.
.
И когда Он снял третью печать, я слышал третье животное, говорящее: иди и смотри. Я взглянул, и вот, конь вороной, и на нем всадник, имеющий меру в руке своей. И слышал я голос посреди четырех животных, говорящий: хиникс пшеницы за динарий, и три хиникса ячменя за динарий; елея же и вина не повреждай (Откр.6:5-6)
.
В отношении целей и смыслов неочевидной и даже загадочной миссии третьего всадника богословы высказывали и высказывают самые разные мнения, — однако чаще всего эти различия сводятся к обсуждению второстепенных вопросов, касающихся масштабов, сроков, территорий и т.д.
Что касается основных утверждений, — почти все предложенные толкования рассматривают всадника на вороном коне в качестве предвестника (или даже «устроителя») буквального жестокого голода, который должен случиться «перед апокалипсисом» и потрясти весь обитаемый мир.
Тем не менее, можно заметить, что преобладание подобного мнения в значительной степени обусловлено тем обстоятельством, что вороной (т.е. черный) цвет традиционно противопоставляется белому и поэтому кажется достаточным поводом для восприятия роли (миссии) третьего всадника в негативном ключе, то есть для представления его некой темной разрушительной силой, явление и проявление которой приносит в мир массовый жестокий голод.
(Очевидно, что если опираться на подобное пред-убеждение, все остальные детали и подробности, связанные с миссией третьего всадника, воспринимаются как признаки глобального бедствия, а сам всадник представляется «вестником» и «носителем» зла)
Однако подобные умозаключения не могут считаться обоснованными, так как «библейский» черный цвет не является ни признаком, ни символом зла (сравн. – «черна я, но красива, как шатры Кидарские, как завесы Соломоновы», Песн.1:4; «..кудри его черные, как ворон», Песн.5:11, и т.д.).
Кроме того, в отношении «небесных коней» речь идет не о неких «наружных одеждах», которые в образном смысле действительно свидетельствуют о духовном состоянии тех, кто в эти одежды облачен (впрочем, и качество «духовных одежд» определяется в Св. Писании не столько их цветом, сколько их предназначением, материалом, «богатством» и чистотой).
Но для «природной масти» и человека, и любого животного черный цвет является настолько же естественным, как и белый, и рыжий (причем свой природный цвет, в отличие от одежд, ни животные, ни человек изменять не властны), сравн.:
ни головою твоею не клянись, потому что не можешь ни одного волоса сделать белым или черным (Мф.5:36)
.
И поскольку «третий конь» является вороным по своей природе (даже с учетом того, что это образ), — это обстоятельство никак не свидетельствует о его «духовной порочности» (так, например, в ветхозаветные времена черные и рыжие животные без «телесных» недостатков считались пригодными для храма и возносились на жертвенник наряду с белыми).
Так что «негативные ожидания», обусловленные цветом коня третьего всадника, нельзя считать обоснованными.
(К слову, все «одежды нечестия», упоминаемые в книге Откровение, не черного, а красного цвета, сравн. – «…я увидел жену, сидящую на звере багряном…», Откр.17:3; «…горе, горе [тебе], великий город, одетый в виссон и порфиру и багряницу», Откр.18:16; и т.д.)
Впрочем, земная миссия третьего всадника воспринимается в негативном ключе не только из-за цвета его коня. В том, что происходит в мире при его появлении, большинство толкователей усматривает жестокий вселенский голод, — и такое понимание наделяет всадника на вороном коне еще одним признаком «ужасного вестника апокалипсиса».
Однако и утверждения о вселенском голоде, который предположительно приносит с собой третий всадник, также являются спорными, — ведь буквального свидетельства о голоде в Откр.6:5-6 нет. Более того, буквальные вино и елей являются продуктами питания, для производства которых используется виноград и масличные культуры, — а если подобные земные плоды третьим всадником не повреждаются («…елея же и вина не повреждай», Откр.6:6), значит, ни вселенской засухи, ни каких-то иных катаклизмов, которые могли бы привести к исчезновению овощей, фруктов, рыбы, мяса и т.д., на земле в это время не происходит.
Что касается количества злаков, которое «отмеряет» всадник на вороном коне, — «хиникс пшеницы» (т.е. малая объемная мера, близкая к 1 литру) соответствовал в Римской империи дневному содержанию воина, а денежной единицей в один динар оценивался один день труда наемного работника. И хотя эти факты принимают во внимание почти все богословы, — некоторые при этом почему-то приходят к выводу, что предоставление ежедневной пищи за один день работы (причем при отсутствии ограничений на вино и елей) есть признак массового жестокого голода.
(Чаще всего подобный вывод обосновывается тем, что в «нормальное», т.е. не голодное, время за один динарий можно было приобрести намного больше пшеницы и ячменя... в частности, весьма подробно в этом ключе рассуждает У. Баркли)
Тем не менее, если отвлечься от расчетов и представить, что каждый человек за дневные труды получает ежедневное пропитание, — такое положение дел никак нельзя посчитать голодом. Более того, подобная ситуация больше похожа на воплощение в жизнь прошения из молитвы «Отче наш», где каждый молитвенник просит у Отца Небесного вовсе не изобилия, — но только «хлеба насущного на каждый день».
То есть за один день «работы Господу» каждый христианин в буквальном смысле просит у Бога только своего дневного пропитания (причем «индивидуальное» дневное пропитание воина гарантировано в Церкви Христовой не только взрослым мужчинам, но буквально каждому христианину, т.к. всякий молитвенник, обращающийся к Отцу Небесному в чистоте сердца, является духовным воином и может надеяться на «дневное воинское довольствие»).
Кроме того, «голос посреди четырех животных», дающий указания третьему всаднику, исходит прямо от Небесного престола, — а повеление устроить вселенский, и при этом «слепой» (т.е. поголовный, для всех без исключения) голод, исходящее от Самого Творца и Вседержителя, противоречило бы самому духу Новозаветного Откровения.
Другими словами, ограничение и даже недостижимость избыточности (изобилия) возможно воспринимать и как катастрофическое бедствие, и даже усматривать в этом «знамение апокалипсиса», — однако подобный вывод будет обусловлен не небесными свидетельствами книги Откровение, а следованием сложившейся ранее неверной традиции и мирскими предубеждениями.
(Здесь можно отметить и то обстоятельство, что всякое слово, исходящее от престола Творца и Вседержителя, имеет силу непреложного закона, так что даже самой природе, т.е. и погоде, и урожаям, и т.д., невозможно отклониться от Его повеления не только «вправо», но и «влево». А это означает, что при строгом и буквальном исполнении возвещенного в Откр.6:6 небесного определения дешевле, чем «хиникс пшеницы за динарий», хлеб стоить не будет, — но и дороже «хиникса за динарий» он стоить не будет.
Так что «настоящий», «убийственный», подлинно апокалиптический голод в рамках возвещенных определении попросту невозможен)
При этом библейские «вино» и «елей», на которые никакие ограничения не налагаются, есть устойчивые образы благодати и радости небесной, — а свт. Андрей Кесарийский видит в них в том числе и образ «врачевания Господнего».
Так или иначе, с учетом обозначенных выше смыслов за всадником на вороном коне, которому дана особая мера, есть основания видеть еще один образ вселенской евангельской проповеди, продолжающий линию свидетельств двух первых печатей, — а в том предмете, который находится в руке у третьего всадника, духовное орудие, направленное на переоценку и переориентацию человеческих устремлений от земных благ к небесным (причем именно небесные блага посылаются и оставляются людям в неограниченном количестве, сравн. – «…елея же и вина не повреждай», Откр.6:6).
А из этого следует, что третий всадник не «лишает людей пропитания», — но утверждает евангельский принцип «довольствоваться малым», и вместо стремления к плотскому изобилию понуждает людей следовать скромности, нестяжанию и даже аскетизму (так, и православное монашество издревле именуется «черноризцами»).
И хотя с подобными ограничениями связаны определенные неудобства и трудности для плоти, — «малая мера» третьего всадника посылается на землю не в качестве наказания, но как средство побуждения человека и человечества к поиску изобилия небесного, насыщающего не тело, а потенциально бессмертную человеческую душу.
.
.
Кроме того, в отношении образов под третьей печатью можно сделать еще одно замечание, которое заслуживает того, чтобы остановиться на нем подробнее.
.
И слышал я голос посреди четырех животных, говорящий: хиникс пшеницы за динарий, и три хиникса ячменя за динарий; елея же и вина не повреждай (Откр.6:6)
.
Дело в том, что в буквальном смысле тем предметом, который тайнозритель видит в руке у третьего всадника, является не «мера» в смысле некой мерной емкости, которой в греческом языке соответствовало бы слово μέτρον (т.е. «мэ́трон»), — но «весы» или даже «иго», то есть «ярмо» (греч. ζυγός – «дзиго́н»).
При этом «дзиго́н» является тем «образным предметом», который Господь называет «Своим», а также «благим» и «легким», сравн.:
возьмите иго (ζυγόν) Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим; ибо иго (ζυγός) Мое благо, и бремя Мое легко (Мф.11:29-30)
.
А если в руке у третьего всадника находится не «мера», а «иго», то есть «ярмо», — вооружения всех трех всадников соответствуют библейским «оружиям Господним» (т.е. «луку» от Зах.9:13-14, «мечу» от Мф.10:34 и «ярму» от Мф.11:29-30), которыми утверждается евангельская проповедь и христианская вера (сравн. - «...оружия… сильные Богом на разрушение твердынь: [ими] ниспровергаем замыслы», 2 Кор.10:4).
Что касается причины, почему в русских переводах предмет, находящийся в руке третьего всадника, представлен не словом «ярмо», а словом «мера», — эта причина заслуживает отдельного подробного разговора, так как в еще одном своем значении греч. слово «дзиго́н» означает «весы», которые две-три тысячи лет назад имели форму перекладины или коромысла и были очень похожи на ярмо или хомут, под которыми ходил тягловый скот (сравн. перевод епископа Кассиана: «...я увидел, и вот конь вороной, и у сидящего на нем весы в руке его», Откр.6:5).
А в Четвертой книге Царств описано весьма знаменательное событие, где пророк Елисей возвещает жителям города Самарии необыкновенную по размеру добычу, которая достанется израильтянам после поражения сирийского войска:
И сказал Елисей: выслушайте слово Господне: так говорит Господь: завтра в это время мера муки лучшей [будет] по сиклю и две меры ячменя по сиклю у ворот Самарии… И вышел народ, и разграбил стан Сирийский, и была мера муки лучшей по сиклю, и две меры ячменя по сиклю, по слову Господню (4 Цар.7:1,16)
.
То есть в этом эпизоде, как и в Откр.5:6, присутствует определенный расчет, согласно которому за одну малую денежную единицу «сикль» будет продаваться «мера пшеницы» и «двойная мера ячменя», — и именно из-за этого достаточно очевидного соответствия переводчики Откровения «увидели» в руке у третьего всадника «мерные весы», а не «тягловое ярмо».
Однако «хиникс», который связан с «дзиго́ном» в Откр.5:6, — это мера емкости, а не веса, что вполне логично, так как пшеница и ячмень, будучи сыпучими продуктами переменной влажности, в обычных условиях измерялись на рынках не весовыми, а объемными единицами.
И пророчество Елисея из 4 Цар.7:1-16 о «самарийских добычах» говорит об определенной емкости, обозначенной греч. словом μέτρον, т.е. «мэ́трон».
Другими словами, «хиниксы» были объемной мерой и не отмерялись на весах, — так что и тот предмет, который находится у третьего всадника, следует воспринимать в первом смысле слова «дзиго́н», то есть как «ярмо».
Тем не менее, «самарийские добычи» из 4 Цар.7:1-16 и «хиниксы пшеницы и ячменя» из Откр.5:6 связаны общим смыслом, в соответствии с которым буквальное количество зерна, доставшееся израильтянам после дарованной им чудесной победы, действительно оказалось настолько велико, что превысило всякое воображение (сравн. – «…если бы Господь и открыл окна на небе, и тогда может ли это быть?», 4 Цар.7:2). Но поскольку новозаветные времена имеют иные признаки, а уверовавшие в Спасителя не приобретают «земных» богатств, — есть все основания предполагать, что в Откр.5:6 прорисовано не подобие, а противопоставление новозаветной реальности тем «земным добычам», которые достались израильтянам во времена пророка Елисея.
Более того, противопоставление «земных и небесных добыч» в точности соответствует пророчеству о новозаветных временах из книги пророка Иезекииля:
Я избавлю тебя, и ты не падешь от меча, и душа твоя останется у тебя вместо добычи, потому что ты на Меня возложил упование, сказал Господь (Иер.39:18)
.
С другой стороны, те же смысловые связи между понятиями «ярмо», «весы» и «крест» можно представить вот так (см. всю галерею):
.
Так что в том предмете, который находится в руке у третьего всадника, прорисован не «измерительный инструмент» литрового объема, но образ христианского «бремени», восходящий к понятию «крест» (сравн. – Лк.9:23, Мф.10:38).
А это означает, что образ трех всадников с «оружиями Господа» соответствует совершению в мире и в человеке евангельской миссии Благовестия, причем исполняющие эту миссию всадники не «сменяют» друг друга, а идут «бок о бок», достигая единой и общей победы, сравн.:
Мы никому ни в чем не полагаем претыкания, чтобы не было порицаемо служение, но во всем являем себя, как служители Божии, в великом терпении, в бедствиях, в нуждах, в тесных обстоятельствах, под ударами, в темницах, в изгнаниях, в трудах, в бдениях, в постах, в чистоте, в благоразумии, в великодушии, в благости, в Духе Святом, в нелицемерной любви, в слове истины, в силе Божией, с оружием правды в правой и левой руке (2 Кор.6:3-7)
(К слову, именно по причине «одновременности» похода всех трех всадников «своя» четверть земли каждому из них не выделяется. Это обстоятельство, возможно, и не заслуживало бы отдельного комментария, если бы четвертый всадник и в этом смысле не был представлен в Откровении отделенным от восседающих на «белом», «рыжем» и «вороном» конях)
Кроме того, можно отметить, что в расширительном (и более абстрактном) смысле под первыми тремя печатями обозначены и духовные пути Благовестия в среде человечества, и исторические пути земной Церкви в народах, и даже такое понятие, как «путь умножения ведения» (согласно Дан.12:2-4).
А поскольку «путь ведения» пролегает через уверование, покаяние и духовное возрастание (сравн. - 2 Пет.3:18, Еф.4:13, Кол.1:10 и т.д.), — в таком «индивидуальном» аспекте даже слова «иди и смотри» адресованы не только «всадникам под печатями», но и каждому христианину лично, сравн.:
Ибо я не стыжусь благовествования Христова, потому что [оно] есть сила Божия ко спасению всякому верующему… В нем открывается правда Божия от веры в веру, как написано: праведный верою жив будет (Рим.1:16-17)
.
Причем в этом смысле знаменательна даже та очередность, согласно которой тайнозрителю открываются четыре всадника, — ведь чтобы не просто узнать, но и осознать, и познать то, что сокрыто под каждой из печатей не в тексте книги, а в соответствующей этим образам реальности, человеку необходимо пройти соответствующие испытания «собственными ногами», и «узреть» пути Благовестия собственными внутренними очами (т.е. невозможно «увидеть» второго всадника, не встретившись с первым; и очень сложно «рассмотреть» третьего, «минуя» второго, и т.д.).
Более того, в этом контексте и «внешний вид» четырех небесных животных (которые, к слову, считаются в том числе и образами четырех евангелистов), обретает достаточно простой и ясный смысл:
- Телец (второе небесное животное) есть образ христианской жертвенности (сравн. – Евр.13:11-13, 2 Тим.4:5-6 и т.д.)
- Подобие третьего животного «лицу человеческому» прорисовывает «человека во Христе», который отдает необходимый минимум плоти, но живет пищей духовной — и в результате обретает подлинно человеческое лицо
.
Что касается «орла летящего», — этот образ свидетельствует о способности последовавших за Христом «отрываться от земли» и подниматься к небу.
(Здесь можно заметить, что образ четвертого небесного животного не случайно включает в себя не только внешний вид, но и реальное действие, т.е. тайнозритель говорит не просто об «орле», но об «орле летящем», причем не ограничивает это образное свидетельство главой 6, но упоминает «летящего орла» в главе 8 и в главе 12, о чем пойдет речь при обсуждении соответствующих сюжетов)
Другими словами, если христианин следует путем «возрастания в вере» и «духовного взросления» (Рим.1:17, Еф.4:11-13 и т.д.), — он рано или поздно познает реальность бескомпромиссной духовной брани, которая обращена «не против плоти и крови», но «против… духов злобы поднебесной», и совершается не на земле, а «в воздухе» (Еф.6:12).
А поскольку благодаря Победе Спасителя над силами ада и над самой смертью все, кто берет свой крест и следует за Ним, обретают «крылья орла» (сравн. – Откр.12:14), — каждый христианин потенциально способен «вознестись над землей» и не просто противостоять смертельному четвертому всаднику, но и одержать над ним свою «личную» христианскую победу:
Если только начатую жизнь (т.е. жизнь причастников Христа) твердо сохраним до конца (Евр.3:14)
.
...............................................................................................................................................
Спасибо за Вашу поддержку!
Продолжение см. в статье: Четвертый всадник Апокалипсиса: почему он именуется «смерть» и восседает на «бледном» коне? (Откр.6:7-8)
Предыдущая статья: Второй всадник Апокалипсиса: жертвенный огонь и небесный меч (Откр.6:3-4)
Полный список публикаций канала с краткими аннотациями (все стихи книги Откровение по порядку, обновляется)
#толкование апокалипсис Откровение Иоанна Православная Церковь #И когда Он снял третью печать, я слышал третье животное, говорящее: иди и смотри. Я взглянул, и вот, конь вороной, и на нем всадник, имеющий меру в руке своей, Откр.6:5 #хиникс пшеницы за динарий, и три хиникса ячменя за динарий; елея же и вина не повреждай, Откр.6:6 #кто назвал третьего всадника на вороном коне именем "голод"