Лариса очнулась от полудремы. Голова раскалывалась. За стеной, в квартире соседнего подъезда кто-то точно повизгивал. Может, скулит щенок, подумала женщина. Лариса выпила таблетку, надеясь заглушить головную боль, включила телевизор. Рука машинально перебирала кнопки на пульте.
Какая-то знойная красавица плакала от неразделенной любви, по другому каналу очередной брутал в сотый раз спасал мир, по следующему женщина предлагала купить бусы из натурального камня по цене гораздо ниже себестоимости, потом Лариса наткнулась на реалити-шоу. Она посмотрела несколько минут, пытаясь чужой жизнью закрыть зияющую пустоту своей. Не получилось. Выпила еще одну таблетку и снова провалилась в забытье.
Полтора года назад у нее все было хорошо. Нет, проблемы были, тогда она не понимала, что наличие проблем это тоже счастье. Она бегом бежала с работы домой, надо было успеть забрать из садика Пашку. Юра работал вахтой, постоянно в разъездах, так что ей рассчитывать было особенно не на кого.
Свёкры, конечно, помогали, но они оба работали, да еще у них от дочери внук и внучка были. Вот Лариса и крутилась, как белка в колесе. Схватила Пашку, быстренько одела, забежала в магазин и с полной сумкою домой. Юра два месяца на вахте, две недели дома. Не самый удобный график, зато с деньгами стало полегче. Ипотеку за квартиру погасили, машину в кредит взяли. Что же делать, все так живут, вертятся, как могут.
Зато когда Юра приезжал, это был для них с Пашей праздник. Она старалась встретить его нарядная, приготовить к приезду что-нибудь вкусненькое. Следующие две недели они были вместе. Пашу забирал из садика Юра, мог к ее приходу приготовить ужин. Понятно, что не высокая кухня, но все же. Приходили в гости друзья, заметно веселели свекры и Юрина сестра.
Вечерами Лариса и Юрий строили планы на будущее. Летом надо обязательно поехать к морю. А через полгода, максимум месяцев восемь, выплатят кредит за машину. Потом подкопят немного денег и возьмут трешку. И можно будет родить еще одного ребенка. Лариса и Юрий мечтали о хорошенькой здоровенькой девочке. Хотя если родится мальчик – тоже хорошо.
Планы Ларисы и Юрия не сбылись. Правда, они успели съездить на море… Лучше бы этой поездки не было! Уехали они втроем, а возвращалась Лариса уже одна. После пляжа Юра с Пашкой пошли в развлекательный центр.
Юра не заметил, как Павлик выскочил на дорогу, но увидел мчавшийся на него автомобиль. Он бросился к сыну, водитель тоже увидел мальчика, раздался визг тормозов, запахло паленой резиной. Все было напрасно. Юра погиб сразу, Пашенька умер через два дня в больнице.
Лариса плохо помнила, что было потом. Кто организовывал похороны, поминки. Кажется Татьяна, сестра Юры, и ее муж. Она как в тумане слышала какие-то слова соболезнования, кто-то говорил, что им хорошо там вместе, что время лечит и жизнь продолжается.
А Лариса каждый вечер прокручивала события того дня. И зачем она в тот день отпустила их одних! Женщина винила себя за случившееся, хотя вины ее никакой не было.
В то время она, как никогда, сблизилась со свекрами и Татьяной. У них было одно горе на четверых. Почти каждые выходные, в течение двух месяцев после похорон, они ездили на кладбище. А потом, в одну из пятниц, Татьяна, отводя глаза, виноватым тоном сказала:
- Я завтра с вами не поеду. Вадика на день рождения к однокласснику пригласили. А муж в субботу работает, он не может его проводить.
- Конечно, Танечка, иди с Вадюшей. В следующий раз съездишь, как-то слишком торопливо ответила ей Раиса Григорьевна, Ларисина свекровь.
Да жизнь действительно продолжалась. Еще через три месяца свекор почти с увлечением рассказывал, как на проселочной дороге посадил за руль Вадима, и с каким восторгом мальчик «рулил».
- Не иначе как Шумахер растет, - срезюмировал он.
Раиса Григорьевна слабо улыбнулась. А Ларисе хотелось закричать «А Паша, Пашенька, продолжение фамилии, как вы когда-то говорили. Он никогда не сядет за руль машины, не будет как Шумахер, он вообще не будет…»
Да, жизнь продолжалась. И свекор и свекровь, и Татьяна скорбели по Павлуше и Юре. Но у них были те, для кого стоило жить. А у Ларисы не осталось никого. Впрочем, были мама, отчим, и единоутробный брат, только жили они в другом городе, и у них была своя жизнь. Конечно, мама звала ее, звала неоднократно, и отчим звал, но Павлик и Юра были здесь, а она никуда от них не поедет.
Наступил день, когда свекры завели с Ларисой, как выразилась Раиса Григорьевна, деликатный разговор. Прошло почти шесть месяцев после смерти Юры, надо вступать в наследство. А наследников трое, родители и она, Лариса. Если бы Пашенька был жив, они бы ни на что не претендовали, но его ведь нет. А им по закону принадлежит часть квартиры. На мебель они не претендуют, нет-нет.
Лариса не стала спорить, по закону все правильно. И у бывших свекров есть дочь и двое внуков. Ее никто не торопил с продажей, она может жить у себя столько, сколько хочет. Через несколько месяцев Лариса переехала.
Мебель из детской она отдала Татьяне и ее детям, как и многие вещи Павлуши. По закону они и на мебель имели право. Татьяна смутилась, но отказываться не стала. И очень долго благодарила Ларису. Лара забрала игрушки сына, раскраски, книжки. С этим она расстаться не смогла.
Женщины на работе перовое время ей сочувствовали. Первое время после трагедии при ней никто не шутил, все в кабинете сидели с постными лицами. Сотрудницы даже тактично избегали разговоров о своих детях и мужьях. Но спустя время коллеги расслабились, одна даже пыталась познакомить ее со своим родственником. На работе, при людях, Лариса держалась, а дома держаться не было сил.
В то воскресное утро Лариса проснулась, сварила кофе, перемыла посуду, лежавшую в раковине всю субботу. В тысячный или в миллионный раз пересмотрела фотографии сына и мужа. И опять ей послышалось, что за стеной поскуливает щенок. Лариса прислушалась. Нет, показалось. Побродила по парку, где когда-то они любили гулять семьей.
Вернувшись, Лариса не могла избавиться от ощущения, что в квартире за стеной что-то происходит, и она пошла в соседний подъезд. Такая же планировка, как и у нее, «карман» на три квартиры. Позвонила в ту, с которой у нее была общая стена, но никто не открыл. Тогда женщина позвонила в соседнюю квартиру.
Открывшая ей дверь «кармана» женщина в бигуди и замызганном на животе халате встретила ее не особо радушно, но в общий коридор пустила.
- Что за звуки? Нет, это не щенок, это Маришка скулит. Отец у нее опять в запое. Я все хочу в соцопеку позвонить, да девчонку жалко. Сашка-то пил не всегда, он, когда трезвый, то нормальный мужик. Только трезвым он почти не бывает. И что за соседи у меня, в одной квартире алкаш, в другой бабка больная, кроме меня и полы помыть в общем коридоре некому. Да вы загляните в квартиру-то, Сашка дверь не закрывает.
Лариса не заставила себя уговаривать и зашла. Женщина оказалась права, в квартире оказалась девочка лет шести. Зареванная, неухоженная, на столе куски черствого батона. Увидев женщину, девочка перестала плакать.
- Ты Маришка? – спросила Лариса.
Девочка, настороженно глядя на неё, кивнула головой.
- Пойдешь ко мне в гости? – спросила она.
Маришка кивнула головой и протянула ей маленькую мягкую ладошку.
Девочка ела с жадностью. Кашу, творог, бутерброд с колбасой. Уже насытившись, чинно и неторопливо пила чай с печеньем и отвечала на вопросы Ларисы.
Маришка живет с папой, мамы у них нет. Папа ее, Маришку, любит, один раз он водил ее в кукольный театр. Папа работает, он хороший. Соседская бабушка говорит, что папа болеет. Когда папы нет, ее кормит бабушка. Сейчас бабушка в больнице. Вчера тетя Мила дала ей пирожков. На тетю Милу кричит муж и тогда она плачет
Лариса искупала девочку, надела на нее шорты и футболку Паши и уложила спасть. Когда девочка уснула, Лариса пошла в ее квартиру. Открывшая ей женщина бигуди успела снять. Лариса поняла, что это и есть тетя Мила.
- Ты в соцопеку не торопись звонить, - женщина сразу перешла на ты, - Сашка, когда трезвый, о дочке заботиться.
Через пять минут Лариса знала нехитрую биографию маленькой семьи.
Мила рассказывала эмоционально и подробно, явно наслаждаясь обществом Ларисы и ее вниманием.
- Жена Сашку бросила. Такая сuка попалась. Ладно, ну полюбила ты другого, ушла от мужика, так ребенка-то с собой забери. Куда там, кукушка. Саня не всегда пьет. Ты не думай, он дочку любит. Саша и готовит, и стирает, и в квартире у них чисто. А потом опять уходит в запой. Дверь в квартиру он не закрывает, Мы с баб Лизой её подкармливаем. Баба Лиза сейчас в больнице.
Точно увидев в глазах Ларисы невысказанный укор, Мила проговорила:
- Я ее к себе взять не могу, у меня своих трое. А из них двое от первого мужа. Ты сама баба, понимать должна. Мужик-то мой и на моих, не родных ему, смотрит косо, а тут еще Маришка. Эххх, жизнь наша грешная, - вздохнула она, - ты напиши Сашке записку, что Маришка у тебя. Я тебе его номер телефона дам, только он может не ответить.
Лариса написала записку, оставила на кухонном столе. Бегло осмотрела квартиру. На веревках в ванной комнате висело выстиранное белье. Детские колготки были заштопаны, да, неумелой мужской рукой, но дырок не было.
В шкафу лежали вещи девочки, на полке стояли ее книжки, игрушки. Конечно, не так много, и дешевле, чем у Паши, но, судя по всему, девочка не всегда бывает брошенной. Вспомнив о спящем в ее квартире ребенке, Лариса поспешила вернуться к себе.
