Восточный фронт — это отдельная и печальная страница Второй мировой, и нашей истории. Схватка там была даже не на идеологическом уровне, сражались так, словно метафизика войны пропитала и землю, и людей, поэтому никто не ждал пощады.
Особенно тяжело приходилось частям СС, которые воевали на Восточном фронте. Дело в том, что своей крайне высокой боеспособностью, они обеспечивали куда большую ненависть со стороны частей Красной армии, которые с ними сражались, их уничтожали, а эсесовские дивизии как “черный феникс” возникали снова из небытия. Как вспоминал Герберт Крафт, который прошел вместе с 3-й тд СС “Тотенкопф” самые упорные бои в России, в плен тогда сдаваться никто не хотел. Сам немец списывал это не только на менталитет, но и на пропаганду. И действительно, отдельная часть советской военной пропаганды была посвящена эсесовцам.
С первых же дней войны за них начали принимать обычных немецких танкистов, впрочем, и эсесовцы и танкисты вермахта плены брали не часто. Регулярно эсесовцы видели русские листовки, которые призывали искать солдат с рунами на каске, и не брать их в плен. Это вызывало ответную жестокость, но надо понимать, что жестокость — это часть Восточного фронта, в большей степени чем Западного. Немцы и сами задавали тон этому, особенно танковые части, точнее их пехотные батальоны. Собственно, сами танкисты в общем-то пленными вообще не занимались, но был колоссальный фактор коллективной вины.
Об этом также вспоминал и другой офицер из состава 3-й танковой дивизии СС “Тотенкопф” они и сами бегали от русского плена, особенно на финальном этапе Второй мировой войны. А вот их черная слава шагала значительно дальше, впрочем, под конец боев в Европе ситуация стала более спокойной, и эсесовцев начали исправно брать в плен. Настолько, что американцы активно передавали американцы советской стороне, особенно офицеров. Но конечно, как бегали эсесовцы от русского плена под конец войны – вопрос уже совершенно отдельный.
Как вспоминал другой танкист 3-й тд СС русские их не брали в плен, ибо они бы и сами в плен не взяли, так что между ними все было честно. Впрочем, танкист не испытывает никакой ненависти к противнику, однако понимал реалии той войны.
