. Лежать на полу в подвале, а тем более спать мне не давали, за этим всё время следил полицай, заглядывал в дверь. На второй день мой истязатель придумал для меня новую пытку, заканчивая битье, стрелял из пистолета возле моего уха, всего один выстрел, но он пробивал мою голову насквозь своим звуком. Когда на вторую ночь меня привели в мою камеру, я без сил свалился на пол, меня почти сразу поднял пинком сапога надсмотрщик, а потом случилось чудо. Ноги не выдержали, я снова упал, но никто не вошёл, уснул мой соглядатай, несмотря на боль, уснул и я. Разбудил меня выстрел в коридоре, я подскочил, кривясь от боли, дверь открылась, и вошёл палач, он чему-то улыбался. Ведя меня по коридору, толкнул в спину, когда я остановился возле трупа полицая, наказали его за сон на посту. Я решил разом прекратить истязание своего тела, сейчас я подставлю голову под выстрел, хватит с меня. Но палач как будто прочитал мои мысли, заканчивая пытку, выстрелил над головой, вытянув вверх свою руку.
Меня снова ведут на допрос, неужели этот изверг никогда не спит?! Встав безвольно у стены, я готовился к новым ударам, заплывшее лицо мешало нормально видеть, но я различил, что за окном светает. Обвязывая верёвку вокруг моей левой руки, палач замешкался, ему мешал его пистолет, который он не выпускал из рук, чуть отступив назад, он положил его на парту, а когда повернулся, увидел меня, я был, как говорится нос к носу с ним. Схватив пистолет, я выстрелил ему в живот, он согнулся, зажимая рану руками, теперь моя очередь бить! Со всей оставшейся у меня силы, ударил его рукояткой оружия по голове, палач упал. Теперь нужно уходить! Выглянул в коридор, никого, дорогу к выходу я помнил, надо идти. Всматриваясь в ещё тёмное пространство коридора через узкие прорези глас, заметил человека, не сразу понял, что это переводчик, он шёл прямо на меня. Когда его рука потянулась к карману, я снова выстрелил, попал в грудь, он прижался к стене и опустился на пол, путь свободен. Возле дверей меня ждал немецкий солдат, он не спешил ко мне навстречу, просто стоял и ждал того кто выйдет из-за угла. Я решил использовать одну хитрость, которой меня научили в отряде, присев на корточки я почти возле самого пола выглянул, не ждал солдат такого, снова мой выстрел, не знаю куда попал, но что попал это точно, завопил фашист, я, же проскочил мимо него на улицу. Куда дальше, города я не знал, где спрятаться?! Побежал, если можно было назвать мои движения бегом, в ту сторону, в которую смотрел. Всего несколько секунд я был один, таких маленьких секунд, сзади послышался окрик, а потом выстрел, я просунулся между двумя стенами, слышал топот ног за спиной, выстрелил в их направлении, кончились патроны. Покрутив головой, заметил в земле провал, узкий, чуть заметный в прошлогодней траве. «Была, не была, да хоть на колья, лишь бы снова не в эту страшную школу!» - прижав руки к телу, я «солдатиком» прыгнул в яму.
Это оказалась выгребная яма, я мягко погрузился в зловонное месиво по самую грудь, с трудом приподняв руки, попытался вытереть лицо, но только ещё больше его испачкал. Потом случилось новое чудо: рядом что-то упало, я разглядел рукоятку немецкой гранаты, но она не взорвалась, утонула! Кто-то ещё с минуту постоял над ямой, постом наступила тишина. С сожалением я думал о своём положении, погибнуть вот так, в выгребной яме, ведь меня здесь никогда не найдут, здесь и будет моя могила?! Не знаю, сколько прошло времени, ноги затекли, несколько раз они сами сгибались и я погружался лицом в отвратительно пахнущую массу. Что-то ударило меня по голове, неужели снова граната, а нет, что-то мягкое?! Верёвка! Но откуда?! Сжав её ничего не чувствующими руками, подтянулся. Куда там, я даже ноги от дна не смог оторвать.
- Плохо? – спросил женский голос сверху.
- Да.
- Жди!
Не выпуская верёвку из рук, как будто она могла ускользнуть без меня вверх, я стоял ещё некоторое время, наконец, за верёвку потянули, с трудом, но я стал подниматься.
Стоя босыми ногами на деревянном полу, я не чувствовал что та вода которую на меня льют холодная, я вообще ничего не чувствовал. До меня даже не сразу дошло, что я стою совершенно голый перед двумя ещё молодыми женщинами. Отмыв меня от человеческих испражнений, одели, что-то было не по размеру, но оно было чистое. Ещё три дня я пробыл у одной из женщин, что-то ел, что-то пил, мой мозг отказывался воспринимать любую информацию. Лишь почувствовав себя лучше, я покинул своих новых друзей, своих спасительниц, с трудом, но мне удалось вернуться в отряд. Через некоторое время я узнал, что немцы дознались про женщин, их повесили, возле той самой школы. Всю войну я мстил за них, за себя, за своих боевых товарищей погибших ради освобождения нашей Родины!
