Глава 9. Неожиданное открытие
(Продолжение. Начало здесь)
Сначала Яшка хотел поступить по всем правилам – ограду больше не трогать , краюху выкинуть в мусорный мешок, дорожку домести и об открытии своем сообщить деду Никанору, а после – смотрителю. Мало ли кто может невозбранно пройти на территорию Университета! Но что-то его остановило, и мальчик принялся задумчиво изучать окрестности.
Вплотную к ограде подходил аккуратно подстриженный газон. Сразу за ней начинались заросли каких-то кустов, мешавшие разглядеть улицу. Яшка придирчиво осмотрел растительность и сделал вывод, что лазом никто не пользуется. Скорее всего, про отошедший от основы прут вообще никому кроме него, Яшки, неизвестно. И что с этим делать?
Кто знает, какое решение принял бы помощник старшего дворника, если бы не услышанный им отрывок лекции про бесшабашного Габриэля. Но теперь в нем вдруг возникло неясное чувство – то ли жажда приключений, то ли желание послушать что-то еще, а может быть, даже немного детская гордость, что вот – он узнал еще один секрет Безымянного Города, пусть крохотный, зато только его. Какой бы ни была причина, но рассказывать кому-то о своей находке Яшке расхотелось.
На дорожке послышались чьи-то шаги. Мальчик поспешно извлек из кармана платок и привязал его к отломанному пруту, постаравшись сделать так, чтобы метка скрылась в листве. Затем он выбрался на плиты дорожки и принялся мести их, как ни в чем не бывало. Смотритель, показавшийся в этот момент из-за угла, увидел лишь лохматого пацана, старательно орудовавшего веником – ничего интересного, а тем более – крамольного.
На разведку Яшка хотел отправиться на следующий же день, сразу после утренней уборки сквера, но, как назло, не задалось. Всегда неизменный распорядок дядюшки Пафнутия именно в этот день пошел наперекосяк – а виновницей всего была давешняя мотыжка. Все-таки не зря не жаловали дворники новый, необкатанный инвентарь!
Прежде всего Пафнутий Пантелеймоныч отправил деда Никанора к врачу. Старик попытался было спорить, но старший дворник так сурово сдвинул брови, что его подчиненный смущенно умолк.
- Странно, что ты вчера этого не сделал, - строго выговаривал ему Пафнутий. – Хуже ребенка, право слово. И что с того, что почти не болит? Мне здесь полработника не надо, у меня вас двуруких на все дела едва хватает!
Дед Никанор понуро удалился, а его начальник, сердито сопя, повернулся к остальным дворникам, притихшим в сторонке, и принялся распределять между ними участки.
Слова Пафнутия Пантелеймоныча о недостатке рабочих рук были чистой правдой. Помимо всех обычных дел осенью приходилось сгребать и выносить листья, прореживать клумбы от уже отцветших растений, какие-то безжалостно выбрасывать, какие-то защитить от мороза, а какие-то – бережно выкапывать и убирать до следующей весны. Дворники подрезали кусты, укрывали чайные розы, таскали ящики с луковицами и мели, мели, мели, потому что высокие деревья, раскинувшие свои ветви над Городом, все роняли и роняли на дорожки листву.
Раз стало одним работником меньше – остальным скучать не придется, и старшему дворнику пришлось изрядно поломать голову, чтобы нарезать задачи по справедливости. Покончив с этим, они почти бегом отправились к скверу Читающей. Деревья, обитавшие там, не отличались от прочих своих собратьев, и Яшка взмок, уталкивая в мешки листву. Работу в этот день они закончили позже обычного.
- Вот погоди, настанет пора настоящего листопада, узнаешь, почем фунт лиха, - мрачно пообещал помощнику Пафнутий Пантелеймоныч, когда они возвращались в каморку. Настроение у старшего дворника было неважным — сказывалась усталость, раздражение из-за того, что работа пошла не так, как задумывалось, да и за Никанора было волнительно — все же, не мальчик, быстро не поправится.
Яшка решил уже, что вот сейчас-то дядюшка пообедает и приляжет отдохнуть от праведных трудов, дав племяннику возможность удрать к Университету, но не тут-то было. Точнее, предположения мальчика оправдались ровно наполовину – пообедать Пафнутий Пантелеймоныч пообедал, а вот отдыхать не спешил. Все, что шло не по плану, вызывало в старшем дворнике глухое, тяжкое раздражение, и лучшего способа избавиться от него, чем уборка, он не знал – поэтому, перекусив, они с Яшкой принялись отмывать окна, драить полы, протирать мебель и чистить небогатый кухонный скарб. Мальчик печально посматривал на часы, висевшие на стене, и понимал, что время, отведенное на исследование окрестностей, неумолимо утекает.
Наконец, с уборкой было покончено и чело дядюшки Пафнутия немного посветлело. Он уткнулся во вчерашнюю газету и что-то невнятно, но утвердительно промычал в ответ на робкую просьбу племянника пойти погулять. Яшка вылетел из каморки как на крыльях – до начала вечерней уборки оставалось всего ничего.
До Университета он добрался быстро. Выбежав к воротам, Яшка принял независимый вид и свернул направо, намереваясь следовать вдоль ограды. Он шел довольно шустро, поглядывая, впрочем, и по сторонам – территория Университетского двора была почти скрыта от глаз кустами, зато дома напротив были красивые.
Свернув, наконец, к задней части дворика, мальчик замедлил шаг. Здесь следовало быть внимательным – заросли почти скрывали от взглядов ограду, и обнаружить заветный прут было непросто. Яшка напряженно всматривался в листву, но ничего, похожего на платок, пока не видел. А может, сегодняшняя смена заметила оставленный им ориентир, приняла его за мусор и выбросила? А вдруг все еще хуже, подумал Яшка, холодея – вдруг они и сломанный прут нашли, и теперь ограда уже починена и лаза больше нет?
Мальчик воровато огляделся по сторонам. Напротив теперь тянулась унылая глухая стена, впереди и позади никого не было. Он вздохнул и решительно нырнул в кусты.
Пробираться сквозь заросли ему пришлось довольно долго. Яшка трепетал при мысли, что его могут заметить и поймать, а еще больше – при мысли, что может опоздать на сбор к дядюшке Пафнутию. Он уже готов был повернуть назад, как ему показалось, что что-то светлое мелькнуло среди листвы. Платок!
Да, это был он. Яшка прислушался, осторожно пошатал прут, заглянул во двор Университета. Соблазн был велик, но времени у него почти не оставалось. Мальчик тяжело вздохнул, сунул платок в карман – оставлять его на ограде он не решился, вернул прут на место и выбрался на тротуар.
Следовало поискать какой-то другой ориентир. Он осмотрелся и к великой своей радости заметил, что стена напротив как раз здесь прерывается коваными воротами. Яшка вытянул шею, силясь рассмотреть, надпись над ними, и вздрогнул, будто молнией пораженный. Вывеска гласила: «Первое Городское кладбище», а вдали призрачно светлели надгробия...
Неизвестно, сколько времени Открыватель Чулана простоял, забыв о своих обязанностях и бездумно таращась перед собой. В голове пролетали сумбурные мысли о призраках, неупокоенных душах и прочей пакости, а вокруг него тем временем густели сумерки. Прохожих по-прежнему не было, и некому было вывести Яшку из оцепенения.
Вдруг тишину нарушил странный звук. Он не был похож ни на что, слышанное мальчиком ранее, но оказался полностью созвучен его малоприятным мыслям – издали донесся глухой, утробный вой, который едва ли мог быть издан живым существом. Ноги под Яшкой едва не подкосились, ужас пронзил его от макушки до пят, и он уже приготовился распрощаться со своей короткой и бестолковой жизнью, как из-за угла показался виновник шума. По дороге летел троллейбус номер четыре.
Яшка отмер и помчался прочь, что есть мочи. К каморке Хранитель Метел поспел в самый последний момент.
© Анна Липовенко
Продолжение следует.
Другие сказки:
Отпуск Кощея ( начало сказки )
Непридуманная история: Встреча
Оглавление здесь