Ссылки на предыдущие статьи текущего цикла:
- Природа языкового родства, статья 1. Родство языков и их взаимопонятность;
- Природа языкового родства, статья 3а. Такие разные и такие похожие языки: фонетика;
- Природа языкового родства, статья 3б-1. Такие разные и такие похожие языки: грамматика. Часть 1, существительные;
- Природа языкового родства, статья 3б-2. Такие разные и такие похожие языки: грамматика. Часть 2, глаголы;
- Природа языкового родства, статья 4а. Слова словам рознь – осторожно: заимствования!
- Природа языкового родства, статья 4б. Слова словам рознь – когда чужого больше, чем своего;
- Природа языкового родства, статья 5б-1. Знакомьтесь: неочевидные когнаты. Часть первая: дай пять!
- Природа языкового родства, статья 5б-2. Знакомьтесь: неочевидные когнаты. Часть вторая: жизнь не перестаёт удивлять;
- Природа языкового родства, статья 5б-3. Неочевидные когнаты: порядок среди хаоса. О соответствиях между звуками;
- Природа языкового родства, статья 5б-4. Неочевидные когнаты: время меняет всё. О законах звуковых изменений.
Ссылки на предыдущие циклы статей
- Вводный цикл: Родство языков.
Родство языков, статья 1. Близкородственные языки
(ссылки на остальные статьи цикла смотрите внутри Статьи 1).
- Первый цикл: Язык и письменность.
Язык и письменность, статья 1. Похожие буквы и похожие языки
(ссылки на остальные статьи цикла смотрите внутри Статьи 1).
Здравствуйте, уважаемые читатели!
Данной публикацией я планировал завершить цикл статей «Мифы и заблуждения: природа языкового родства», который посвящён разбору наиболее распространённых ошибочных представлений о том, что кроется за понятием «родственные языки». Но в целях оптимизации её объёма мне пришлось разделить публикацию на две части, поэтому сегодняшний выпуск будет в текущем цикле предпоследним.
Для начала позвольте мне вкратце напомнить, о чём мы говорили в предыдущих статьях.
В первом выпуске цикла мы рассматривали вопрос о взаимопонятности языков и в итоге удостоверились, что даже самые близкородственные языки вовсе не всегда оказываются взаимопонятными. Во втором его выпуске мы начали обсуждать, чем различаются понятия «родственные языки» и «похожие языки»: убедившись, что наши собственные ощущения сходства нередко бывают субъективными и у разных людей они зачастую не совпадают, мы стали искать способ непредвзятого сравнения языков, который бы не зависел от наших субъективных оценок, и тогда мы догадались разложить человеческий язык на отдельные его уровни: на фонетику, грамматику и лексику.
В Статьях 3а и 3б мы провели сравнение отдельных особенностей фонетики и грамматики в пятнадцати широко известных языках Европы и Азии (в Статье 3а был сделан упор на сравнение фонетических особенностей этих языков, тогда как Статья 3б была главным образом посвящена сравнению их грамматических особенностей: в первой части Статьи 3б мы в основном разбирали особенности существительных, а во второй её части – особенности глаголов, а также вопросы порядка слов). Осуществив подобное сравнение, мы пришли к выводу, что родство языков не всегда влечёт за собой их сходство, а сходство вовсе не обязательно означает родство.
После этого мы приступили к рассмотрению ключевой для понимания природы языкового родства темы – это тема о сравнении слов из лексики разных языков.
В Статьях 4а и 4б мы обсуждали исконные и заимствованные слова и сравнивали те роли, которые они играют в процессе установления родства между языками. Сперва мы поговорили о различии между исконными словами-когнатами и заимствованиями (см. Статью 4а) и ещё раз убедились, что родство языков устанавливается исключительно на основе когнатов, а на основе заимствований никакого вывода о родстве сделать нельзя. Затем мы продолжили разговор о заимствованиях и особо остановились на таких языках, где заимствований из некоторого определённого источника больше, чем собственных исконных слов (см. Статью 4б), но, как я объяснил и продемонстрировал на примерах, даже такой шквал заимствований отнюдь не делает заимствующий язык хоть сколь-либо родственным языку-источнику основного потока заимствований.
Наконец, в Статьях 5а и 5б мы говорили о ложных и неочевидных когнатах, – без преувеличения можно сказать, что на этих вещах обжигаются очень многие любители языкознания. Статья 5а была посвящена теме ложных когнатов, – так в языкознании называют слова по происхождению друг с другом не связанные, но при этом похожие по своему звучанию и имеющие близкие по смыслу значения. Как вы могли увидеть на многочисленных примерах, приведённых в той самой статье, далеко не любое созвучие слов подтверждает наличие у языков родственных связей – и дело здесь не только в заимствованиях. Ну а темой Статьи 5б стал разбор неочевидных когнатов, – так мы условились называть слова из родственных языков, имеющие общее происхождение, но при этом существенно различающиеся по своему современному звучанию. Разглядеть между такими словами их историческую связь без специальных познаний в области лингвистики нередко бывает затруднительным, а зачастую это и вовсе невозможно.
В первой и во второй частях только что упомянутой Статьи 5б мы с вами подробно проанализировали отдельные примеры неочевидных когнатов: в первой части мы говорили о происхождении русского слова пять, английского five, а также эквивалентных им числительных на многих других языках индоевропейской семьи; вторая часть была посвящена родословной существительного «жизнь» на различных индоевропейских языках – это и русское слово жизнь, и французское vie, и ирландское beatha, и целый ряд других. В итоге вы убедились, что все рассмотренные в каждой из этих частей слова, невзирая на ощутимую разницу в их нынешнем произношении, берут начало из одного и того же источника.
В третьей части Статьи 5б я попытался донести до читателей ключевой для понимания всей темы языкового родства факт: звуковые различия между словами-когнатами в родственных языках отнюдь не случайны и не распределены каким-либо хаотическим образом среди разных пар слов, а укладываются в рамки регулярных фонетических соответствий. Проанализировав ряд примеров из нескольких языковых групп и даже семей, мы пришли к важнейшему выводу, что именно наличие подобных соответствий между словами из тех или иных языков, а вовсе не механическое созвучие данных слов как раз и служит наиболее надёжным сигналом об их генеалогическом родстве. Более того, мы также пришли к заключению, что слишком очевидное сходство между словами из языков дальнего родства скорее является поводом усомниться в генеалогическом родстве этих слов и рассмотреть другие возможные версии, объясняющие их созвучие. В последней, четвёртой части Статьи 5б мы с вами затронули вопросы о том, как и почему меняются языки и как это отражается на связанных общим происхождением словах. Там же я рассказал и проиллюстрировал на примерах, что исторические изменения в звуковом облике слов в каждом отдельном языке подчиняются строго определённым законам, действие которых ограничено конкретными временны́ми рамками, и именно эти законы звуковых изменений как раз и объясняют наличие регулярных фонетических соответствий между современными родственными языками.
Сегодняшняя статья, равно как и последующая (по существу, это две части единой статьи), будет несколько необычной: в ней мы поговорим о вещах, которые не имеют прямого отношения к внутреннему устройству языков, но так или иначе связаны с вопросами языкового родства в целом. В текущем выпуске мы постараемся разобраться с таким часто встречающимся заблуждением на указанную тему, как ошибочное отождествление генеалогического родства языков с генетическим родством говорящих на них народов.
Родство народов и родство языков
Представление о том, что генетическое родство народов, а также сходство их расовых признаков и прочих внешних характеристик однозначно определяется их принадлежностью к языковым группам и семьям, настолько широко распространено, что этим порой грешат даже подкованные в языкознании люди. Не буду делать секрета из того, что я и сам когда-то был тоже подвержен данному заблуждению.
Логика, лежащая в основе такого представления, проста и понятна: родственные языки происходят от некогда единого древнего источника; носителем языка является говорящий на нём народ; следовательно, народы, говорящие на родственных языках, произошли от некогда единого общего предка, а потому они между собой генетически родственны и близки по своим внешним признакам. Беглый обзор хорошо известных примеров вроде бы подтверждает только что сделанный вывод: так, всем нам знакомо выражение «славянская внешность»; нетрудно найти нечто общее и во внешних чертах германоязычных народов (тех же немцев, англичан, голландцев, шведов и т. д.) – для них характерен североевропейский тип лица с преимущественно светлыми волосами; а народы, говорящие на сино-тибетских языках (китайцы, тибетцы, бирманцы, карены и т. д.), имеют ярко выраженную монголоидную внешность, – подобные примеры можно продолжить и дальше.
«И что же тогда здесь не так?» – спросите вы. Всё так, но только далеко не всегда. Дело в том, что описанная выше закономерность (родственные языки = родственные народы) безотказно срабатывала бы во всех 100% случаев, если бы строго соблюдались следующие условия:
- отсутствие межнациональных браков (все дети рождаются исключительно от представителей одного и того же народа, говорящих на одном и том же языке);
- отсутствие двуязычия (раз усвоив родной язык в раннем детстве, никто больше не осваивает никаких других языков).
Очевидно, что выполнение данных условий возможно лишь в полной географической изоляции какого-либо народа от других, – на практике такое случается крайне редко.
Ниже мы разберём несколько ситуаций, которые могут привести к тому, что границы языковых групп и семей не будут совпадать с границами генетически родственных или антропологически близких народов, и проиллюстрируем эти ситуации реальными примерами.
Но сначала я хочу сделать два важных замечания.
Важные замечания
Замечание 1. В этой статье (как и где бы то ни было вообще) я ни в коем случае не стремился унизить достоинство какого-либо народа. Следует понимать, что любые приводимые ниже исторические факты (завоевания одних народов другими, генетическое смешение народов между собой, переход на иной язык и т. п.) принадлежат давно ушедшему прошлому – здесь они нужны только для иллюстрации основной идеи статьи: генеалогическое родство языков не всегда равносильно генетическому родству народов, – данные факты никак не должны влиять на отношения между народами в настоящем. Любые возможные ошибки и неточности в описании изложенных фактов допущены мною непреднамеренно. Особо хочу подчеркнуть, что я отношусь с равным уважением ко всем большим и малым народам и глубоко убеждён, что плохих народов не бывает – в каждом из них есть свои достойные представители, и в каждом, увы, попадаются и негодяи.
Замечание 2. Также отмечу, что я очень плохо разбираюсь в вопросах генетики, в гаплогруппах, в ДНК-генеалогии и в прочих смежных вещах, поэтому глубоко копать в данном направлении я не стану, тем более что статья, вообще говоря, не об этом. Примеры, которые мы с вами рассмотрим, подобраны на основе видимых внешних признаков представителей отдельных народов, а не на строгих результатах генетического анализа, однако эти примеры подкрепляются широко известными историческими событиями, в частности имевшими место завоеваниями одних народов другими. Детальное изучение этногенеза наций не входит в задачи статьи, цель её состоит лишь в том, чтобы продемонстрировать разницу между генетическим наследованием и языковым родством.
Зашит ли в генах родной язык
Ребёнок усваивает родной язык перенимая его от родителей. (Сейчас у кого-то наверняка уже тянутся пальцы написать комментарий: «Нашёл чем удивить! Кто ж этого не знает!») Но всем должно быть понятно и то, что родной язык не наследуется генетически: маленький китаец, воспитанный в приёмной финской семье, будет говорить по-фински, как настоящий финн; точно так же и маленький финн, воспитанный в приёмной китайской семье, будет говорить по-китайски, как настоящий китаец.
За подтверждениями ходить далеко не надо: в России проживают около 150 тысяч корейцев, вернее, граждан корейского происхождения, называемых также корё-сара́м, – их предки поселились на российском Дальнем Востоке ещё в конце XIX века. Родным языком этих людей чаще всего является русский, и многие из них вообще не говорят по-корейски (одним из самых известных представителей корё-сарам был лидер группы «Кино» Виктор Цой). Ещё большее число этнических корейцев – в районе 2 миллионов человек – родились и живут в США; они свободно говорят по-английски и зачастую совершенно не владеют корейским. Получается, что родной язык никак не привязан ни к национальным, ни даже к расовым особенностям говорящего – он всецело определяется условиями его воспитания и окружающей языковой средой.
Здесь мы, конечно, пока говорим об особых случаях – о людях выросших за пределами языковой среды своих предков. Но именно эти особые случаи как раз и позволяют нам сделать вывод о том, что родной язык не зависит от каких-либо врождённых характеристик человека и что он тем более не заложен в генах.
Давайте теперь перейдём к примерам, которые касаются уже не отдельных представителей этноса, выросших в отрыве от своей исторической родины, а всего этноса целиком или же его значительной части.
Завоеватели и завоёванные
Ни для кого не секрет, что история человечества – это сплошная история войн: едва ли не каждому из ныне живущих на Земле народов довелось хоть раз да оказаться в роли завоевателей или завоёванных, при этом немало народов побывали и в обеих ролях. Нравится нам это или нет, но таково было наше прошлое, и мы его вынуждены принять.
Как возникли романские языки
В одних случаях завоеватели навязывали свой язык завоёванным, – так, например, произошло в эпоху расширения Римской империи. В доримские времена Европа была заселена многочисленными народами, говорившими на языках различных языковых семей: на территории современной Испании когда-то проживали иберы, на северо-западе сегодняшней Италии существовала древняя цивилизация этрусков, нынешнюю Францию в то время населяли племена галлов, земли Румынии и Молдавии находились под властью государства даков. Некоторые из перечисленных народов были носителями ряда индоевропейских языков: так, галльский язык принадлежал к кельтской группе индоевропейской семьи, а дакский был близким родственником фракийского (или даже его северным диалектом), который, в свою очередь, относился к так называемым палеобалканским языкам, что тоже входили в состав индоевропейской семьи (многие исследователи выделяют в ней особую дако-фракийскую группу, вымершую примерно к VI веку нашей эры). А такие языки, как иберский или этрусский, имели неиндоевропейское происхождение, – их предполагаемые истоки до сих пор остаются предметом дискуссий.
Римские солдаты-завоеватели в период с III века до нашей эры по II век нашей эры принесли на вновь присоединённые к империи земли народную латынь, – так языковеды называют разговорную разновидность латинского языка, бытовавшую в тогдашней Италии, в противоположность его литературной форме, именуемой классической латынью. Местное население захваченных территорий, будучи вынужденным вступать в контакт с представителями новых римских властей, стало постепенно переходить на язык своих завоевателей, привнося в него и отдельные элементы из своих собственных языков. С падением Западной Римской империи в 476 году языки её бывших провинций начали развиваться порознь, что со временем стало причиной их ещё большего обособления. Так из народной латыни сформировались все нынешние языки романской группы: итальянский, испанский, португальский, французский, румынский и целый ряд других.
Что же касается коренных языков той или иной местности, бывших в употреблении в доримские времена (иберского, этрусского, галльского, дакского и др.), то они оказались полностью забыты, оставив после себя лишь отдельные следы в виде редких лексических вкраплений: в современном испанском сохранились некоторые слова из иберского, во французском – из галльского, а в румынском – из дакского. Общее количество таких реликтовых слов в любом из романских языков, как правило, невелико: примерами слов иберского происхождения в испанском будут balsa [ба́льса] «лужа, бассейн» и sarna [са́рна] «чесотка»; к галльским словам во французском относятся, предположительно, chêne [шэн] «дуб» и charrue [шарю́] «плуг»; в румынском слов дакского происхождения чуть больше – всего их около 160, но точные истоки многих из этих слов пока установлены недостаточно надёжно, см. статью Википедии List of Romanian words of possible Dacian origin.
А вот народы, населявшие провинции Римской империи, сыграли отнюдь не маловажную роль в формировании современного населения соответствующих стран. Конечно же, они претерпели смешение с римлянами, а иногда ещё и с другими народами, как это было в случае кельтиберов (результат смешения кельтских племён с иберами), но всё же нынешние народы романской языковой группы имеют в числе своих предков и представителей того самого доримского населения данных территорий: так, те же иберы значатся среди предков испанцев, галлы – среди предков французов, а даки – среди предков нынешних румын и молдаван. Этруски же и вовсе попросту растворились в среде более многочисленных римлян, со временем полностью переняв их язык и культуру.
Таким образом, на примере истории римских завоеваний несложно пронаблюдать, как потомки носителей некогда неродственных языков (скажем, галльского и иберского) стали в итоге близкими родственниками по языковой группе (как современные французы и испанцы).
Осколки Османской империи
Но не всегда завоёванные народы теряли свой коренной язык. В истории известны и такие случаи, когда их традиционный язык всё-таки выживал. Разумеется, иноязычное вторжение редко когда проходило для языка завоёванного народа бесследно: обычно оно сопровождалось массированным наплывом заимствованной лексики, а иногда и некоторыми другими изменениями (как, скажем, упрощением грамматики), но базовый словарный запас оставался тем не менее нетронутым, – с подобными примерами мы уже сталкивались в Статье 4б «Слова словам рознь – когда чужого больше, чем своего» (см. подглаву «Англичане и Вильгельм Завоеватель», а также подглаву «Персы и ислам»).
Однако любые завоевания практически всегда приводили к рождению детей смешанного происхождения, а это в итоге могло сказаться на внешних антропологических признаках завоёванного народа, таких как цвет кожи, черты лица или цвет волос. При этом вовсе не обязательно, чтобы процент таких межнациональных детей был большим: если завоеватели наделены каким-либо доминантным признаком по отношению к завоёванным (к примеру, это могут быть чёрные волосы против светлых), то в силу законов генетики даже при относительно невысоком проценте детей-обладателей данного признака со временем он имеет все шансы распространиться и стать преобладающим. (Напоминаю, что я в генетике не эксперт, поэтому здесь я описываю лишь общий принцип подобных наследственных изменений. Специалисты могут меня поправить или дополнить.)
А теперь посмотрите на фотографию, которую вы видите ниже. Как вы думаете, представители какого народа на ней изображены? Если только вы не знаток национальных костюмов, ответить на этот вопрос вам будет не так-то легко.
А пока вы думаете над первым вопросом, подкину ещё один. Представителей какого народа вы видите теперь (см. фото ниже)? Обратите внимание, что это не тот же самый народ, что на первом фото, а уже другой.
Если вы затрудняетесь точно определить национальности людей на двух только что продемонстрированных фотографиях, предлагаю ответить на другой вопрос: назовите хотя бы языковую группу, к которой принадлежат их родные языки (и да, языковая группа в обоих случаях одна и та же).
Кто-то, наверное, всё же догадался, другие, думаю, нет. Но не буду вас дальше терзать: на обеих фотографиях представлены народы, говорящие на языках славянской группы. На первом фото вы видите болгарский музыкальный ансамбль народных инструментов, а на втором – Патриарха Сербского в окружении сербских школьников.
К чему я привёл данные примеры? Как нетрудно заметить, носители южнославянских языков, в частности болгары и сербы, по своим внешним признакам в массе явственно отличаются от остальных славян (есть, конечно, и индивидуальные исключения). И болгары, и сербы, и другие народы Балканского полуострова длительное время находились в составе Османской (иначе, Оттоманской) империи, созданной в 1299 году турками-османами под предводительством Османа Гази и просуществовавшей до 1922 года, см. карту ниже. Согласно распространённому в литературе мнению, истинность которого я подтвердить не могу, именно пребывание под властью турок и стало причиной развития характерного южного облика жителей Балкан (если кто-нибудь из читателей располагает иной информацией, прошу поделиться – желательно со ссылками на источники).
И вот здесь некоторые могут задать вопрос: являются ли современные сербы или болгары славянами, если в их генофонде прослеживается заметное турецкое наследие? Ответ на этот вопрос однозначен: да, конечно же, они являются славянами, так как славяне – это не генетическая, а языковая общность: славянами являются все, кто говорит на языках славянской группы. (Напоминаю, что я ни в коем случае не хочу задеть ничьи национальные чувства. Наличие тех или иных внешних признаков – это и не хорошо, и не плохо, это просто объективный факт, который никак не влияет на степень моего уважения к соответствующим народам. Примеры, что я привожу в данной статье, служат исключительно для иллюстрации основного тезиса: языковое родство не обязательно равно генетическому.)
Можно пойти ещё дальше и представить себе следующую чисто гипотетическую ситуацию: допустим, в силу каких-то исторических причин на территории Центральной Африки сформировалась этническая общность, состоящая из людей негроидной расы, которые несколько веков назад перешли на какой-нибудь из славянских языков (пусть даже на русский), но со временем их язык приобрёл собственные отличительные черты и таким образом превратился уже в отдельный славянский язык. (Здесь я не буду расписывать возможные варианты, как такое могло произойти, – предлагаю читателям пофантазировать на данную тему самостоятельно.) Верно ли будет называть этот негроидный народ славянами? Да! Ведь славяне – это народы, говорящие на славянских языках, и расовые различия тут ни при чём. Предвижу, что некоторые читатели воспримут такое утверждение в штыки, – но это лишь потому, что у них глубоко укоренился ошибочный стереотип о наследственно-генетической природе языковых групп. На самом же деле принятое в лингвистике определение языковой группы совершенно никак не привязано к человеческой генетике – оно опирается только на происхождение языка.
Сибиряки или европейцы?
Каждый, кто хоть немного сталкивался с венгерским языком, знает, что этот язык разительно отличается от остальных языков зарубежной Европы. Его специфика проявляется как в исконных словах, так и в звуковом и грамматическом строе. Среди европейцев широко распространена точка зрения, что из всех языков Европы наиболее трудным для изучения является именно венгерский (в качестве одного из аргументов нередко приводят то обстоятельство, что в венгерском существует аж 22 падежа, – в реальности лингвисты выделяют в нём от 18 до 25 падежей в зависимости от выбранного подхода, но одними лишь падежами своеобразие данного языка не исчерпывается).
Носители венгерского языка пришли в Европу в самом конце IX века из районов Северного Причерноморья, – это были племена скотоводов, которые вели полукочевой образ жизни, а их исторической прародиной современные исследователи считают территории прилегающие к Южному и Среднему Уралу, откуда данные племена, предположительно, переселились в бассейн Камы, а затем уже – в причерноморские и приазовские степи. Предки венгров были воинственными завоевателями, и свою новую родину на Дунае, где они впоследствии перешли к оседлому образу жизни и к земледелию, венгры заполучили путём вооружённого нашествия, – сражались они используя конных лучников, подобно монгольскому войску Чингисхана. Более подробный рассказ об этом эпизоде в истории средневековой Европы не входит в задачи сегодняшней статьи – интересующиеся легко найдут дополнительную информацию самостоятельно.
Какие же из современных народов являются ближайшими родственниками венгров по языку? Если вы раньше об этом никогда не слышали, то ответ вас, наверное, удивит: это малые народности Западной Сибири ха́нты и ма́нси, живущие ныне на территории Ханты-Мансийского и Ямало-Ненецкого автономного округов, – они были вытеснены туда из Западного Предуралья в период между X и XII веком. Все три языка, хантыйский, мансийский и венгерский, вместе составляют угорскую группу финно-угорской ветви уральской языковой семьи.
На двух фотографиях ниже вы видите носителей двух родственных языков, хантыйского и венгерского.
Рассматривая лица на фотографиях, нетрудно прийти к заключению, что современные венгры, типичные южные европейцы, в общем-то, мало напоминают по своей внешности сибиряков-хантов, имеющих заметные монголоидные черты. Но как так могло получиться? Здесь мы сталкиваемся с ситуацией диаметрально противоположной той, что мы видели на примере османских завоевателей: предки нынешних венгров, принёсшие свой язык в самый центр Европы, генетически растворились в среде более многочисленного окружения. В этногенезе населения Венгрии присутствуют следы и восточно-романских народов, таких как вала́хи (это предки современных румын и молдаван), и славянских народов, и тюркских, и даже ираноязычных ала́нов (предков современных осетин). А вот исконный финно-угорский язык завоевателей-венгров исторически закрепился за их дальнейшими потомками, и ему удалось сохранить собственную уникальность, несмотря на столь пёструю в генетическом плане родословную своих носителей.
Являются ли в таком случае нынешние венгры финно-угорским народом? Конечно! Точно так же как и их языковые родственники – ханты и манси. Ведь финно-угорские народы – это чисто лингвистическое объединение, критерием принадлежности к которому служит родной язык.
В заключение этой подглавы предлагаю вам ознакомиться с замечательной статьёй на Дзене, на которую я только что сам набрёл в поисках дополнительной информации про хантов:
Такие разные родственники
Ситуации, когда народы, говорящие на генеалогически близких друг к другу языках, оказываются весьма непохожими по своим внешним признакам, гораздо более распространены, чем можно было бы поначалу подумать. Завоевания территорий и подчинение местного населения иноземцами всего лишь одна из возможных причин такой непохожести, но она далеко не единственная. Немаловажную роль здесь может сыграть и простое историческое соседство с представителями других языковых групп и семей. Стоит также иметь в виду, что по мере переселения народов из местности в местность их соседи соответственно меняются, и поэтому нынешний облик отдельных этнических групп иной раз несёт на себе отпечатки их прежних мест обитания.
Итак, давайте рассмотрим ещё несколько примеров с фотографиями.
Представителей какого народа или хотя бы какой языковой группы вы видите выше? «Ну теперь-то уж это точно славяне!» – ответят, наверное, некоторые из читателей. Не спешите! Это носители одного из тюркских языков, а конкретно – чуваши, студентки Чувашского государственного института культуры и искусств в городе Чебоксары в традиционных национальных костюмах.
Смотрим дальше.
А кого вы видите теперь? Если вы считаете, что на фотографии выше на этот раз уж точно представлен какой-то тюркоязычный народ, то вы совершенно правы! Это азербайджанцы, члены Азербайджанской молодёжной организации России (АМОР), на мероприятии, организованном Азербайджанским государственным информационным агентством.
Смотрим ещё.
По идее, мне следовало бы замазать название города на плакате выше, дабы лишить вас очевидной подсказки, но уж больно не хотелось портить хороший кадр. В общем, вы, полагаю, поняли: это группа якутской молодёжи (победители ежегодной деловой игры «МЭР», что расшифровывается как «Молодёжь – энергия развития города Якутска»). Якутский язык, равно как и чувашский, и азербайджанский, принадлежит к тюркской языковой семье.
Итак, как вы только что могли убедиться, внешне напоминающие славян чуваши, близкие к туркам азербайджанцы и имеющие выраженные монголоидные черты якуты – всё это народы говорящие на лингвистически родственных тюркских языках.
Но давайте сравним ещё две пары фотографий.
Ниже показаны представители двух разных рас.
На фотографии слева запечатлена группа индонезийцев во время праздничного шествия – это один из крупнейших народов мира, говорящий на языке малайско-полинезийской ветви австронезийской семьи. А вот справа – представители небольшого народа аэта, живущего на филиппинском острове Лусон (всего их насчитывается около 50 тысяч человек). Аэта относятся к очень редкой сегодня расе негри́то, – так антропологи называют темнокожие и сравнительно низкорослые народности, проживающие в тропических лесах Южной и Юго-Восточной Азии. Многие исследователи считают негрито остатками коренного населения Азии, заселившего её в ходе древних миграционных волн из Африки, предшествовавших волне распространения современных народов. Негрито встречаются на Филиппинах, во внутренних районах Малаккского полуострова, к ним принадлежат коренные жители Андаманских островов, небольшие группы негрито имеются на Новой Гвинее, на некоторых островах Меланезии и на северо-востоке Австралии.
Народности расы негрито говорят на языках самых разных языковых семей. Язык аэта относится к индонезийской группе малайско-полинезийской ветви, являясь, таким образом, близким родственником индонезийского языка. Как показывает этот пример, народы с существенно разными расовыми признаками могут входить в одну и ту же языковую группу.
Ниже – опять представители различных рас.
В Центральной Африке проживает народность нгбанди, компактно населяющая районы вдоль течения реки Убанги. Общая численность этой народности – 560 тысяч человек, из которых около 300 тысяч живут в Центральноафриканской республике, 250 тысяч – в Демократической Республике Конго¹ и ещё 10 тысяч – в Республике Конго¹. Как и большинство коренных жителей африканского континента, нгбанди являются типичными представителями негроидной расы. Язык нгбанди принадлежит к адамава-убангийской группе нигеро-конголезской семьи.
¹ Примечание. Демократическая Республика Конго (со столицей в Киншасе) и Республика Конго (со столицей в Браззавиле) – это два разных соседних государства.
К сожалению, в интернете совсем не так много фотографий современных нгбанди, поэтому в качестве иллюстрации мне пришлось использовать фото наиболее известного выходца из этой народности, бывшего президента Демократической Республики Конго (в годы его правления страна называлась Заиром) Мобуту Сесе Секо (1930–1997). Надо сказать, что политическое наследие президента Мобуту Сесе Секо весьма неоднозначное: многие считают его жестоким диктатором. На снимке вы видите данного государственного деятеля во время его встречи с нидерландским принцем Бернардом в 1973 году.
А на фотографии справа запечатлён танец пигмейского народа бака, населяющего дождевые леса на юго-востоке Камеруна, на севере Республики Конго, в северном Габоне и на юго-западе Центральноафриканской Республики, – общая численность бака составляет от 30 до 40 тысяч человек. Одни антропологи выделяют пигмеев в отдельную расу, другие же рассматривают их как подрасу в составе негроидной расы; от прочих африканцев пигмеи отличаются в первую очередь малым ростом: согласно данным из Википедии (см. статью Пигмеи), средний рост взрослого мужчины – от 124 до 150 см. Пигмеи – коренные жители экваториальных лесов Африки, традиционно промышляющие охотой и собирательством; они поселились в этих лесах задолго до прихода туда высокорослых негроидов – носителей более развитых сельскохозяйственных культур.
Об изначальных пигмейских языках практически ничего не известно: пигмеи давно перешли на языки завоевавших их племён, в основном из языковой группы ба́нту и из адамава-убангийской группы языков. Большинство пигмейских народностей в настоящее время говорят на языках окружающих их народов негроидной расы, за исключением бака, у которых имеется собственный язык. Язык бака принадлежит к той же адамава-убангийской группе, что и язык нгбанди, – это следствие длительного исторического соседства их носителей. Однако интересно, что лексика связанная с проживанием в лесу (названия съедобных растений, медицинских растений, слова описывающие сбор мёда, – в целом около 30% от общего лексикона языка бака) не имеет параллелей в адамава-убангийских языках и может быть наследием вымерших пигмейских языков.
Что такое народ?
Рассуждая о генетическом родстве народов и о генеалогическом родстве их языков, нельзя упускать из виду и тот факт, что даже само понятие «народ» не имеет чётко выраженных границ. В самом деле, чем именно определяется принадлежность конкретного человека к тому или иному народу? На каких основаниях мы, например, утверждаем, что Николай Громов – русский, а, скажем, Джордж Ричардсон – англичанин? Для начала давайте просто перечислим наиболее распространённые критерии этнической принадлежности.
- Наследственный, или генетический, критерий, согласно которому русским является тот, у кого мама и папа русские, а англичанином – тот, у кого мама и папа англичане. Данный критерий предполагает, что этническая принадлежность человека – это его врождённая характеристика, которая может проявляться в некоторых общих антропологических признаках, типичных для представителей того или иного этноса, таких как цвет кожи, цвет волос, разрез глаз, форма носа, телосложение, средний рост и т. д.
- Социокультурный критерий, согласно которому народ – это совокупность людей, проживающих на определённой территории и объединённых единой историей, традициями, моральными ценностями, религией, культурным наследием и исторически сложившимся укладом жизни.
- Языковой критерий, – его обычно включают в состав социокультурного, но здесь мы специально выделим этот критерий отдельно.
- Наконец, самоидентификация человека: в настоящее время всё большее число сторонников приобретает концепция, по которой этническая принадлежность в первую очередь определяется тем, с каким народом человек ассоциирует себя сам.
Однако ни один из вышеуказанных критериев нельзя считать универсальным. Ниже мы разберём основные трудности, связанные с применением наследственного и языкового критериев, так как они напрямую пересекаются с темой сегодняшней статьи.
Народы и родословная
Главный недостаток наследственного критерия заключается в том, что он не учитывает смешанные браки. Очень мало этнических групп до сих пор живут в полной изоляции от других, разве что это отдельные племена в бассейне реки Амазонки, в джунглях центральной части Новой Гвинеи, а также жители Андаманских островов. Большинство современных крупных народов имеют очень пёструю родословную, корни которой переплетаются со многими другими народами.
В то же время возможны и такие случаи, когда народ, обладающий общей культурой и языком и осознающий себя как единый этнос, оказывается составленным из нескольких генетически не связанных между собой групп населения.
В качестве примера подобного этноса можно назвать татар. Татары – второй по численности народ Российской Федерации после русских: согласно данным переписи 2010 года, общее количество татар в России превышает 5,3 миллиона человек (см. соответствующую статью Википедии: Татары). Ниже – цитата из только что упомянутой статьи (по указанной ссылке вы найдёте более подробную информацию по обсуждаемой здесь теме).
Генетические исследования показали, что основные региональные группы татар (поволжские, сибирские и крымские) не имеют общих предков и, таким образом, их формирование происходило независимо друг от друга. Одновременно обнаруживается очень высокое генетическое разнообразие и внутри региональных групп татар, что обусловлено наличием в составе каждой группы нескольких генетических пластов, то есть формированием каждой группы татар из нескольких источников.
В числе моих друзей и знакомых, равно как и среди коллег по работе, есть немало представителей татарской национальности, – уверен, что это же могут сказать и большинство из моих читателей (а некоторые из них и сами принадлежат к татарам). Поэтому ни для кого не будет секретом, что по своим внешним признакам татары существенно между собой расходятся: одни татары обладают вполне славянскими чертами лица (европеоидной внешностью с голубыми глазами и светлыми волосами), тогда как другие отличаются выраженной восточной внешностью (заметным азиатским разрезом глаз и тёмным цветом волос и радужной оболочки). Данное наблюдение довольно красноречиво опровергает стереотип о том, что национальная принадлежность человека задаётся его врождёнными генетическими характеристиками, – в реальности, как мы видим, всё намного сложнее. (Да, я знаю, что в составе татарской нации имеется целый ряд этнических или субэтнических групп: казанские, касимовские, сибирские, астраханские татары, татары-мишари и др., но это лишь подтверждает всё сказанное о татарах выше.)
Подобная наследственная неоднородность характерна не только для татар. Так, заметно различаются по своей внешности жители севера и юга Франции: северные французы большей частью относятся к североевропейскому типу, а южные – к средиземноморскому. Определённые внешние различия присутствуют и между разными группами русских: среднестатистический житель Ставрополя или Краснодара выглядит не так, как среднестатистический житель Вологды или Ярославля.
Народы и языки
Не всё так просто и с языковым критерием принадлежности человека к народу. Нередко случается так, что значительный процент представителей этноса не владеет его национальным языком: к примеру, из полутора миллионов чувашей способны изъясняться по-чувашски немногим более одного миллиона человек, из 580 тысяч удмуртов лишь 320 тысяч умеют говорить на удмуртском, а из 15 тысяч чукчей всего только 5 тысяч знают чукотский язык.
Как мы уже убедились выше, родной язык не предопределён наследственностью отдельного человека (см. подглаву «Зашит ли в генах родной язык»). Но точно так же он не предопределён и для всей этнической группы в целом: в истории известно множество случаев, когда относительно малый по численности народ со временем полностью переходил на язык своего более многочисленного соседа. И это может произойти не только по причине завоеваний или из-за генетического смешения этносов, но и в условиях их мирного совместного существования, и даже при сознательном избегании смешанных браков. Основной механизм подобного перехода обычно заключается в том, что коренной язык национального меньшинства постепенно утрачивает свою значимость и новые поколения его носителей начинают отдавать предпочтение языку окружающего большинства, из-за чего собственный традиционный язык через поколения забывается. Возможно, так однажды и получилось с коренными языками филиппинского народа аэта и центральноафриканских пигмеев бака (см. подглаву «Такие разные родственники»): когда-то они, по-видимому, перешли на языки преобладающих по численности соседей, а после их вновь приобретённые языки начали развиваться обособленно и с течением времени разошлись со своими языками-источниками, превратившись уже в отдельные, хотя и родственные тем самым источникам языки.
Особенно интересны случаи, когда у одного и того же народа складывается сразу несколько национальных языков, которые к тому же могут быть генеалогически между собой неродственными. Именно так обстоят дела с языками евреев. Евреи, проживающие в Израиле, в настоящее время в основном говорят на иврите – это новый литературный язык, сформированный на основе древнееврейского¹, который принадлежит к семитской ветви афразийской семьи. Однако в период до Второй мировой войны самым распространённым языком у евреев был идиш, сложившийся на основе средневерхненемецких диалектов в промежутке между X и XIV веками, – это язык германской группы индоевропейской семьи. Массовое истребление евреев нацистами в годы Второй мировой войны стало причиной резкого сокращения количества носителей идиша в Восточной Европе. А в течение всего послевоенного периода язык идиш неуклонно сдавал свои позиции, не выдерживая конкуренции со стремительно набирающим популярность ивритом, – если в начале XX века на идише говорило около 11 миллионов евреев по всему миру, то в наши дни им владеют примерно полтора миллиона человек (наиболее многочисленная еврейская диаспора, в среде которой продолжает употребляться идиш, сохраняется в США).
¹ Примечание. Распространённое сегодня представление о том, что древнееврейский язык был сначала забыт, а затем искусственно возрождён в Израиле в форме иврита, не совсем верно: иврит (это название было известно ещё со второго века до нашей эры) оставался в употреблении в ограниченных кругах евреев после их выселения римлянами из Иудеи на протяжении всей последующей истории, однако он утратил свою разговорную функцию и служил исключительно книжно-письменным языком. Возрождение же иврита, начавшееся с конца XIX века, представляло собой процесс его постепенного возвращения в устное речевое использование: так, в 1927 году художественное произведение на иврите было издано и в СССР – это была книга Бенциона Фрадкина «Алей асор» («На десятиструнной лире»). А с образованием в 1948 году Государства Израиль, провозгласившего данный язык официальным, распространение иврита в еврейском сообществе стало массовым.
Помимо иврита и идиша, в отдельных регионах мира употреблялись и продолжают употребляться и иные, менее известные еврейские языки. Это сложившийся на основе испанского язык ладино, или сефардский, относящийся к романской группе индоевропейской семьи (сегодня его считают родным не более 150 тысяч человек, по другим данным – не более 60 тысяч), горско-еврейский, или джуури (джухури), входящий в иранскую группу индоевропейской семьи (на нём говорят около 100 тысяч горских евреев Азербайджана и Дагестана), еврейско-персидский, или джиди, сформировавшийся среди евреев Ирана (в наши дни им пользуются около 60 тысяч человек), и ряд других.
Отложим в сторону все только что перечисленные малые языки и остановимся на двух исторически доминирующих языках евреев, а именно на иврите и идише. Достаточно даже поверхностного знакомства и с тем и с другим, чтобы увидеть, что языки эти абсолютно разные и лингвистически они неродственны (в Статье 2 первого цикла был приведён фрагмент одного и того же текста на обоих языках, как в записи оригинальным еврейским письмом, так и в условной русской транскрипции, – см. Пример 4 в подглаве «Близкие письменности, но непохожие языки»). Два случайно встретившихся еврея, один из которых знает только иврит, а второй не владеет никаким языком, кроме идиша, попросту не смогут найти речевого взаимопонимания, и даже присутствие в идише отдельных заимствований из иврита вряд ли окажет им хоть сколь-либо ощутимую помощь.
Но, несмотря на столь явные языковые различия, евреи осознают себя единым народом. Единство это опирается как на наличие общих предков, так и на принадлежность к определённой культуре, а также к религии.
Интересно отметить, что в представлении большинства американцев слово Jew [джу], которое переводится как «еврей», обозначает как раз таки вероисповедание – знакомая нам с детства концепция национальности американцам, как правило, неизвестна. (Английское слово nationality – это всего-навсего «гражданство», а вот «национальность» по-английски – ethnicity, – последнее слово относится к области специальных терминов, и рядовые жители США не до конца понимают вкладываемый в него смысл.) Таким образом, вполне однозначное для любого русскоязычного человека утверждение «Он еврей, но он атеист» (что, в частности, применимо к Владимиру Познеру) звучит для среднестатистического американца парадоксально – услышав его, американец, скорее всего, переспросит: «Так он всё же еврей или он атеист?»
Этот пример показывает, что всевозможные заблуждения о народах и языках не обошли стороной и жителей США, но только «их» заблуждения во многом отличаются от «наших».
__________________________________________________________________________________________
На сегодня всё, ну а в следующем и в заключительном выпуске мы с вами разберём такие широко распространённые заблуждения, так или иначе касающиеся родства языков, которые могут служить благодатной почвой для обоснования различных националистических идей. Во-первых, мы попытаемся ответить на вопрос, насколько вообще осмысленны популярные в определённых кругах споры на тему «Чей язык древнее?» и чем, собственно, древние языки лучше «недревних». А во-вторых, мы разнесём в пух и в прах абсурдное по своей сути мнение, что наличие или отсутствие каких-либо родственных уз между теми или иными народами и используемыми ими языками имеет сколь-либо существенное значение для их взаимоотношений в современном мире. Последнее из перечисленных заблуждений особенно коварно тем, что оно не только вредит лингвистической науке как таковой, побуждая своих приверженцев к умышленной подтасовке сугубо научных фактов, отродясь не имеющих никакого отношения к политике, но к тому же ещё и принимается в качестве аргумента для оправдания идеологии национальной исключительности или даже межнациональной розни.
Спасибо, что вы были со мной. Оставайтесь на связи! Всем всего наилучшего и до новых встреч!
Ссылки на следующие статьи:
- Природа языкового родства, статья 6б. Народы и языки: о спорах бессмысленных и беспощадных.
Ссылка на следующий цикл статей
- Третий цикл. Мифы и заблуждения: география родственных языков.
География родственных языков, статья 1а. Общегеографические заблуждения: языки Европы
(ссылки на остальные статьи цикла смотрите внутри Статьи 1).
