Доктор выписал меня из госпиталя, с его слов я не мог продолжать службу в маршевой роте, а вот на хозяйственные работы я был способен. Да и выписал он меня только потому, что приехал офицер от танкистов, забирал своих, но и от дополнительных солдат он не мог отказаться. Шли тяжёлые бои, Красная армия наступала, нехватка людей чувствовалась остро. Несмотря на приказ командования о возвращении раненых в свои части, выздоравливающих просто отпускали с первым офицером, этому было объяснение. Многие части, от куда поступали раненые, за время их лечения, переформировывались, другие уходили далеко вперёд громя врага и догнать их одному солдату было бы не легко, так вышло и со мной. Приехал капитан, забрал своих, и всех, кого можно было. Одна машина из его колонны, с запасными частями для танков и десятью бойцами уехала вперёд, мы же ещё задержались в полуразрушенном городе, капитану что-то ещё надо было получить, а точнее выторговать. Смотря как начальник склада воротит нос от просьб и требований капитана, я испытывал сильное желание набить ему морду, но угроза трибунала меня остановила. Я и раньше слышал про складских служащих, «тыловые крысы» - так их называли, не верил рассказам, пока сам не убедился. Говорили, что получая два ящика тушёнки, нужно было оставить половину одного, как такое могло быть, я не понимал?!
Со слов капитана, и солдата, что ехал со мной в кузове, к утру должны были быть на месте. Дороги были разбиты воронками, тяжёлой техникой, завалены останками машин и подвод. Наблюдал, как в стороне от старой дороги были проложены ещё две, а то и три новых. Заваливали ямы и рвы всем, что попадалось под руки, давили танками и тракторами, а потом засыпали землёй, но и это мало помогало, много, очень много двигалось машин, танков! Капитан хотел переночевать в старой усадьбе, когда-то жившего здесь помещика. Отодвигая от себя ящики в кузове, которые норовили раздавить мне ноги, я обдумывал своё положение. Было жалко уходить из своей роты, очень жалко, но война вносила свои коррективы в жизнь людей. В конце концов, служба с танкистами тоже очень важна на фронте, ладно приедем – разберёмся. Разглядывая местность, которая открывалась моему взору, я представлял себе, как она выглядела до войны. Здесь сеяли, пахали, а здесь был покос, вон и остатки стогов сена видны.
- Ты где воевал до ранения? - солдат пытался перекричать гул мотора грузовика, буксующего в глубокой колее.
- Где прикажут! Он мне не нравился, новая шинель, сапоги начищены до блеска, винтовка и та вон, как только с завода! После того, что я видел в окопах, его вид мне казался странным. Вот и сейчас, пытаясь скрутить самокрутку, он ронял табак на пол кузова, ругался, но ему было не жалко того табака, за который в окопах солдаты могли бы отдать многое. А ещё странным мне показался наш водитель. На короткой остановке он рассказал о своей семье, хоть и был молод, может чуть старше меня, но с его слов уже пятеро детей имел. Солдат предупредил меня, не обращать внимание. Рассказал, что наш водитель был танкистом, однажды, в бою, в его танк попала болванка. Весь экипаж оглушило, другие отошли, а этот нет, его и перевели в водители. Нет, говорил попутчик, у него никаких пятерых детей, а в батальоне его ценили, технику он знал. Мне становилось страшно, а что если и у меня так мозги свернутся?! Я уже много видел чудес спасения, и ужасную гибель солдат и офицеров. Вспомнилось как при наступлении на небольшой опорный пункт фашистов, трое солдат заметили огнемётчика, тот поливал огнём наступающих красноармейцев. Видимо они решили по-своему с ним расквитаться, побежали за ним в блиндаж, раздался хлопок и возник большой огненный гриб. Красноармейцы выбежали в огне, пытались их тушить, но, никто не выжил, адская смесь была в тех баллонах за спиной немецкого солдата!
Уже затемно приехали в усадьбу, от былой красоты мало что осталось. Крыша сгорела, колонны были разбиты снарядами и пулями, но помещения были целыми, а в одной из больших комнат даже камин сохранился. К большому сожалению моего капитана, эта комната уже была занята, там расположились лейтенанты, человек десять, во главе с полковником. Я так понял, что вёз он их в свой полк. Что ж, в тесноте да не в обиде. В камине потрескивали дрова, жгли оставшуюся мебель, в комнате было тепло и почти уютно. Воспользовавшись этой остановкой, я решил написать письмо домой. Особо рассказывать было нечего, но весточку, что жив и здоров надо отправить. Смеясь, и толкая друг друга, два лейтенанта вышли из комнаты, полковник запретил курить в помещении, ходили на улицу. Неожиданно для всех, на улице, со стороны крыльца, раздались приглушённые выстрелы, кто-то закричал. В комнате кто упал на пол, кто пригнулся, разговоры разом стихли, все прислушивались, на улице было тихо. Наконец капитан, что вёз меня, достав из кобуры пистолет, укрываясь за стенами, направился к выходу, остальные остались на своих местах. Через минуту из тёмного коридора раздался его голос:
- Оба мертвы, на крыльце лежат, пригнитесь, к окнам не подходить. Хоть и был среди присутствующих офицер старше его по званию, но капитан взял командование на себя. Все перебрались под окна, я, в том числе. Что это было, кто стрелял?! Очередь из немецкого автомата разбила чудом уцелевшее стекло, в окно влетела граната. Откатившись к дальней от нас стене, она взорвалась, не причинив присутствующим вреда, следом упала вторая, она уже была очень близко к нам. Один из лейтенантов откинул её ногой в дальний угол, снова взрыв, кто-то вскрикнул. Несколько немецких автоматов стреляли по окнам, стекло сыпалось нам на головы. Некоторые офицеры сделали по паре выстрелов из пистолетов в темноту за окном. Выхватив из рук испуганного солдата винтовку, я бросился к капитану.
- Видели кого? - занимая позицию за большой дверью спросил я.
- Темень какая, кого тут увидишь?! Остался фриц, не добила его пехота!
- Хоть откуда стреляли?
- Вон, видишь сарай, с той стороны?!
- Я попробую на крышу забраться, может чего видно будет. Пока бегал, искал лестницу, слышал ещё несколько автоматных очередей и пистолетные выстрелы. Наконец, оказавшись на крыше, устроился под еле державшейся балкой перекрытия. Брось враг сюда гранату, меня бы просто задавило, тем, что осталось от крыши, но думать про это было некогда. Сколько не приглядывался, увидеть, что-либо, не мог. Посмотрел на небо, ожидая, когда медленно плывущая туча откроет луну, присматривал ориентиры. Увидел, что подо мной погас свет. «Догадались камин потушить!» - порадовался я. Сарай в тридцати метрах я видел отчётливо, дальше была просто чернота. Только сейчас я опомнился, забирая винтовку у испуганного солдата, я не догадался взять и патроны. Проверил винтовку, все пять на месте, хорош воин с пятью патронами! Наконец туча прошла, я более или менее увидел картину, что лежала передо мной. Так и есть, сарай в тридцати метрах, за ним старый забор, дальше земля как будто обрывалась. «Может овраг там? Хорошее место для засады!» Заметил движение за сараем, трое, пригнувшись, пытались его обойти, чтобы приблизиться к нам справа. По краю оврага, или что там было, ещё две тени двинулись в обход здания усадьбы с другой стороны.
- Трое от сарая к дому идут! – крикнул я, в надежде, что меня услышат.
- Почти вижу! - я узнал голос капитана. Напрягая зрение, и соблюдая осторожность, водил стволом винтовки то вправо, то влево. Неожиданно послышались пистолетные выстрелы и автоматные очереди, всё происходило прямо подо мной. Заметив, что тени, которые обходили усадьбу справа, присели, я приготовился к стрельбе.
- Стреляй, обложат! Голос капитана прерывался выстрелами из ТТ. Поймав на мушку первую цель, нажал на курок, тень упала, следующий выстрел - упала вторая. Третий фашист не стал испытывать судьбу, скатился вниз, ушёл из-под моего выстрела. Дослав патрон в патронник, перевёл ствол налево, никого нет. «Где же они?!» - до рези в глазах всматривался в темноту. Движение, ещё одно, так и есть немцы, затаились за деревом. Снова выстрелы из пистолетов и две очереди из автомата, ухнула граната, не звонко как наша, а глухо – немецкая! Тени двинулись, я сделал два выстрела, одна тень упала, вторую не вижу. Очередь из трёх, а может и четырёх автоматов заставила меня спрятать голову и прекратить наблюдение, стреляли именно по мне, видимо вспышки от выстрелов были хорошо видны в темноте! Находившиеся в осаде офицеры с криком «Ура» кинулись в контратаку, послышались звуки рукопашного боя, кто-то кричал, кто-то ругался! Вновь открывшаяся луна осветила крупную тень за большой берёзой, это был человек с винтовкой, он целился в направлении усадьбы. «Наш так не сделает!» - думал я, беря его на прицел. Выстрел – тень упала, успев выстрелить, звуки боя возле усадьбы стихли.
- Мы победили? – крикнул я вниз, искренне надеясь на утвердительный ответ.
- Мы всегда побеждаем, - голос капитана звучал уверено, - ещё видишь кого?!
- Нет.
- Спускайся, пожалуй, все. Пока я выбирался из завала на крыше, пока спускался в полной темноте, практически на ощупь, офицеры, используя разгоревшиеся головни из камина, стаскивали к крыльцу трупы врагов.
- Четверо твоих – это точно! - капитан протянул мне руку.
- Пятеро, там, - я указал рукой в направлении старой, толстой берёзы, - ещё один. Капитан приказал лейтенантам сходить в указанном мной направлении. Через пять минут те притащили тело немецкого солдата и его винтовку со снайперским прицелом.
- Твоя! Честно добытый трофей, - капитан протянул мне винтовку немецкого снайпера.
- Представься, сержант! Передо мной стоял полковник, в левой руке он держал пистолет, в правой окровавленный нож.
- Сержант Воротников. После лечения в госпитале следую для прохождения службы.
- Вот что, сержант Воротников, негоже такой талант стрелка губить! Со мной поедешь! Я всё на бумаге изложу, - заметив готового вступить в спор капитана, перебил его полковник. Завесив плащ-палатками три окна, вновь разожгли камин, зажгли две керосинки.
- Наших четверо погибло, трое раненых, с немцами, что делать? – капитан обращался к полковнику, но тот смотрел на солдата, у которого я забрал винтовку.
- А ты боец скольких убил? Солдат оставался, скрючившись на полу, обняв голову руками.
- Я, я, т-товарищ полковник, я…!
- Капитан, своего бойца под трибунал отдай по приезду, а ещё один твой где? Только сейчас обратили внимание, что не хватает водителя нашей машины. Вновь разожгли головешки, вышли на поиски. Нашли его в смертельной хватке с немецким офицером, оба были мертвы. Насилу разжали руки бывшего танкиста, сжимавшие шею фрица, тот успел достать нашего солдата коротким ножом. Завернув наших погибших в плащ-палатки, положили в грузовик. Немцев скинули в воронку возле усадьбы, присыпали землёй, один из лейтенантов, на найденной деревяшке, написал, кто и сколько здесь лежит, поместил своё творение на рядом стоящее дерево. Выставив часовых, улеглись спать. Вот ведь человеческая натура, только что был бой, погибли люди, а выжившие спать легли?!
