В своей прошлой статье я упомянул книгу «Русские легенды и предания» Елены Грушко и Юрия Медведева. С этой книгой у меня связана уйма тёплых воспоминаний, с неё началось моё приобщение к миру славянской мифологии, но… с этим трудом всё не очень хорошо, на самом деле.
Есть такой методологический принцип, называемый бритва Оккама, в кратком виде он представляет собой многим известный афоризм: «Не следует привлекать новые сущности без крайней на то необходимости». Книга, о которой идёт речь, сущности не то что привлекает – она их множит, или, попросту говоря, выдумывает (конечно, не само издание, а люди, причастные к его созданию, в том числе и те, наследием которых пользовались авторы).
Я взял листок бумаги, пробежался по страницам «Русских легенд и преданий» и выписал самых сомнительных персонажей, которые на них причисляются к пантеону славянских богов. Обзор данных персонажей я и представляю вниманию уважаемых читателей.
Итак, начнём.
Вий
Из книги «Русские легенды и предания» Елены Грушко и Юрия Медведева:
У древних славян Вием назывался насылатель ночных кошмаров, видений и привидений. Являлись они тем, у кого совесть нечиста. В этом он родствен Нияну, царю адскому. Служил Вий также Чернобогу в его царстве и судил мёртвых за их проступки.
Наши сказки знают могучего старика с огромными бровями и необычайно длинными ресницами: брови и ресницы так густо у него заросли, что совсем затемнили зрение; чтобы он мог взглянуть на мир, нужно несколько силачей, которые смогли бы поднять ему брови и ресницы железными вилами. Тогда уже ничто не утаится от его взоров (слово «вии» означает ресницы). Народное представление о Вии знакомо всякому, кто только читал Гоголя; однако некоторые любопытные черты не вошли в его поэтический рассказ. В Подолии, например, представляют Вия как страшного истребителя, который взглядом своим убивает людей и обращает в пепел города и деревни; к счастью, убийственный взгляд его закрывают густые брови и близко прильнувшие к глазам веки, и только в тех случаях, когда надо уничтожить вражеские рати или зажечь неприятельский город, поднимают ему веки вилами. В таком грандиозном образе народная фантазия рисовала себе бога-громовника (деда Перуна): из-под облачных бровей и ресниц мечет он молниеносные взоры и посылает смерть и пожары...
В сказаниях чехов и словаков есть великан по имени Быстрозоркий. Своими острыми всевидящими взглядами он воспламеняет всё вокруг, и даже скалы трескаются и рассыпаются в песок.
Что интересно, слово «Вий», несомненно, созвучно имени древнего бога индусов Вайю. Он был богом бурь и ураганов, умерщвлял всё живое. Обычно его называли безжалостным: «Можно пройти путём, которым бежит быстрая река, но нельзя пройти путём безжалостного Вайю...» Он же властвовал над преисподней. Не наш ли это Вий, который в глубочайшей древности тоже упоминался как покровитель всесокрушающих ураганов и даже участвовал в насылании на земли Всемирного потопа?
«У древних славян Вием назывался...» – серьёзно? Древние славяне – и Вий?
Для начала уточним временные рамки. Древними славянами принято считать раннесредневековых славян примерно VI–VIII веков (то есть, периода расселения славянских племён). «Вий» Николая Васильевича Гоголя был впервые опубликован в 1835 году в сборнике «Миргород».
Почему я отталкиваюсь именно от повести Николая Васильевича? Потому, что до её выхода в свет слово «Вий» в украинских словарях не фиксировалось (и этому факту посвящена целая научная работа «Об отсутствии в украинском языке понятия вій и времени фиксации в словарях онима вій» Руслана Шаяхметова).
Специалист по славянской мифологии Елена Левкиевская вполне обоснованно утверждает, что персонаж, располагающий всеми признаками Вия Гоголя, в славянском фольклоре не встречается, но при этом можно найти персонажей с отдельными аналогичными чертами (см. её работу «К вопросу об одной мистификации, или Гоголевский Вий при свете украинской мифологии»). Что это значит? То, что Николай Васильевич взял образы нескольких фольклорных персонажей, вылепил из них нечто условно новое и придумал ему имя.
Весьма рекомендую ознакомиться с работой историка Е. Дмитриевой (к сожалению, полного имени актора так и не нашёл, только инициал) «Вий – кто он?», где на основе анализа источников доказывается, что на образ Вия перешёл ряд черт бога Велеса.
О том, что Вий служил Чернобогу, и рассуждать не хочется. Уж слишком активно этим богом балтийских славян подменяют христианского дьявола (кстати, есть интересная гипотеза, что Чернобог – это название определённого идола, образа божества, и к ней мы рано или поздно вернёмся). И откуда должность судьи мёртвых в славянской мифологии? По аналогии с судьями в греческой – Эаком, Радамантом и Миносом?
А зачисление Вия в деды самому Перуну? А, каково? Причём Вий обладает рядом ярко выраженных свойств, присущих исключительно хтоническому существу, то есть воплощающему в себе мощь земли как стихии. Стихия грома и молнии – это, соответственно, стихия неба. А земля и небо... это земля и небо! Комментарии, позволю себе заметить, излишни, поскольку даже пословица такая есть, указывающая на диаметральную противоположность чего-либо.
Сопоставление Вия и Вайю только лишь по созвучию имён и голословное утверждение, будто бы Вий участвовал в организации Всемирного потопа (то-то Николай Васильевич удивился бы!), в лучшем случае умиляет своей наивностью и простотой.
В посвящённой ему статье рассматриваемой книги Вий напрямую богом не называется, словно бы авторы поначалу немножко стеснялись. Но только лишь поначалу. Уже в статье, посвящённой Во́де (Один, ты ли это?), они провозгласили Вия «древнейшим богом ураганов».
Во́да (Водан)
Из книги «Русские легенды и предания» Елены Грушко и Юрия Медведева:
При назывании этого загадочного и всеми забытого божества важно помнить, что в большинстве славянских языков ударение в нём на первом слоге, и с этим именем связаны слова «водит», «воевода».
Когда на Руси появились княжеские дружины, он был именно богом воинства, покровителем военачальников и полководцев, изображался в виде сильного мужа в военных доспехах. Однако в древнейшие времена Водан имел отношение и к водной стихии, был покровителем морских и речных глубин. Он и есть тот самый «дядька их морской», о котором пишет А. С. Пушкин в «Сказке о царе Салтане»: именно воевода, который выходит с тридцатью тремя витязями из «вод ясных», чтобы обходить дозором царство князя Гвидона.
Рассказывают также, что Водан (вместе с Вием, древнейшим богом ураганов) участвовал в насылании на землю Всемирного потопа.
Тут я могу заподозрить лишь заимствование скандинавского Одина-Вотана, хотя Дмитрий Гаврилов и Алексей Наговицын в своей книге «Языческие боги славян» утверждают, что западно-славянский бог Водан известен из «Хроники всего света» Матвея Меховского и «Повести о построении бенедиктинского монастыря на Лысой горе», а также из неких польских легенд, где он называется сыном Живы и братом Перуна.
Приписывание этому самому Во́де власти над водной стихией по принципу созвучия и притягивание за уши «Сказки о царе Салтане»... Ну опять-таки наивно! В лучшем случае.
Доброгост
Из книги «Русские легенды и предания» Елены Грушко и Юрия Медведева:
У западных славян Доброгост – покровитель добрых вестей, посланник богов – нечто вроде античного Гермеса (Меркурия). Спускаясь с небес, он надевал крылатые чёботы, напоминающие сапоги-скороходы русских сказок.
Мне в этом тексте колет глаз слово «нечто». Пишут о боге как о живом одушевлённом существе мужского рода – и вдруг «нечто». Но это так, стилистическая придирка.
В остальном, текст говорит сам за себя: искал кабинетный мифолог соответствие в славянской мифологии греческому Гермесу, не нашёл, плюнул, да и придумал сам: быть тебе, дескать, Доброгостом, о нечто вроде античного Гермеса (Меркурия).
А ещё авторы в подтверждение якобы существования сего божества приводят сказочку:
Однажды люди попросили стремительного вестника Доброгоста одолжить им свои волшебные чёботы – сапоги, шаг которых был в сто вёрст, а прыжок – аж в двести.
Бог, стремительно бегущий по своим делам, приостановился, снял с ног волшебные чёботы, и человек, оказавшийся самым храбрым, влез в них. Шагнул – всего на версту, прыгнул – на две, и рассердился, стряхнул с ног чёботы:
– Да ты нас обманул, Доброгост !
Что такое? А чёботы где? Умчались, улетели... шаг – сто вёрст, прыжок – двести... до сих пор бегут по земле неведомо куда, никак остановиться не могут! С тех пор и не осталось у Доброгоста волшебных чёботов, а добрые, хорошие вести приходят куда медленнее и реже плохих.
Догода
Из книги «Русские легенды и предания» Елены Грушко и Юрия Медведева:
Догода – бог тихого, приятного ветра и ясной погоды, полная противоположность своему свирепому брату, покровителю ветров Позвизду!
Румяный, русокудрый юноша в васильковом венке, в серебристо-голубой одежде, с самоцветными крылами за спиной, Догода неспешно пролетает над землёю, осеняя её своей улыбкою, ласковым взором, приветливо помахивая вечно цветущей веткою розовоцветного шиповника.
Покорные его воле, плывут в вышине стаи легкокрылых облаков. Наши предки усматривали в их причудливых очертаниях и небесные горы, и дворцы великанов, и ковры-самолёты, и колесницы божеств. Виделись им, конечно же, и ладьи, в которых восседают давно умершие предки, изредка навещающие родимые края. Они удостоверяют, что потомки чтут родовую память, уважают древние обычаи, чтут своих богов.
Догода имел свои храмы, но никаких иных жертв, кроме весёлых, нежных песен и танцев, принимать не желал.
В старину молодёжь с наступлением осени собиралась в чьём-либо доме на посиделки. Дурачились, рассказывали страшные истории, а случалось, играли в Догоду. Юноше завязывали глаза, а какая-нибудь из девушек шёпотом пела ему на ушко про голубка Догоду.
Если угадает «Догода», кто певунья, – тут же целует её, вслед за тем выбирают «Догодою» другого паренька – пока все не перецелуются.
Ну что тут сказать? На мой взгляд, снова создание лишней сущности по аналогии с греческой мифологией: у них вон сколько узконаправленных покровителей ветров: Борей, Нот, Зефир, Евр, а у нас-де одного Стрибога владыкой воздушной стихии признают (ну ещё Вия к управлению ураганами приставил некто шибко «умный»).
Вот и придумали Догоду, наверное, от слова «погода». Заявили о его храмах (конечно, ни одного из них так и не нашли – если я не прав, то поправьте меня, пожалуйста, в комментариях, только со ссылкой на адекватный источник), приплели молодёжные игрища, явно срисованные с обрядности, связанной с Ярилой.
А вот и упоминавшаяся песня, заявленная в книге как старинная (лично я кроме как в «Русских легендах и преданиях» Грушко-Медведева её нигде не встречал, несмотря на проведённый в глобальной сети поиск):
У голубка Догоды –
Ни горя ни заботы.
Не пашет он, не сеет,
Не косит, не молотит,
Не косит, не молотит –
Беспечно жизнь проводит.
Но тучами не застит
Нам солнышко Догода,
Но нивушек не валит
Нам бурею Догода.
Пригожий голубочек,
Погожий дай денёчек!
Корс (Корша)
Из книги «Русские легенды и предания» Елены Грушко и Юрия Медведева:
Корс – покровитель питья и еды, бог пиров, то же, что у греков и римлян Бахус и Дионис. Корс – большой охотник до пива и мёда. Изображали его в виде нагого юноши, увенчанного венком из хмелевых плетей и едва прикрытого листьями хмеля. Он выглядел полусонным, словно спьяну, в руке держал ковш, ибо всегда был не прочь к нему приложиться. Корс сидел на утлой, вверх дном опрокинутой бочке, а вокруг валялись пустые кувшины и черепки от разбитых чаш. Славяне поклонялись ему своим участием в пьянственных поединках, ибо в те далёкие времена среди всех народов немалым богатырём считался тот, кто мог остальных перепить. Там, где начиналась пирушка, и был храм Корса.
И снова текст обличает сам себя: «то же, что у греков и римлян Бахус и Дионис»... Снова калька, по которой набросал вымышленное божество кабинетный мифолог! А как иначе? Где у славян свой Дионис и свой Бахус?! Срочно нужен, ведь славяне так (якобы!) предрасположены к пьянству!
Помните, выше мы приводили слова авторов о великом и ужасном Всемирном потопе? Ну, том самом, который провернули Вий, созданный пером Николая Васильевича Гоголя в XIX веке и «ставший» богом ураганов у древних славян, и заглянувший из скандинавской мифологии Вотан, заменивший «т» на «д», чтобы «порулить» водной стихией? Так вот, человечество в нём спас пьяненький Корс!
О боги, что за фантазия...
Эпизод приводится понятно откуда (непонятно – см. выше, чьему труду посвящены все выделенные цитаты в данном обзоре):
Когда боги устроили Всемирный потоп, они не жалели никого, ни людей, ни зверей. Но Корсу всегда нравились люди своим простодушным весельем, и он наклонил небесную виноградную лозу так низко, чтобы за неё могли уцепиться мужчина и женщина, которые уже отчаялись спастись.
И всё время, пока продолжался потоп, они висели, держась за лозу, а Корс поддерживал их дух весёлыми песнями.
Потом воды сошли, и обессиленные люди рухнули наземь.
Тогда Корс влил им в уста несколько капель виноградного сока, и они почувствовали в себе новые силы.
Оттого люди и почитают хорошее вино и его покровителя Корса.
Лёд (Коледник)
Из книги «Русские легенды и предания» Елены Грушко и Юрия Медведева:
Божество это всегда сражалось с водяными. Сила к нему приходила с зимой, когда от одного его прикосновения все реки, ручьи, озёра покрывались ледяной коркою, так что водяные и водяницы, омутники и омутницы, болотники и болотницы принуждены были сидеть в своих хороминах на самом дне до весны, не в силах не только высунуться на поверхность, но и поплавать вволю, ибо иные речки промерзают до дна. Вот сколь злобен и силён Лёд... правда, только в зимнюю пору.
Лёдом называли также воинственного бога, покровителя сражений. Ему молились об удаче в битве. Изображали это свирепое божество в виде страшного воина, облачённого в доспехи, во всеоружии. У него были свои храмы, и перед каждым военным походом он получал много богатой жертвы, а ещё больше – в случае воинской удачи.
Вот откуда, откуда это взяли, с какого потолка?! Конечно, язычники обожествляли природу, но воспринимать одно из агрегатных состояний воды как самостоятельное божество? Пф!
Причём тут, к тому же, военные походы? Попытка притянуть за бороду легендарный образ «генерала Мороза»?
И снова упоминаются храмы, которые, наверное, таяли по весне, потому никогда археологи, сколь бы настырны они ни были, не откопают и следа сиих культовых зданий.
«Предали расовую память, забыли о Лёде-Коледнике, – вздохнул бы адепт сего вымышленного божества. – Оттого и зимы у вас такие стали тёплые».
Лель (Лельо, Леля, Любич)
Из книги «Русские легенды и предания» Елены Грушко и Юрия Медведева:
О Леле – этом маленьком боге страсти – до сих пор напоминает слово «лелеять», то есть нежить, любить. Он сын богини красоты Лады, а красота, естественно, рождает страсть. Изображался он в виде златовласого, как и мать, крылатого младенца: ведь любовь свободна и неуловима. Лель метал из рук искры: ведь страсть – это пламенная, жаркая любовь! Он то же, что греческий Эрос или римский Амур, только те поражают сердца людей стрелами, а Лель возжигал их своим ярым пламенем.
Священной птицей его считался аист. Другое название этой птицы в некоторых славянских языках – лелека. В связи с Лелем почитались и журавли, и жаворонки – символы весны.
А ведь исследователи аж с XIX века отрицают существования такого бога (или хотя бы персонажа) в славянской мифологии...
Откуда взялся этот Лель? Зародился он от желания «облагодетельствовать» славянский пантеон аналогом заморского Эроса (или Амура) и рефрена народных песен «Ой, лель-ладо» (вариант: «Лада, лель-люли» и другие тому подобные).
Вот такое вот детище страсти к греко-римским божествам...
Магура
Из книги «Русские легенды и предания» Елены Грушко и Юрия Медведева:
Дочь громовержца Перуна, облачная дева – прекрасная, крылатая, воинственная, Магура сродни скандинавской валькирии. Сердце её навеки отдано ратникам, богатырям. На поле брани Магура подбадривает сражающихся воинственными кликами, её золотой шлем сверкает на солнце, вселяя радость и надежду в сердца. Ну а если воин пал от удара вражеского меча или пронзённый стрелою, Магура осенит его своими крылами, коснётся охладелых уст – и даст выпить воды из золотой чаши. Отведавший живой воды Магуры отправится в Ирий, в райские чертоги, – для жизни вечной, где и средь неземного блаженства вечно помнит он последний поцелуй Магуры.
А это есть гибрид упомянутых в тексте валькирий и опять же греческой богини – Афины. Больше и сказать нечего.
В серьёзных трудах по мифологии не встречается. А ещё так называют пещеру в Болгарии.
Озем и Сумерла
Из книги «Русские легенды и предания» Елены Грушко и Юрия Медведева:
Озем и Сумерла – бог и богиня подземного царства. В глубоких, сумрачных провалах раскинулись их необозримые покои, в которых всегда темно, и только неисчислимые богатства недр озаряют их своим блеском: золотые и серебряные жилы, гроздья самоцветных камней, горящие озёра нефти – крови земли... Одежды Озема и Сумерлы из чистого золота, их лица бледны и неприязненны. Ох, не любят они людей, которые ищут богатств земных, оттого так часто обваливаются крепи шахт, взрываются рудники, а порою начинают боги возмущённо трясти землю, чтобы устрашить дерзких хитников. Слуги богов – кроты, ужи и грибы, их соглядатаи и слухачи. Всё, что узнают о жизни людей, всё богам подземным рассказывают!
Ну а зимой, когда снег покрывает поля и леса, когда ничто не пробьётся сквозь белое тяжёлое покрывало, Озем и Сумерла обнимают друг друга крепко-крепко, ибо, несмотря на внешнюю суровость, соединяет их великая и нерушимая любовь, и отдаются сладкому сну вместе со всей замёрзшей землёю.
Узнали? Это же Аид и Персефона, которых «пригласили» погостить на Русь-матушки кабинетные мифологи и завуалировали атмосферой уральских сказов!
А вот вам и сказочка про этих, с позволения сказать, божеств:
Был на прииске серебряном один молодой рудознатец – рыжий такой, кряжистый. Прохором его звали. И страсть как любил он дичину и зверя стрелять в Змеиных горах – они за прииском аж до небес взлетали вершинами! Вот как-то раз идёт Прохор на закате солнечном по ущелью с ружьишком, глядь – орёл летит с добычей в когтях. Низко так летит, над самыми макушками ёлок. Видать, слишком тяжела добыча: то ли ягнёнок с руном золотистым, то ли зверь какой неведомый.
Прицелился Прошка и хоть не попал, но так напугал орла, что тот добычу выпустил из когтей, а сам упорхнул. Подбежал парень к добыче орлиной – да так и ахнул. Лежит на траве не ягнёнок, а непомерно большой золотистый крот и кровью истекает.
Подивовался наш охотник на зверя золотого – о таких он и слыхом не слыхивал! – и решил показать диковинку старикам на прииске. Они чего только не повидали на своём веку, знают небось, что за чудо-юдо ему попалось. Но сперва нарвал Прошка тысячелистника, приложил к ранам зверька да завернул его в свою рубаху. Потом положил в котомку и зашагал на прииск. Однако путь был долог, застигла парня в пути ночь. Прилёг он под елью, и привиделся Прошке сон, будто просит крот золотой отнести его по восходе солнца обратно в то самое ущелье, где был он от орла спасён, а затем, обогнув Стриж-озеро, отыскать лаз в земле и тем лазом проникнуть в пещеру. Там крота якобы ждут не дождутся отец с матерью, и они-то наградят Прохора Селиванова от всей души.
Подхватился Прошка, на звёзды поглазел, сновиденью поизумлялся и опять лёг – досыпать. И сызнова сон повторился – точь-в-точь!
Делать нечего: рано поутру пустился он вверх, вверх по ущелью, к Стриж-озеру. Хоть не сразу, но лаз потайной отыскал, сделал по нему десяток шагов, а дальше – тьма-тьмущая, один неосторожный шаг – и в пропасть грянешься, костей не соберёшь, так в недрах земных и загинешь... И слышится вдруг Прошке, словно ребёнок говорит тонко и нараспев.
– Возьми меня на руки и повязки развяжи.
Да ведь голос из котомки идёт, где крот лежит! Хоть и захолонуло Прошкино сердечко, однако послушался он, сделал, как велено было. Батюшки-светы! Разлился по стенам лаза свет золотистый, ярче дневного, и Прошка без помех зашагал вперёд и вперёд, пока не очутился в преогромнейшей пещере. Там всё горело и сверкало от каменьев самоцветных, а на хрустальном троне, в одеяньях раззолочённых и самосветных коронах сидели царь с царицею. Тут крот выскользнул из его рук – и преобразился в прекрасного царевича.
– Сколько раз мы, отец и мать твои, Озем и Сумерла, говорили тебе, неслуху: не покидай наших подземных владений, не выходи на белый свет – ни в обличье ящерицы, ни змеи, ни крота, – услышал Прохор голос царя. – Скажи ещё спасибо своему спасителю-рудознатцу. А ты, Прохор Селиванов, подойди поближе... Ещё ближе. Не робей, ты ведь парень не из робких! Какую награду желаешь унести отсюда? Выбирай, походи по моим владениям, поприглядись – здесь всё твое.
Начал осматриваться Прохор, к стене подошёл, золотишко самородное трогает размером с его кулак, на яхонты да рубины заглядывается. И видит: стоят идолы каменные в обличье людей. Всмотрелся – и онемел: да это ж его знакомцы с прииска! Окаменевшие! Вот Яшка Летягин, рудознатец, вот Анфим Посребышев, горный мастер, Никита Анциферов, писарь рудничный, а вот гуляка да забияка Егор Кудряшов, соперник его, Прохора, в любви к красавице Алёне. В разные годы пропали они в горах – кто охотясь, кто драгоценную руду отыскивая, и давно уж были оплаканы-отпеты роднёй.
– Ну, подыскал себе награду? – спросил царь Озем.
– Подыскал, – кивнул Прохор. – Коли будет на то воля твоя, оживи людишек рудничных и отпусти нас всех с миром.
Надолго призадумался Озем, но тут Сумерла и царевич начали всячески увещевать царя склониться на Прохорову просьбу. И вот явилось чудо: ожили и Яшка, и Анфим, и Никита, а явленный из камня Егор Кудряшов перво-наперво взглянул на Прохора люто, как и положено сопернику.
– Забирай своих людишек и прощай, – сказал Озем. – Только не обессудь: память у них о владеньях моих отшибётся до скончания земного срока каждого. Чтобы не пытались более попасть в мои владения. А ты, рудознатец, коли сделается белый свет не мил, возвращайся сюда. Работа по сердцу найдётся!
Вернулся Прохор со товарищи на прииск – будто с того света привёл оплаканных и отпетых! Начался, как водится, пир горой. Но на все вопросы, что да почему, молчали счастливчики, не знали, что ответить. Молчал и Прохор.
Стал он каким-то задумчивым, нелюдимым. А спустя два месяца исчез – после того, как красавица Алёна пела и плясала на своей свадьбе с Егором Кудряшовым. Вот наутро после этой свадьбы и пропал Прохор Селиванов. Навсегда пропал...
Сказывали, будто видели его потом на Змеиных горах, а рядом с ним – какого-то крота золотого, да только кто ж тому поверит?
Не знаю, как кому, а мне это очень сильно напоминает импровизацию на заданную тему, написанную под влиянием Бажова... И кстати, упомянутые хитники – это коренной уральский термин.
Ослад (Услад)
Из книги «Русские легенды и предания» Елены Грушко и Юрия Медведева:
Ослад – бог веселья и всяческого блаженства, пиров, гуляний и наслаждений, верный спутник Лады, богини любви.
Изображался он золочёной статуей в виде прекрасного юноши с радостью на челе, румянцем на щеках, в венке. Одет Ослад был весьма небрежно, ибо всегда был готов к удовлетворению своих чувственных прихотей. При всяких пиршествах сие божество было призываемо в качестве самого почётного гостя, и первый глоток из всякого кубка жертвовался ему, так же, как и первый поцелуй, сорванный гулякою с уст своей красавицы. Со временем стали почитать его и как бога приятного сна и сновидений.
А вот тут редкий случай, мне доподлинно известно, откуда взялось это мнимое божество! В XVI веке при переводе «Повести временных лет» на латинский язык допустили ошибку – ус злат (имеется ввиду золотой ус изваяния Перуна, установленного князем Владимиром) превратился в имя Услад.
Спекуляции на тему этого псевдо-бога ходили в научной литературе до середины XIX века, затем были признаны несостоятельными самыми отъявленными энтузиастами.
Но в цитируемом источнике даже миф о главном деянии бога Услада приводится:
Когда уже были созданы земля, леса, моря, горы, звери, рыбы и птицы, а затем и люди, начал великий Сварог распределять обязанности между богами. Все они покорно принимали волеизъявления своего небесного отца, и лишь один кудрявый божок смело выступил вперёд и сказал, улыбаясь:
– О Сварог, сделай меня властителем праздников и пиров.
Подивился такой смелости творец мира и сказал:
– Твоё желание, возможно, и будет исполнено. Но не раньше, чем ты пройдёшь испытание и задашь нам знатную пирушку на земле.
И вот однажды, в разгар лета, все боги под видом странников пришли в Полесье на праздник Купалы – в честь громовержца Перуна и богини Лады. Вместе со всем принаряжённым народом они собирали чародейные травы, участвовали в обряде проводов русалок, кружились в хороводах, пели песни, прославляя Сварога и весь сонм богов. Вечером возжигали на берегах и холмах Купальские огни, прыгали через костры и ликовали, когда воспевалась ясноокая богиня Лада и приносился в жертву белый петух.
В полночь подуставшие боги и богини сели вместе с людьми за пиршественные столы. От обилия яств и питий у каждого голова закружилась! После каждой перемены блюд, запивая угощения медвяными напитками, Сварог и его свита громко приговаривали, восхищённо глядя на кудрявого божка:
– О-о, сладко! У-у, сладко!
В конце пированья, уже на рассвете, всем: и кто ещё держался на ногах, и кто дремал под столом, и кто удалился под сень кущ, сжав в объятиях хмельную красотку, – стало ясно, что кудрявый божок выдержал испытание. С той поры его так и звали: Ослад, или Услад.
Вот откуда появился обычай «накрывать поляны» за желаемую должность! Этот «кудрявый божок», часом, не рептилоид под прикрытием? И куда Корс делся, заявленный ранее как бог пиров?
Переруг
Из книги «Русские легенды и предания» Елены Грушко и Юрия Медведева:
Переруг – мелкое божество древних славян, недобрый дух, подобный злыдням, в которых и теперь некоторые люди верят. Недобрая природа Переруга явствовала из самого его имени: всех он норовил перессорить, во всякую семью или компанию раздор вносил! Жертвенник его никогда не пустовал, ибо каждый стремился задобрить сего сварливого бога: кому же охота, чтобы внезапные ссоры разрушали все начинания и замыслы?!
Ну и из какого пальца высосали этого Переруга? Где искать останки его жертвенника? Ведь он «никогда не пустовал», а значит, культ, существуй он в действительности, был востребованным – следовательно, распространённым – следовательно, должны были обнаружить останки хоть одного.
Или же коварные рептилоиды скрывают от нас сии останки?
Так и представляю себе юношу бледного со взором горящим, что решил возродить благородную веру пращуров и посвятить себя богу Переругу. Разбил себе требище во дворе, запалил костерок и кроет всех влюблённым матом, проводя тем самым радение во славу небесного покровителя.
А вот и соответствующее «священное писание»:
Когда Сварог в начале мира распределял обязанности между божествами, одному мелкому божку предложил он заведовать течением облаков над землёй. Тот отказался, сославшись на желание быть поближе к земле. Тогда Сварог спросил, не желает ли он повелевать радугами? Опять отказ. А вихрями? И вихри были отвергнуты. Тут другие боги-Сварожичи начали укорять не в меру разборчивого собрата за строптивость. К удивлению верховного владыки, божок с каждым вступал в яростный спор, так что в конце концов со всеми переругался. И тогда Сварог изрёк:
– Быть тебе отныне Переругом. И заведовать на веки вечные ссорами, склоками, дрязгами, руганью среди людей. А облаками, радугами и вихрями займутся другие. Сейчас же лети на землю! И навсегда забудь о небесах!
Припекало
Из книги «Русские легенды и предания» Елены Грушко и Юрия Медведева:
Замужние женщины не больно-то почитали этого божка, ибо он вынуждал мужчин вдруг забывать свои семейные обязанности, свой долг перед женой и детьми. Своей шаловливой ручкой обрывал хитрый Припекало тенета супружеской верности и вовлекал мужей в опасные плотские приключения, склонял их к изменам. Словом, был Припекало покровителем всяческого блудодействия!
Почитателей Припекалы было немало, правда, они предпочитали держать это в тайне, ибо часты были случаи, когда обманутые жёны, собравшись вместе, поджигали святилище сего покровителя неприятностей и даже побивали камнями его жрецов.
Беда лишь в том, что это мало содействовало исправлению и раскаянию изменников-мужей!
Родствен нашему славянскому Припекале древнегреческий Приап – божество мужской силы и плодородия.
Не иначе как обманутые жёны однажды такую деструкцию навели на культ Припекалы, что от него ни следочка не уцелело. Лишь строчки в цитируемом источнике (наверное, ушёл один жрец-недобиток, донёс крошку информации). А подослали обезумевших женщин, конечно, рептилоиды...
Прок
Из книги «Русские легенды и предания» Елены Грушко и Юрия Медведева:
Память об этом боге людей деловых, сметливых, предприимчивых сохранилась в нашем языке и по сей день. «Проку нет», или «не впрок», или «будет прок» – говорим мы, сами порою не зная, что вспоминаем умного, хитрого, пронырливого бога, этакого славянского Меркурия, который покровительствовал мореплавателям и торговцам, охотникам и землепашцам, кузнецам и пекарям – всем, кто неустанным трудом содействовал процветанию своего, а значит, и общего дела, своей семьи, приумножал свои богатства. Мошенникам и обманщикам Прок тоже иногда покровительствовал, но очень скоро от них отступался, предпочитая честно заработанные богатства, – от таких людей он и жертвы охотнее принимал!
Западные славяне почитали Прока также как божество осторожности, справедливости и права. Его изображали с копьём и щитом, с длинными ушами, венком либо короной на голове. Известно также изображение Прока в виде человека с треугольником в руках, обутого в сапоги с колокольчиками.
«Этакий славянский Меркурий» – ну Вы уже поняли, да, откуда «длинные уши» растут?
«Известно также изображение Прока в виде человека с треугольником в руках, обутого в сапоги с колокольчиками» – откуда оно известно-то?! Во сне привиделось?
Пуст
Из книги «Русские легенды и предания» Елены Грушко и Юрия Медведева:
Пуста считали богом безделья и беспробудного пьянства. Чествовали его западные славяне, потешно наряжая зимой какого-нибудь парня, сажая в сани, увитые хвоей и калиной, и он разъезжал по ближним сёлам, а за ним в десятке саней – почитатели хмельного. Где-нибудь останавливались и предавались безудержному винопитию и пьяному веселью во имя сего бога. Рассказывают, что идолы его делались пустотелыми, в них наливали воду, а под идолом разводили огонь. В его голове нарочно делали два отверстия, оттуда выходил пар со страшноватыми и смешными звуками, что волхвы объясняли гласом божества.
Ещё один бог пьянства? Что, опять?!
Это ж сколько у этого парня адептов развелось...
А насчёт идолов малость не докрутили. Описали бы сразу самогонный аппарат!
Родомысл
Из книги «Русские легенды и предания» Елены Грушко и Юрия Медведева:
У варяжских славян Родомысл славился как бог мудрости и красноречия, покровитель законов, податель добрых советов. Когда собирался народ обсудить благоденствие своего города или подумать, как отвратить угрожающую ему опасность, все молились Родомыслу, приносили ему богатые жертвы, воскуряли светильники, призывали на свою сходку. В богатых, чистых храмах своих Родомысл был изображён в виде человека, упёршего в лоб указательный перст правой руки. В левой руке он держал щит с копьём, ибо в те баснословные и нелёгкие времена порою приходилось даже мудрый совет силою отстаивать.
И снова нам, извините, втирают про популярнейшее божество. А где тогда следы его культа, доказательства? Отсутствуют... Немного строчек в сомнительном труде по славянской мифологии – и всё... Ну так же не бывает!
Больше ничего писать не хочу – боюсь не сдержаться и принести требу Переругу, а со сквернословием в интернетах нынче борются (проклятые рептилоиды!).
Святобор
Из книги «Русские легенды и предания» Елены Грушко и Юрия Медведева:
Святобор – один из верховных лесных владык в славянской мифологии. Это бог лесов, покровитель охоты. Наши предки верили, что он предопределяет жизнь, судьбу, поведение всех обитателей лесных чащоб, обеспечивает дивное согласие в природе. Иногда он любит подшутить над человеком, если разозлится, и мучает, сбивает его с пути, пуская по лесу эхо. Лешие – его слуги. Лешие есть в каждом лесу, а Святобор один над всеми необозримыми славянскими лесами хозяин! Ростом он выше самой высокой сосны, статью могутнее самого кряжистого дуба, волосы его длиннее берёзовых кос, борода гуще мха, носит он зелёный плащ из хвои да зелёную шапку. Однако в древности его обычно изображали в виде медведя с секирой.
Святобор – олицетворение вечно живой природы. Все свои владения враз он может обозреть и днём и ночью, поэтому не светляки мелькают в ночной тьме – то светятся огненные очи Святобора.
Горе охотнику, посягнувшему на олениху с детёнышем: рано или поздно Святобор ему отомстит. Горе рыбаку, который ловит стерлядь в пору нереста: рано или поздно его ждёт грозная расплата.
Убеждение, что природе нельзя наносить – по глупости или жадности – невосполнимый урон, возникло ещё в глубочайшей древности. В заповедных лесах, святых борах охота и вырубка деревьев запрещались под страхом смерти. В древности были целые рощи и леса, которые посвящались именно Святобору. Там под страхом смертной казни запрещено было даже ветки с деревьев ломать, не то что заготавливать лес. Потом имя это забылось, но ещё и при Петре Великом, например, власти жестоко расправлялись с порубщиками сосен в поймах рек.
Жена Святобора – Зевана, славянская богиня охоты. Она опекала лесных зверей, учила их избегать опасности, переносить суровые зимы. Охотники старались умилостивить её и испросить удачу в промысле.
Помощники Святобора, кроме леших, также мелкие божки по имени Туросик, Стукач, Свида и Пахма – существа довольно опасные и коварные. Скажем, зловредный Туросик принимал вид тура или оленя с золотыми рогами и заводил охотника, погнавшегося за ним, в болото. Точно так же заманивал в болото людей и Стукач, изображая стук топора дровосека. Заблудившиеся люди радостно бежали на этот стук и гибли.
Нигде, кроме как в процитированной книге, ничего о Святоборе я не нашёл (сайтики в интернетиках с откровениями славящих Правь – не в счёт, ссылок на источники там нет, так что весь их бред списывается на списывание – пардон за тавтологию! – из этих же «Русских легенд и преданий» Грушко-Медведева и коллективное фантазирование).
Приписанная в жёны Святобору Зевана (Девана) упоминается в «Истории Польши» Яна Длугоша как чисто польская богиня и по мнению историка литературы Александра Брюкнера является выдумкой хрониста (см. Brückner A. Mitologia słowiańska).
Упоминание о Туросике как о природном демоне или лесном божке встречаются в «Большой книге польских демонов» Барбары и Адама Подгорских, «Историях литовского народа. Литовской мифологии» Теодора Нарбута и «У подножия славянского Парнаса» Леонарда Пелки.
Пахма – это река в европейской части России, Свида – название византийского энциклопедического словаря или подрод растений рода Кизил, ну а Стукач... Вам и так понятно.
Вот, кстати, легендочка о Святоборе:
Однажды молодой охотник шёл домой лесом и от избытка сил сшибал прутом листья с деревьев и головки цветов. Шёл он знакомой тропою, однако она как-то незаметно пропала из-под ног, и, к своему изумлению, охотник обнаружил, что заблудился. А ведь эти места были ему знакомы с детства! Вдобавок небо стало хмуриться, вершины высоченных деревьев угрожающе клонились к человеку... Он порядком испугался и, завидев в чащобе огонёк жилья, радостно бросился к нему.
Что такое? Шалаш не шалаш, изба не изба... Слажено жилище из звериных шкур. Парень уже собирался податься прочь подобру-поздорову, как вдруг шкура, которая загораживала вход, откинулась, и перед ним появился суровый, могучий старец. Он также был облачён в звериные шкуры, оброс, словно мхом, длинной бородой, а глаза его горели в темноте, как уголья.
– А, вот ты и попался мне, нечестивец! – зарычал старик. – Зачем бил меня по глазам своим прутом? Теперь я похлещу тебя вершинами берёз, негодник. Ужо попомнишь Святобора!
Скрутив парня, он задал ему такую трёпку, что тот не чаял живым добраться домой и две недели потом отлёживался на сеновале. С тех пор он держал руки на привязи, когда шёл лесной тропою!
Как по мне, скопировано со среднестатистической былички про лешего и приправлено пафосом: «Ужо попомнишь!..»
Уд
Из книги «Русские легенды и предания» Елены Грушко и Юрия Медведева:
Уд – одно из самых древних и потаённых славянских божеств, дух-покровитель любовной связи, любострастия. В «Слове об идолах» (начало XII в.) сказано, что славяне-язычники «чтут срамные уды и в образ сотворены, и кланяются им, и требы им кладут».
Молва живописует Уда статным кудрявым молодцем, восседающим на туре. Рога тура повиты венком из калины – символом девичества, а сам Уд держит в руке деревянное копьё, к тупому концу которого привязаны две круглые деревянные погремушки.
Для приворожения божества под постель клали стебель посвящённого Уду кокушника длиннорогого – растения с ярко-красной головкой. Стебель его обвивали травой любкой: её цветы распускаются к вечеру и открыты ночью, оттого и зовётся она любка-ночница.
В глухой лесной чащобе устраивались капища, посвящённые Уду: в дно водоёма забивались в виде овала колья с фаллическими символами. В ночь полнолуния неплодная женщина заходила по пояс в воду и, поглаживая руками головки кольев, молила о чадородии. Такое омовение было непременно тайным, о нём не знал никто, кроме ведуна.
В своём «Толковом словаре» В. И. Даль приводит такую цепь производных от слова «уд»: удить (в значении полнеть), узы (связь), ужик (кровная родня). Сюда можно добавить: удалец, удача, ударять, удобный, удовольствие, удовлетворять (то есть «удом творить») – и так далее.
В позднейшие времена чародейное могущество Уда было поделено между Ярилой, Ладом, Купалой, Припекалою.
М-да, натворили удом фантазёров... Это же какая больная фантазия: наречь отдельным божеством отдельную часть мужского тела! Думаю, не нужно пояснять, что приведённая цитата из «Слова об идолах» никак не может использоваться в качестве свидетельства существования культа сего гипотетического божества?
А Ладом, кстати, тут Перуна называют. Когда у него хорошее настроение.
Числобог
Из книги «Русские легенды и предания» Елены Грушко и Юрия Медведева:
Славяне почитали Числобога как покровителя течения времени и счёта. Особым почётом он пользовался в Новгороде – причём ещё в те времена, когда письменность Кирилла и Мефодия, а также римские и арабские цифры ещё не пришли на Русь. У славян была своя письменность, свои цифры – они соответствовали некоторым буквам, подобно тому, как буквы церковно-славянского языка соответствуют некоторым цифрам, причём в зависимости от начертания. Это вполне объяснимо, ведь Русь была большой торговой страной, а Великий Новгород – центром всего купечества.
У Числобога, по мнению наших предков, было два лица: одно – подобное солнцу, другое – полумесяцу, ибо солнце отмеряет течение дня, а луна – ночи. Жрецы Числобога ведали тайные, древние науки счёта дней, месяцев, лет. Они содержали в порядке большие солнечные и лунные часы, которые посвящены были загадочному Числобогу. Перед храмом его высаживали великое множество самых разнообразных цветов, которые открывали свои венчики в разное время суток, от раннего утра до позднего вечера. И узнать, который теперь час, можно было, поглядев на эти удивительные цветочные часы, равных которым по красоте не создано до сих пор.
Кукушка – птица Числобога, ведь она отмеряет время человеческой жизни.
Ну откуда, откуда это, на чём основано утверждение о дивном храме с цветами, больших солнечных и лунных часах, да и о самом существовании культа Числобога, который якобы пользовался особым почётом в Великом Новгороде?! Почему Великий Новгород? Просто потому, что Русь много с кем торговала, а Великий Новгород славился купцами?
О Переруг! Слышишь? Это я мысленно к тебе взываю...
Я пытался найти что-то адекватное про Числобога (в первую очередь, откуда есть пошла сия фантазия), но забрёл лишь в такие дебри с круголётами, числолётами и чертогами, что прям садись в ближайший виман (я вообще правильно это слово написал?) и лети сражаться на световых булавах с проклятыми рептилоидами во славу непогрешимого падре Хиневича.
О Переруг! А, ты уже услышал...
Подытожим
Что не так с книгой «Русские легенды и предания» Елены Грушко и Юрия Медведева? Она насквозь пропитана духом кабинетной мифологии (в этой статье я так часто упоминал это понятие, что следующую ему и посвящу), на её страницах рассматриваются персонажи, которые на самом деле в славянской мифологии отсутствовали, а домыслы и фантазии подаются как едва ли не научные факты.
Нужно ли читать такую литературу? Нужно или не нужно – затрудняюсь ответить однозначно, но можно. Лично на меня эта книга оказала немалое внимание, разожгла мой интерес к верованиям славян. Это как ступенька на лестнице познания данной темы: кто споткнётся об неё, расшибёт себе лоб и дальше подниматься не станет (дескать, да ну, не было у славян никакой уникальной культуры, враки это всё и выдумки), кто-то останется на ней (Уду помолится, в честь Пуста водочки бахнет, а потом – по бабам, во славу Припекало, естественно!), а кто-то перешагнёт и продолжит восхождение. Ведь есть и другие ступени, посерьёзней...
Буду ли я с пополнившимся багажом знаний и более развитой логикой перечитывать сей труд? Ну если только поностальгировать, вспоминая себя n-летней давности, перелистывавшего с трепетом сии страницы.
Но ощущать себя я буду примерно так:
