Старик стоял у раскрытого окна и по-обычному набивал дорогим табаком свою трубку. Искусная резьба в точности повторяла все изгибы, чешуйки, всю грацию живой змеи. Постучав трубкой о каменный подоконник, седовласый колдун коснулся её головы и погладил рубиновый и изумрудный глазки. Змея будто очнулась от оцепенения. Извиваясь в руках старика, она издала негромкое шипение, раскрыла пасть так, будто зевает и вновь замерла, выдохнув густой дымок. Хотуль потянул пряный дым, привычно прикрыв от удовольствия глаза и тихо замычав от удовольствия. Пара секунд и выдохнув дымок через ноздри, старик расплылся в улыбке блаженства.
Струйки дыма устремились вверх, приняв облик двух маленьких ужей. Змейки быстро поползли по воздуху и беззвучно растворились.
- Чего ты такой довольный сегодня? – раздался голос с потолочной балки. Старик вздрогнул от неожиданности и, посмотрев вверх, приметив два светящихся глаза в темноте, выругался.
- Ты меня так точно к Кондратию отправишь. Не совестно тебе старика пугать?
- Тебя туда и палкой не загонишь. Сколько раз пытались? Наверное, и счёт потерял?
- Да чего же? Помню. Трижды зарезать пробовали, дважды отравить. Пару раз топили. Разок даже из огнестрела уложить пытались.
- Ну вот. И неужели ты думаешь, что сердечко у тебя встанет от того, что я очередной раз к тебе сзади подкрался?
- Да кто же его знает. Сердце человеческое не простой кусок мяса. Откажет и всё.
- Так, ты бы курил поменьше, того и глядишь, денёк, а то и два, проживёшь дольше.
- А ты мне не указывай. То, что ты речью человеческой наделён, ещё не говорит о том, что и разумом. Много ты понимаешь. Человеку и маленькие радости нужны, пусть и вредные. А ты спрашиваешь, чего я довольный такой. Так вот же.
- Ну, как знаешь. Пойду я. Сегодня поварята колбаски крутят. – глаза медленно скрылись в темноте.
- Эй, Борзята! – окликнул глаза старик. Те вновь засветились двумя огоньками над потолочной балкой. – Сам-то как? Здоровьем не хвораешь? Поминки по тебе планировать, слёз копить?
- Да не дождёшься! Я тебя вперёд пропущу и с почестями провожу сперва.
- Ну, не могу обещать тебе удовольствие такое. – старик расхохотался. Выбив остатки табака на каменный подоконник, он смахнул их рукой. Закинув руки за спину, не выпуская любимой трубки, он неспешно пошёл по коридору к своей обители.
- Дядя Хотуль. – раздался озорной голос и девичьи руки обняли старика за шею.
- Тфу. Киморы тебя побери. Да вы сговорились сегодня, что ли? Я чуть портки не намочил. – старик обернулся и посмотрел на девушку, из одежды на ней были только кожаные ремешки и огромная коровья шкура на плечах.
- Дядь Хотуль. У тебя наливка осталась ещё? – девушка изобразила саму невинность.
- Гетера, ты уж извини, но твой брат намедни приходил. Просил больше не давать тебе крепкого. А то очень он уж поутру головой мается.
- А мы чуть-чуть. На улице холодно. Согреться не мешает.
- А ты не пробовала, ну я даже не знаю, например, одеваться теплее?
- Пробовала. Не так красиво и не эффектно. А я к тебе по делу!
- Ну, тогда входи. Поможешь мне картошку почистить. Супец затеял я.
Сидя на дубовом стуле, девушка старательно вырезала глазки из клубней, отправляя очередной в миску с водой. Чищеные картофелины плюхались в воду с громким бульком, разбрасывая брызги.
- Дядя Хотуль, а такое место, как Чёрный лес, взаправду существует? – поинтересовалась Гетера.
- Взаправду. – старик поставил на дубовую столешницу витиеватую бутыль и две маленькие рюмочки. Чуть больше напёрстка. На мгновение задумавшись, Хотуль хлопнул себя по лбу ладонью. – У меня ж и закуска есть, в аккурат оттудава. Я сейчас.
Старик выбежал за дверь и вернулся спустя три почищенные картофелины. В его руках был небольшой куль с чем-то, похожим на колбаски.
- Вот. Они это кровяком называют. Берут кишки поросят, набивают их жареной кровью, рубленными печенью, сердцем, языком и почками. Всё это вываривается с травами и солью, а потом коптится над грушевой щепой. – объяснил старик, нарезая принесённую снедь. – А ты чего, кстати, про лес тот заговорила?
- Да вот, - девушка дочистила последнюю картофелину и воткну в неё нож, отправила плавать в миску к остальным. – у отца вчера была, как с Калашева вернулась.
- Ну, как же, наслышаны уже. Подопечных своих совсем загоняла. Так, а к чему Чёрный лес тут?
- Да, пока отец делами своими занимался, книгу сказок у него на полке нашла. Прочитала несколько. Вот и подумала, что если есть такое место под солнцем, то ты точно должен знать. Ты то, вон сколько странствовал.
- Странствовал. Да и место я это знаю, бывал там. А так, граница леса этого в двух днях пути от моей родной деревни. Помнится, батюшка мой, наверное, давно уже у Кондратия отдыхает, муку туда со своей мельни отправлял. А что про сказки, так некоторые там мной и написаны. Немножко приукрашены, чтоб детей не шибко пугать.
- А давно ты был там? – девушка взяла кусочек кровяка, с недоверием понюхала и отправила в рот.
- Давненько. Годков так сорок уже прошло, может и больше. Батюшка твой, будь ему не ладно, к ведьмам меня отправлял.
- К ведьмам? Настоящим?
- Настоящим. Чего тебя так удивила.
- Ну, я думала ведьмы только в сказках и бывают.
- Ну да. Колдуны то взаправду, а ведьмы в сказках. Есть они. Изначально, от части, той же породы, что и мы с тобой. Один прародитель у нас с ними. Вот, пока в тех местах был, историй разных и услышал. Да там, что день, то новая история. – старик поднял рюмочку, посмотрел сквозь неё на свет из окна и быстрым глотком осушил.
- А где он? Где, лес этот. – поинтересовалась девушка.
- От нас далеко. На запад надо идти, через горы и дальше. В ту сторону, где разлом великий.
- А расскажи, как там?
- Да как? Лес, как лес. Только чёрный весь, мрачный, холодный. Но, деревья тебя не съедят, как в наших местах. От того и живности там много всякой. Да так ничего такого и не расскажешь. Мало чего я там успел повидать. Чащобы, болота. Всё больше слушал. Вот, например, историю про вора Шлынду мне там рассказали. В книге её нет.
Про вора Шлынду
Жил на свете белом вор по кличке Шлында. Мелкий воришка, можно сказать, что сиволапый он был. Ничего за свою жизнь украсть дельного не мог. Так, у кого монету, у кого шапку. И ловили его, и колотили не редко, а дело своё не бросал. Да и больше не умел он ничего. Да вот, как то обокрал он одного купца. И вроде унёс не много, но купец тот ещё был, мстительный. Не прощал таких обид. Нанял он людей, изловили они Шлынду, к купцу привели, на колени поставили. А купец и говорит, что простить украденное готов, да сверх того дать, если Шлында ему службу сослужит и украдёт у одного барина ключ медный, что тот на шее носит. Только вот ведь загвоздка, барин тот в самом Черном лесу земли держит. Ну, делать нечего, согласился вор. А чтоб не думал сбежать, купец ему на руку браслет заковал зачарованный. Коль за луну не успеет вернуться, сожмёт браслет запястье и рука отсохнет, как виноградина по осени. То и будет наказание за кражу.
Идёт Шлында по лесу, всё думает, как бы участи столь неприятной избежать. Жаль руку терять, да ещё больше жаль терять голову. Коль барин поймает, он не станет слушать, враз прикажет отделить её от шеи. Народ в том лесу такой, суровый.
Идёт, значит, грустит. Да приспичило ему по нужде. В кусты забрался, чтоб с тропы не видать его было, сидит, кучку делает. Да слышит, как идёт кто-то по тропинке. Вроде двое. Разговор ведут про ведьму, что даже мертвых из могил их поднимает и плясать заставляет. Подумал Шлында, что коль сила такая у ведьмы имеется, знать и браслет снять ему может.
По округе побродил, по хуторам и деревням поспрашивал, да узнал, где ведьму ту найти. Явился к ней, рассказал о своей беде. Выслушала ведьма и говорит, что не сможет от браслета заговорённого избавить, но может сделать Шлынду таким вором, что средь бела дня, посреди ярмарки, он зуб золотой у цыгана украсть изо рта сможет, и не заметит никто. Но, за это должен он будет службу ведьме сослужить. Умыкнуть надо зеркало, что у одной бабы на лесной заимке хранится. Зеркало особое, в серебряной оправе на ножке из красной сосны обожжённой.
Ну, делать нечего. Пошёл туда Шлында, куда ведьма указала. Путь не дальний, да и не очень близкий. Дня три на дорогу по лесу и вышло. Да там и дороги той нет. Заросли одни кругом. Даже тропы годами не хожены, травой да грибами заросли. На силу нашёл он заимку эту и очень удивился.
Встретила его на крыльце баба. Да только он ожидал замухрышку какую увидать в глуши такой. А тут что дама благородная. Красивая, статная. В платье шёлковом, с лентами в волосах. Встретила она гостя приветливо.
Соврал Шлында. Рассказал, что разбойники на него напали, бежал он от них, да заплутал. Что отобрали всё его добро. Баба та, вроде и пожалела его. Предложила ночлег, еду. Смекнул вор, что баба в лесу одна совсем живёт, и что гости у неё тут не частые. Начал вокруг неё крутиться, как окунь вокруг червяка на крючке. Заигрывает, знаки внимания оказывает. Интересуется, чем полезен по дому может быть? Может дров наколоть или воды натаскать в баню?
Да и баба та не против. Шлында, он то, может и неказист внешностью своей, да и не убогий. Так два дня он вокруг да около ходил, знаки внимания оказывал, а на третий день баба эта сама в покои свои его поманила. Ночь жаркую провели вместе, а как уснула хозяйка, от того, что Шлында в вино ей сонной травки подсыпал, так и началось.
Вскочил вор с кровати, да начал по дому шарить. Да особо и искать не пришлось. Стояло зеркало в маленькой комнате, вроде как обычная бабская диковинка. Взял его Шлында и уж было выйти хотел из дома, да замешкался.
Может совесть взыграла, а может что ещё. Пошёл он в комнату к хозяйке, вроде как в последний раз на красавицу взглянуть перед тем, как сбежит. Зеркало в руке держал. Так не выпуская диковинку из рук, к хозяйке и наклонился, поцеловать её. Да только отразилась та в зеркальной глади, глаза открыла, затряслась и обратилась старухой дряхлой. Захрипела, руки к зеркалу протянула, молила вора вернуть вещь свою, да так и упала на кровать, как мёртвая.
Испугался вор, выбежал из дома и в лес кинулся. Не останавливаясь, так и бежал, потом брёл. Даже ночью привал не устраивал. Очень страшно ему было от того, что на заимке случилось.
К ведьме вернулся, зеркало отдал и всю ночь брагу бил. А на утра пришла к нему ведьма, да только и не узнал он её. Вроде на десяток лет помолодела она и с каждой минутой всё моложе становилась. Зеркало то это не простое было. Она старость могло в своё отражение запирать.
Начал Шлында требовать, чтоб ведьма обещание своё исполнила. А та и говорит, что надо хорьков наловить побольше, ягод вороньих собрать и принести кровь козью.
Хорьков вор наловил сам, а ягоды найти не смог. Пошёл в деревню, что в дне пути от ведьмы, по людям поспрашивал. Указали ему на хату травницы. Там и разжился. Правда травница заставила в уплату хлев вычистить. Ну и тут Шлында не в убытке. Козу той же травницы прирезал, да кровь собрал. Как та узнала, что кормилицу злодей укокошил, так его уже и след простыл.
Вернулся к ведьме вор, а та уже зелье готовит. Мочу хорьковую собрала и в котле на огонь поставила. Вонь страшная, аж глаза слезятся. Бросила туда ведьма ягоды вороньи и кровь козью, свернувшуюся. Начала кипятить варево, помешивать. А как то варево кипятком крутым стало, подозвала к котлу вора. Заставила над котлом склониться и дышать вонью той.
Дышит вор, а у самого от вони такой голова кружится, дыхание перехватывает и всё что съел и выпил наружу просится. Стоит и чувствует, что ноги уже подкашиваются. Только ведьма сзади подошла, вроде за руки его поддержать, чтоб не рухнул. Но вот только ладонь его в варево и окунула.
Завопил Шлында так, что птицы с деревьев сорвались и гадить в полёте начали, зайцы в разные стороны по лесу разбежались. Как ведьма отпустила, глянул на руку свою, а там кожа обварилась и от плоти отошла, ногти отвалились, пальцы не гнутся. От увиденного, и от боли такой упал без чувств.
Три дня ведьма его выхаживала, мазями разными да снадобьями мазала. На четвёртый день оклемался. Рука страшная, как у кимора прокажённого. Стала они совсем чёрной. Но боли нет, пальцы гнутся. Правда, и не чувствует он пальцами ничего. А ведьма и говорит, что теперь рука его что угодно умыкнуть может. Хоть зуб у цыгана смогжет вытянуть, он и не заметит.
Вор сразу и не поверил, решил испытать силу такую на простом. Встретил на дороге мужика, поговорили, в одну сторону пошли. Решил он у него из кошелька монетку умыкнуть. Да только даже сам и не заметил, как полная ладонь монет, а кошель у мужика, как на поясе висел, так и висит.
Обрадовался Шлында. Попрощался со спутником своим и побрёл туда, где барин жил. Путь не близкий, а времени мало осталось. Как пришёл, начал думать, как к барину то попасть. Ходил по селу, людей расспрашивал, да узнал, что у барина слабость есть одна. Очень он уж любит спорить.
Пошёл вор на постоялый двор и, как невзначай, со случайным собутыльником спор затеял не хитрый, что сможет из паутины паучьей мух повынимать, паука не потревожив. И поспорил они на три кружки браги.
Собрались мужики. Вначале паутину тронули, чтоб узнать, там ли паук. Тот из щели своей выбежал, лапками замахал, да обратно в щель. Поймали муху, крылышки оторвали, в паутину забросили. Вновь паук выбежал, схватил добычу, паутиной замотал и впрок оставил.
Смотрят на Шлынду, интересно всем. Тот вроде и паутину не трогал, так, рядышком руками поводил. Мужики ждут, подгоняют его. Дескать, чего медлишь, чего примеряешься. А тот ладонь обожжённую раскрывает, а там мухи сушёные. Не поверили, паутину пауку разорили, а там мух нет. Только мотки пустые.
Ну, выиграл спор Шлында и, дескать невзначай, сказал, что если захочет, мёд у пчёл диких умыкнёт, яйца из-под наседки вытащит. А коль надо, зуб золотой, что во рту у цыгана, умыкнёт незаметно. Вот на что хочешь, спорим. Ну и дошли слухи до барина быстро. Велел он Шлынду к себе в терем доставить.
- Так значит, - говорит барин. – ты спорить готов, что зуб золотой во рту цыгана вытащить сможешь, он и не заметит?
- Легко. На что спорим? – отвечает вор, а сам примечает, что на шее у барина и взаправду ключ висит. Только подобраться надо к нему близко.
- Давай так. С золотыми зубами цыган у нас тут нет. Нищету не пускаем в деревню. А вот у моего казначея зуб из червонного серебра. И так он этим зубом сверкает, что аж противно. Сможешь умыкнуть зуб, я тебе монет насыплю столько, сколько в шапку твою поместится. Ну, а если не сможешь, проспоришь, я прикажу тебя высечь и голым по деревне пустить, людям на потеху. Не передумал?
- От чего передумать мне? Согласен я. – ответил Шлында, а сам заметно взмок. Всё-таки зуб во рту, это не кошель и не мухи в паутине.
Позвали казначея, вроде как по делу. Тот явился, а барин ему и объясняет, дескать Шлында от барина из соседних земель явился. Вроде хочет тот барин часть земли продать. Надо бы посчитать, сколь выгодна эта покупка будет, да Шлынде разъяснить, сколько денег и за какие куски земли готовы дать.
Сели казначей и Шлында за стол рядом. Казначей карту развернул, бумаги на столе разложил. Сидит и поясняет, где какой кусок земли в какую сумму оценивается, а какой и даром не возьмут. Шлында же спорить начинает, дескать, да за такие деньги лучше пусть места эти кикам достанутся. Казначей тоже на своём стоит, оба руками размахивают друг у друга перед лицом. Так ни к чему и не пришли и велел барин спор завершить. Дескать, позже ещё поговорим.
Только казначей за дверь, Шлында к барину подошёл, руку протянул, ладонь обожжённую раскрыл, а там зуб. Рассмеялся барин, зуб в руке крутить начал. Очень вор его потешил. Приказал серебра полную шапку насыпать, да уговорил Шлынду остаться в деревне его. Такие способные нужны. Вор согласился, а сам тем же вечером увёл у мужика местного слобня молодого и верхом пустился проч. Барин пропажу ключа заметил только тогда, когда уж спать пошёл. И, цепь, на которой ключ висел, цела, кольцо тоже целое, а ключа того нет. Приказал людям Шлынду привести, а и того нет нигде.
И всё хорошо у вора закончилось. Времени хватало, что бы лес покинуть, до купца добраться и руку свою спасти. Как из леса выбрался, так на постоялом дворе заночевал. Ключ странный в руках крутил, разглядывал. Коснулся им браслета на руке, тут и раскрылся сам собой и на пол упал. Удивился Шлында. Вдруг ключ ещё что раскроет. Ночью к кладовой хозяйской пошёл, там замок огромный. Ключом коснулся, тот и открылся. На двор вышел, к воротам, там замок ключом тронул, и тот открылся.
Обрадовался вор. Теперь ему преград нет. С такими руками, да таким ключом в любую казну влезет, из любой темницы выйдет. И к купцу ему не надо идти. Свободен и счастлив. Будет он по миру странствовать и в своё удовольствие жить. А к старости богатство скопит и свой век доживёт.
Вот, говорят, как купец тот узнал, что Шлында бежал, очень рассердился. Но только, разве его найдёшь?
А мораль то, какая?
- Да уж, - протянула девушка. – история занимательная. А мораль то, какая?
- А тебе мораль нужна? Ну, тут уж каждый сам себе мораль найдёт. Например, будешь заниматься тем, что плохо получается, можешь поплатиться. Ну, или, врагов себе нажить.
- Или, что если жизнь тебя пинает, ты будешь искать выход и может даже найдёшь больше, чем хотел. – задумчиво проговорила Гетера.
- Ну, я же говорю. Каждый себе сам мораль найдёт. Только в жизни не всегда так, как в сказках. – Хотуль налил в рюмочки.
- Так что, на самом деле всё не так было? – поинтересовалась девушка.
- Да почему всё? Вот как рассказал, так и было. Только вот, как купец людей своих отправил Шлынду искать, те на след напали. Правда, поймать не успели. Явились поутру на одно село, а там он, Шлында этот, на дереве повешен. Местные и рассказали, что накануне он явился, деньгами разбрасывался перед людьми, как перед курами зерном. Да только к ночи из Чёрного леса двое явились. Стащили его пьяным с бабы, на двор выволокли и бить начали. Всё какой-то ключ требовали вернуть. А как отдал, руку ему отрубили, а потом и повесили. Говорили люди, что перед смертью он сокрушался о том, что просто рукой не расплатился. Что такие мучения пережил, а всё едино, руку потерял, да ещё и жизнь.
- Так, а зачем руки ему отрубили?
- Да вот, поговаривали, что барину своему в доказательство отвезли. А тот приказал кожу содрать с кисти и перчатку сделать. И слухи ходят, что тот, кто перчатку ту наденет, сможет без труда хоть мёд у диких пчёл умыкнуть не потревожив их, хоть зуб золотой у цыгана в базарный день при народе и пойман не будет.
Девушка брела по коридору и думала о том, что жизнь не справедлива. Вот, жила где-то в лесу женщина, никого не трогала. Пришёл такой вор и единственную козу зарезал. И ведь ему она ничего не делала. Напротив, даже помогла.
(отрывок из одного проекта в разработке)
