Сколько я себя помнил, мы с мамой всегда ждали отца. Ждали из дальних командировок, ждали с войны, сначала из Испании, потом Халхин-Гол и наконец война с Финляндией. С каждой этой войны отец привозил орден или медаль, и ранение. Особенно страшным было его последнее, будучи командиром танковой роты, отец чуть не сгорел в своём танке, врачи бились за его жизнь, здоровье, и они победили. Сколько раз я пересматривал фотографии отца - не счесть, все его немногочисленные рассказы об армии, пылали гордостью за неё! Такой образ жизни нашей семьи повлиял на моё воспитание и дальнейшую мою жизнь. Окончив школу, я поступил в артиллерийское училище, которое закончил перед самой войной, это был последний мирный выпуск. Я гордился своим отцом, и тем, что я, как и он – военный!
Получив после окончания училища распределение на Дальний Восток и краткосрочный отпуск, очень обрадовался, что и отцу удалось вырваться со службы, хотя бы на неделю. Весь наш отпуск мы намеревались провести на даче, свежий отдых, рыбалка, прогулки по лесу, и всё это, наконец-то - с отцом! Весь субботний день был занят тем, что мы собирали вещи. Мама, чтобы ничего не забыть, составила список, который неоднократно пересматривался нами. Привычные к спартанским условиям, мы были против множества вещей, да и машина у нас не грузовая.
На следующий день, рано утром, когда все ещё спали, я услышал, что за окном остановилась машина. Не знаю, почему я так решил, но что-то толкнуло меня в сердце, и я понял, что на дачу мы не едем, да и вообще случилось что-то! Не дожидаясь стука в дверь, открыл её, молодой солдат опешил от неожиданности, наверное, даже забыл, что хотел сказать, наконец, справился с собой, выдохнул – война! Не знаю как в семьях гражданских людей, но в военной среде, в возможность близкой войны с Германией верили, было строго настрого запрещено обсуждать это, но меж собой разговоры ходили.
Я разбудил отца, сообщил, что его вызывают в штаб. Отец, как-то недобро на меня посмотрел, я кивнул головой, увидев наш немой разговор, мама уткнулась лицом в подушку и тихо заплакала. Отец сказал мне, чтобы я тоже собирался, он решил взять меня с собой, для мамы это было ударом, кое-как успокоили. Прибыв в штаб, отец пошёл, и меня повёл к командиру дивизии, я знал, они давно дружили.
- Евгений Владимирович, я всё верно понял?!
- Да, к сожалению. Пограничники и приграничные части сейчас ведут бои.
- Москва что говорит? Комдив, я сам это видел, замешкался, он явно не знал, что ответить.
- Что у тебя в роте?
- Рота готова, ещё позавчера я распорядился завести горючее, боеприпасы есть, нужно открыть склады, снабдить танки по два боекомплекта!
- Не торопись, - комдив закурил, - а если провокация, пусть такая – масштабная?!
- Я быстрее поверю в масштабный понос у бойцов, чем в то, что немцы нас провоцируют, перейдя границу. Это война, Евгений Владимирович!
- Хорошо, ты знаешь что делать. Мы сейчас собираем сведения со всех участков ответственности дивизии, связи почти нет, иной раз в колхоз по телефону звоним, а они нас с командирами связывают! Сын у тебя артиллерист ведь?
- Так точно.
- Давай-ка, лейтенант, поезжай в Новый Лог, там артиллерийская батарея, принимай командование взводом, хотя, с командиром батареи определитесь на месте.
- Товарищ полковник, у меня предписание на Дальний Восток!
- Давай предписание.
Я подал лист бумаги, согласно которому через три недели я должен был прибыть к новому месту службы. Комдив перевернул его, и от руки написал приказ о моём назначении. Поставил свою подпись, число, а потом, подумав, посмотрел на часы и добавил время. Так для нашей семьи началась война.
Я забежал домой, нужно было собрать вещи. Взяв, сначала, большой чемодан, подумав, откинул его. Стащил со шкафа свой «пионерский», он был маленький, с ним я ездил на пионерские сборы в детстве, неизвестно как он сохранился. Вытряхнув из него детские безделушки, мама заботливо их хранила, стал собирать вещи, только то, что могло пригодиться в первое время. Когда повернулся, чтобы пройти в ванную комнату за бритвенным прибором, увидел стоящую в дверях маму. Она уже не плакала, была спокойной, даже какой-то уверенной в себе и в нас, женщиной.
- Ты надолго?
- Мама, война! Я не могу ответить на твой вопрос!
Я протиснулся между ней и дверным косяком, возвращаясь назад, не застал её на том месте. Уложив вещи, оглянулся на свою комнату, какое всё родное, домашнее, мирное! Выйдя из комнаты, увидел маму, она сидела за столом в гостиной, смотрела в окно, мне показалось, что она там ничего не видит.
- Мама, мне пора. Я скоро вернусь, и папа вернётся!
Поцеловав её, я выбежал из квартиры. Почти бегом добрался до штаба дивизии, там меня должен был ожидать грузовик, который вёз на батарею чистое бельё и обмундирование. Закинув свой «детский» чемодан в кузов, пристроился рядом с водителем.
В дороге водитель мне понравился! В его глазах и поведении не было волнения, а тем более паники, вёл машину уверено, лишь в начале пути спросил:
- Это правда?
- Да.
Только сейчас до меня дошло, что жители города не знают о случившемся. Когда бежал по его улицам до штаба, ловил на себе надоумленные взгляды, но в них не было страха, а значит, люди ещё не знают! По прибытии в расположение батареи застал банный день, солдаты мылись в бане, отдыхали, преступное разгильдяйство я увидел! Найдя командира батареи, показал ему своё предписание, офицер сидел на лавочке возле своего домика в одном нижнем белье, рядом бегали дети, может его. Два раза попросил его перевернуть листок бумаги, отвечая на его вопрос: «Причём тут я, ты же на Дальний Восток расписан?» После прочтения документа, всё ещё с непонимающим лицом, он попытался связаться со штабом дивизии по телефону, связи не было. Теперь он точно не знал, что делать! Командир батареи собрал штаб подразделения, все смотрели на меня как на нечто диковинное и очень интересное. А потом началось то, что ответило на все их вопросы, сразу, одним ударом! В небе послышался гул самолётов, я пытался считать, выбежав из штаба, но это было трудно. Все наблюдали за тем, как от ровного строя высоколетящих самолётов, отделились десятка три, стали снижаться, делая полукруг.
Они не все сразу налетели на часть, перестраивались в группы по пять самолётов, вытягиваясь в линию, делали свои смертоносные заходы. После того как вторая линия самолётов сбросила бомбы, взлетел на воздух склад боеприпасов, все строения которые находились рядом сровняло с землёй. Слышались стоны раненых, крики в панике бегающих солдат, был слышен женский и детский плач. Стараясь сохранить самообладание, я, несмотря на сильный гул в голове, бросился в укрытие за кирпичную стену одного из зданий, там уже находились несколько солдат, лежали раненые.
- Товарищ лейтенант, - один из бойцов, придерживая раненую руку, обратился ко мне, - тут капитан наш, ранен он сильно!
Я придвинулся к раненому, снова посыпались на нас бомбы. Переждав грохот, спросил капитана:
- Орудия где?
- А нет орудий, - за капитана ответил солдат в нижней рубашке, голова его ещё была мокрая, только из бани вышел, - вон, склад дымом исходит!
- Лейтенант, - капитан напрягся, при каждом вздохе у него из раны на груди пузырями выходил воздух, - в лесочке. Шесть орудий, по ящику снарядов на каждое, остальное на складе.
Я оглядел бойцов, кто-то легко ранен, но полон решимости, только и ждёт приказа, а кто-то опасливо озирается по сторонам - такие мне не нужны!
- Чего присели как зайцы под берёзой?! Все артиллеристы?
- Так точно!
- Привести себя в порядок и к пушкам, бегом выполнять приказ!
Переждав заход очередной группы самолётов, взрывы уже раздавались за нами, все бросились кто куда, я уже думал, разбегутся, как нет, стали снова собираться под стеной. Капитан умер, последний воздушный пузырь из крови, надувшись у него на груди, лопнул, оповещая присутствующих о смерьте!
- Товарищ лейтенант, а мне что делать, я шофёр?!
Я узнал его, это он меня вёз в часть.
- Раз шофёр, найди машину, лови тех, кто бегает по части, снаряды соберите, не могли все взорваться, что найдешь, вези к лесу!
- Где это? - я повернулся к бойцу, который поправлял на себе наспех одетую гимнастёрку, сержант, вроде.
- Там, два километра по прямой, дорога была хорошая!
- Есть.
Водитель побежал к КПП части, видимо он надеялся найти свою машину целой.
Пробегая с горсткой бойцов, с радостью наблюдал, как к нам присоединяются другие солдаты, даже два старших лейтенанта прибавились.
- Начальник штаба наш, вон, возле забора!
Скомандовав бойцам следовать дальше в лес, подбежал к раненому, как будто осколки выбирали свои жертвы, командиров выискивали!
- Товарищ майор, я могу вам помочь?
- Если только ноги пришьёшь!
Невдалеке лежали две его ноги, как пилой отрезало.
- Я к пушкам солдат веду, где позицию лучше занять, война началась?!
- Не глухой я, не кричи! Пушки в лесу, лошади там же, хитрость такая военная! Там, на берегу реки позицию занимай, мост держи, здесь одна дорога, дай Бог успеешь. Беги лейтенант, беги! - он грустно улыбнулся, провожая меня взглядом.
Не успел я и два шага сделать, как услышал выстрел за спиной. Майор лежал с закрытыми глазами, в правой руке револьвер.
Раздавая команды бойцам, которых уже не мало скопилось в лесу, я не обращал внимание на то, что среди нас есть два старших лейтенанта, да они особо и не старались командовать, впрягали лошадей, грузили ящики со снарядами. Наконец всё было готово к дороге, оглянувшись на когда-то мирную воинскую часть, я увидел клубы дыма, что-то ещё взрывалось, вспыхивало. Всё это время, пока я бегал, командовал, просил, требовал, у меня перед глазами стоял отец! Мне даже казалось, что это он отдаёт приказы, а я просто их озвучиваю. Прибыли на берег реки, с удивлением заметил, что по краю обрывистого берега есть углубления в земле.
- Что это?
- Это, товарищ лейтенант, военная хитрость. На завтра были назначены стрельбы. Командир распорядился всё заранее подготовить, проверяющие то вон где, - солдат указал в сторону реки, - мы всё и приготовили. Раскидав ещё зелёные ветки деревьев, солдаты открыли мне подготовленные позиции под наши пушки. Установили орудия, теми же ветками их замаскировали, со стороны кусты как кусты.
Осматривая позицию, с удивлением заметил, что бойцы не вооружены, в этом была и моя вина, занятый пушками, я совсем забыл про личное оружие, я и сам был безоружен, хотя кобура на ремне была. Выбрав пару бойцов покрепче, отправил их в часть с приказом собрать всё, что только можно, если надо, то вскрывать оружейные комнаты. Через два часа они вернулись, привезли винтовки и патроны, даже пулемёт «Максим» и тот добыли, всё раздали солдатам, мне же достался револьвер. С тревогой, я посмотрел в его барабан, не хватало одного патрона, уж - не майора ли наган?!
В начале пятого вечера, на горизонте показалось пыльное облако, всё ещё надеясь, что это наши войска отходят, чтобы сменить позицию, я вглядывался в чёрные точки. Нет, это не наши танки шли впереди колонны, наши я знал отлично! Подойдя к мосту, колонна остановилась, несколько солдат из следующих за тремя танками машин, осмотрели мост, я видел, как они махали руками, приглашая свои войска ехать дальше. Как только два танка из трёх оказались на мосту, залп всех наших пушек заставил колонну снова остановиться, а мост и танки на нём были уничтожены. Контрольные стрельбы мы сдали, но оставались ещё машины и танк, который уже сделал два выстрела в нашу сторону, но пока не прицельные. Распределив огонь своих пушек по всей длине колонны, мы расстреляли все снаряды, надежды на водителя с боеприпасами таяли, солдаты заняли оборону возле орудий, приготовили винтовки. Тут кто-то закричал:
- Наши! Наши!
Я повернулся вправо и увидел танки, на полном ходу они неслись через поле к колонне, стреляя, попадая в машины, добавляли к нашим факелам свои. Первым ехал, нет, летел, танк моего отца! Это была первая моя победа, я очень надеялся, что она не будет последней!
