Старший лейтенант Евгений Назаров размышлял о том, что будет с ним дальше. Чем заниматься будет? Куда работать пойдёт. В воинской части, конечно, не оставят, остаётся лишь сапожником идти. Потом отбросил эту мысль. Нельзя себя настраивать на то, что бесполезным и ненужным стал он. Найдёт, обязательно найдёт себе применение! Выкарабкается. Знал, сохранить левую ногу не удалось, зато правая на месте. Сейчас на деревяшке ходить не прийдётся, хороший протез можно сделать.
«Подлечусь и хирургом в больницу пойду работать. Опыт есть, никуда не делся, а хирурги и в гражданских больницах нужны. С работой будет всё нормально. Вот только… Руслана…» - думал Женька.
Его размышления прервал вошедший в палату завотделением.
- А к вам, старший лейтенант, мать и жена приехали. Видел, внизу пропуск оформляют. Сейчас булут тут.
- Жена? – переспросил Женька.
- Да, да, две женщины там, мать и жена. Кто же ещё может быть? Или сестра. А красивая какая, редкой и необычной солнечной красоты.
- Нет у меня сестры…, - ответил и подумал, что возможно это Ольга приехала. Но… красота это не о ней.
Маме Женька обрадовался, но ему совсем не хотелось, чтобы с ней ещё кто-то был, не хотел показывать кому бы то не было свою беспомощность. Женькина койка стояла так, что дверь в палату была хорошо видна т он не отрываясь смотрел на неё.
Но шло время, в палату входили и выходили медсёстры, врачи, санитары, а мать не появлялась. Когда примерно через час вошёл дневальный из числа выздоравливающих солдат, Женька попросил его спуститься вниз и посмотреть, может они заблудились. Возвращаясь, дневальный сообщил, что никаких посетителей там нет.
«Значит, ошибся доктор. Ну и хорошо, зачем мне посетители?» - думал Женька и успокоившись, уснул.
На самом деле Дневальный узнал причину, но не стал расстраивать Евгения.
Женькиной маме стало плохо, случился сердечный приступ и её забрали в кардиологию. Ольга тоже пошла с ней. Состояние Нины Андреевны было тяжёлым, она с трудом говорила и ей трудно было дышать, вместе с тем, мать не переставая плакала. Лечащий врач уже не молодая Татьяна Викторовна как могла успокаивала её.
- Вы не переживайте так, успокойтесь. Ваш сын жив, и это главное. Военные медики быстро поставят его на ноги, а протезы сейчас есть такие, что и не видно будет, что без ноги. Я сама жена офицера, муж мой тоже, когда был молодым, получил тяжёлое ранение в бою. В Чехословакии это было. Знаете, наверное, о событиях 1968 года? Пролежал в госпитале больше месяца, а я была с ним рядом всё время, - сказала доктор и посмотрела на Ольгу, видимо тоже приняла её за жену, - Страшно вспоминать то время. А сейчас медицина шагнула далеко вперёд, так что не волнуйтесь, всё будет хорошо. Но если сможете, не уезжайте пока он здесь. Мама пусть едет, а вы останьтесь, _ Татьяна Викторовна вновь посмотрела на Ольгу, - военные хотя и сильные и готовы ко всему, но поддержка им нужна. И жёны, как никогда, здесь проверяются на вшивость.
Когда Нине Андреевне стало лучше и её жизни ничего не угрожало, Ольга решила покинуть её и отправиться к Женьке.
- Ну и хорошо. Идите к нему, а я понаблюдаю за мамой. Не волнуйтесь, - сказала Татьяна Викторовна.
Подойдя к нужной палате, Ольга остановилась в нерешительности. Что она ему скажет? Зайти с его мамой это одно и совершенно другое, зайти одной. Возможно она бы простояла так долго, но в палату направлялся завотделением.
- А почему не заходите? Заходите. Ваш муж будет рад, они хотя и не признаются, но когда жена рядом, им легче становится.
- Я не жена…
- Сестра? – спросил доктор, - Ну это тоже хорошо. Проходите.
Ольга вошла в палату. Коек с больными много, и она начала всматриваться в лица. Нет, нигде Женьки не было, вот только на одной из коек лежал больной весь в бинтах, его голова и часть лица тоже забинтованы. Ольга направилась к нему.
- Не узнаёте? – спросил доктор, - Он это, он. Ничего, поправим.
