Налюбовавшись на камни Каламиты, покидаем живописный солнечный склон и возвращаемся на дорогу, ведущую в Горный посёлок. Лужи на ней подтаяли, и земля — с утра окаменелая — превратилась в вязкую грязь. Над дорогой висит пронзительно-синее небо — теперь, когда солнце светит нам в спины, оно ещё синее. Обходим по периметру карьер, в котором темнеет свинцовой глубиной озеро, и белая дорога вьётся меж охристых безлистых тополей. Над карьером — аллея из каких-то незнакомых деревьев, разукрашенных рыже-зелёными гроздьями серёжек. Минуем живописные домики и «скворечник» голубятни.
Сворачиваем с дороги на тропу, взбирающуюся по склону. Вверх, в гору, по камням, среди можжевельников и прочих крымских колючек. К первому камню-сфинксу.
В сфинксе — пещера — попасть в которую можно лишь по тросу, что приглашающе лежит на крутом каменном боку каменюки. От пещеры влево имеются гостеприимные перила — хваталки из проволоки, на вбитых в камень тросах, над узеньким карнизом. Нет уж, благодарим покорно! Не в этот раз! Зимняя обувь к такому лазанию как-то не располагает… Взбираемся каменными площадками в обход сфинкса.
Становится жарковато — раздеваемся, снимаем лишние шапки-шарфы-кофты. Тепло уже не по-весеннему даже — по-летнему.
К сфинксам нас, кстати, привёл ещё один геокэшерский тайничок, который мы тут же с удовольствием и вскрыли.
Странствуем вдоль разогретого, пахнущего можжевельником склона – ищем лучший ракурс на Каламиту.
Разглядываем причудливые бело-жёлтые камни. В заброшенных каменных костровищах, как в клумбах, растут мини-садики из лишайников и мхов. Среди садиков крохотными прозрачными скульптурками сверкают дотаивающие льдинки. Странное чувство потаённости и сказочности. Будто кто-то жил, но ушёл, и следы заросли. И небо над деревьями становится ещё синее — хотя уже, вроде, синее некуда… Горный склон плавно заворачивает влево, и мы заворачиваем с ним, всё ещё надеясь спуститься здесь и перейти на Загайтанскую скалу. Некогда единый горный массив разрезан карьером, внизу — длинные каменные террасы. То есть — либо крутой спуск-подъём (и ещё неведомо, насколько преодолимые), либо длинный (неведомо насколько) обход слева по лесу, либо назад и через карьер. А светлого времени в нашем распоряжении — всего два часа. Да и, честно говоря, перебираться в летней горы на зимнюю как-то уже не хочется… По здравом размышлении решаем осмотр скалы с остатками исара оставить на потом. Чтобы был повод вернуться…
Пока же — делаем несколько снимков заснеженной скалы, приобретшей от выработки камня сходство с мексиканскими пирамидами — и продолжаем путь по нашей горе.
У самой вершины — ещё один камень с гротом, потом — солнечные полянки в обрамлении очень фотогеничных зарослей. Кустарник перемежается низкорослыми деревцами. На ветвях дуба — ярко-жёлтые лишайники, на зелёной траве — снежных островки. Иголочки можжевельника при ближайшем рассмотрении оказываются расписно-полосатыми, и огоньками горят на солнце оранжевые можжевеловые ягоды… Так что обратный наш путь через вершину к сфинксам затягивается сильно.
Но, наконец, в чаще кустарника обнаруживается тропинка — она освещается уже совсем рыжими, предзакатными лучами.
На спинах огромных сфинксов мы успеваем застать лишь краешек заката. Солнце сваливается за кромку тучи, потом — за склон Суздальской высоты, а мы всё стоим на каменных сводах, любуемся масштабностью окрестного пейзажа, начинающими погружение из розового света в синий крышами домов на склонах — и живописными изгибами Севастопольской бухты, по случаю заката окрасившей свои воды в нежно-шафрановый цвет…
Тропа вниз заснежена, под слоем снега таится коварный лед, и мы сползаем с опаской вдоль оснований сфинксов, невольно засматриваясь на причудливость каменных форм, на масштабные громады нависающих над тропой козырьков…
Добираемся наконец до домиков и грунтовки вдоль их заборов, что благополучно вывела нас к знакомой «голубятне». По Севастопольской бухте неспешно маневрирует степенное судно, украшая собой и без того роскошную панораму.
На Каламиту опускаются сумерки. Эффектно загорается свет в пещере возле туннеля под крепостью.
Яркий огонек освещает тёмно-синий провал карьера — и играет отблесками в лужах на дороге. Лужи начинают ритуальное вечернее превращение в лёд.
Совсем уже тёмной тропой соскальзываем к монастырскому кладбищу. Через освещённый двумя жёлтыми фонарями туннель выходим на дорогу. Над чёрными громадами гор висит в небе тоненький, очень яркий ноготок новорожденного месяца… Вынырнувшая из тьмы маршрутка везёт нас на пятый километр, и едва различимые пейзажи плывут за окном в бархатной таинственной ночи…
6 января 2011 г.
