О том, нужно ли серьезно заниматься математикой с 1 класса, чем опасна целеустремленность и о чем вспоминают победители международных олимпиад, рассуждает учитель математики Ольга Сергеевна Калимуллина (Нечаева).
Математика прокормит?
Я уверена: «Он математик», «Она совсем не математик» — это шаблонные представления о детях, которые, увы, чаще всего тиражируют родители. Почему? Да потому что все родители хотят лучшего для ребенка, но многим из нас кажется, что лучшее — это то, что получилось у нас, или, наоборот, чего мы сильно хотели, но оно не получилось. Не получилось, а мечта осталась.
А еще мы с младенчества вглядываемся в ребенка: есть ли у него способности? И если замечаем что-то, с жаром принимаемся это развивать. При этом мы думаем, что даем ребенку возможности, а на самом деле мы их сужаем, прокладывая глубокую колею развития, с которой так трудно свернуть.
Я сама — такой типичный родитель. Когда моя дочка захотела заниматься художественной гимнастикой, я, помогая ей, увлеклась сама. И, когда дочка через несколько лет сказала, что скоро собирается бросать гимнастику, для меня это была трагедия: я же уже себя убедила, что вот у нее такие способности, я уже представила, как она получит мастера спорта, каким она будет тренером... Это уже была моя жизнь. Я осознала это и начала себя спрашивать — в чем дело? откуда это? И поняла: мне так понравился антураж соревнований, так понравилось украшать купальники для выступлений, фотографировать соревнования, это в такой степени стало и моим увлечением, что я просто убедила себя — дочери нужна художественная гимнастика. И переубедить себя было очень непросто.
И точно так же бывает, когда родители «вкладываются» в математику. Очень сложно освободиться от мысли, что в математике, и только в ней, будущее ребенка.
Почему я говорю именно про математику? Конечно, потому что занимаюсь математическим образованием, но кроме того, у математики репутация чего-то такого, во что нужно вкладываться, потому что она всегда удержит на плаву. Стандартная история — ребенок не очень силен в математике, но мама говорит: «А чем он себя прокормит?» Но ведь есть огромное количество гуманитарных профессий, а многие математики вовсе не так успешны и не так счастливы, как, наверное, представляется со стороны. Понимаю, что родителей гложет мысль: в это мы уже так сильно вложились, так что давайте уж продолжать. Но с детьми так не работает.
«Математика начинается с 6-7 класса»
Мое глубокое убеждение: вкладываясь в математику в самом начале, вы на самом деле вкладываетесь не в математику, а в общее развитие.
Ко мне часто обращаются, когда ребенок в 3 классе, с просьбой: посмотрите на него/нее и скажите, пожалуйста, математик или нет? Все это ерунда. Поверьте, у меня 30 лет педагогического опыта, и я не в состоянии класса до 6-7 что-то сказать. У детей самоопределение — когда ребенок понимает, что хочет более точные науки, или более абстрактные, или вообще руками работать — происходит как раз в 6-7 классе. До того ребенка может «перещелкнуть» в любой момент.
Да, есть гении, там все однозначно. Но за 30 лет я встретила двоих таких — а занималась я с тысячами детей.
Что должна сделать начальная школа? Научить считать, писать, читать, но главное — научить задавать вопросы (что, к слову, началка часто успешно убивает). Нужно, чтобы ребенок умел задавать вопросы и примерно понимал, где искать на них ответы. И — общеизвестное: нет хорошей началки, есть хорошие учителя началки. Хороший учитель началки может работать в какой-то системе, а может не работать, может работать в плохой школе, а может в хорошей. Чем хорошие школы отличаются — так это тем, что они все-таки собирают хороших учителей началки, и шанс встретить их там выше. Но и это совершенно не гарантировано.
Когда говорят о занятиях математикой в младшей школе — это небольшое вранье: там нет математики, математика начинается как раз с 6-7 класса. Тогда начинаются абстракции, переменные, сложные структуры. А до этого мы просто учимся рассуждать, учим научному мышлению. И задачки у нас про кораблики да про Винни-Пуха. Этому необходимо учить всех, только давайте не будем называть это математикой. Я бы отделяла математику от методов математических рассуждений. Если ребенку даются методы, он будет выигрывать конкурсы и олимпиады в 4, 5, 6 классе, но это не значит, что он математик.
Сложный случай «хорошего ребенка»
Можно ли сказать, если пришлось в 7 классе уйти из матшколы, профильного класса или кружка олимпиадной математики, что вся проделанная работа была зря? Ни в коем случае. Нужны будут полученные ребенком навыки где-то еще, скажем, на обществознании? Да это основа! В биологии? Нас там за эти навыки расцелуют. В физике? Безусловно!
Примерно в 7 классе нужно специализироваться, и практически в любой школе начинается борьба за способного ребенка. Он нужен всем, но редко кто спрашивает самого ребенка, что ему интересно. Вернее, иногда спрашивают: «Что ты хочешь?» — а хороший ребенок хочет никого не обидеть. Плюс у хороших детей обычно есть желание успеть все. И в девятом классе такой хороший ребенок обычно «ловит» депрессию от перегрузки и вечного «не успеваю». 7-9 класс — самое тяжелое время в школе, и административно, кажется, это не изменить. Тут работает только мудрость учителей, умение отказаться от общепринятого понятия успешности, которое заключается в количестве дипломов олимпиад.
Дайте ребенку выбор. Как только все силы вкладываются в один предмет, выбор исчезает. И помните, что не всегда предметы школьной программы могут дать этот выбор. Смотрите, есть биоинформатика, очень востребованная сейчас специальность: где она в школе? А специальности, связанные с пиаром, социальными сетями — где они в школе, на каком уроке получают необходимые там навыки? А лингвистика?.. И таких примеров масса.
Что такое счастье?
У ребенка должен быть хоть кто-то, кто перестанет вытягивать из него соки и скажет: посмотри на другую сторону жизни.
Случай из моей практики: Саша, 1 или 2 место в рейтинге сборной РФ по математике. Никто не сомневался, что он попадет на международную олимпиаду. Математика была для Саши очень важна, но еще он вышел в финал ВсОШ по информатике, который проходил за неделю до финала ВсОШ по математике. Я понимала, что последний рывок — самый тяжелый, и нельзя перегружать себя. Но учитель информатики, когда я спросила его, так ли нужно ехать, ответил: «Ты забираешь у меня первый диплом». Я решила: пусть, Саша сильный, Саша справится. Но Саша не просто не справился, он не справился очень тяжело. Да, получил диплом победителя по информатике, который совсем не был его мечтой — но очень плохо выступил на математике. И мало того, что не попал в сборную на международную олимпиаду; он был в таком состоянии, что мы опасались за его здоровье и жизнь. В итоге он справился, хоть и через большие сложности, и в итоге он даже благодарен тому опыту поражения. Но нужно понимать, что этот мальчик — исключительно сильный человек с исключительно поддерживающей семьей. А сам опыт был очень травмирующим.
Что бы я сделала сегодня? Я бы сказала тому учителю информатики: «Ты говоришь, что я забираю диплом у тебя — у тебя, не у Саши». И предложила бы задуматься: о чем Саша будет вспоминать через 20, 30 лет, когда вы с ним встретитесь? о чем вы будете говорить?
Я часто спрашиваю родителей учеников, есть ли жизнь после ЕГЭ? Они смеются и отвечают: «Нет». Их цель — поступление ребенка в вуз; и есть иллюзия, что после этого наступит счастье для всех. Следовательно нужно вкалывать в одном, максимум двух предметах, потому что — олимпиада, ЕГЭ, поступление и, разумеется, счастье. Это не так.
Я знаю детей, которые очень успешны. Думаете, кто-то из них вспоминает вручение дипломов межнара? Нет. Они вспоминают интересные задачи, момент идеи, озарение, или про то, как круто сыграли матбой. Вот это — счастье.
И были у меня ситуации, когда ученики, потерпев поражение на олимпиаде, звонили ночью и говорили: «Я больше жить не хочу». Я спрашивала тогда: «Почему ты так сказал? ведь в реальности у тебя много всего. Мы встретимся послезавтра, будем говорить, пить чай, у тебя есть друзья — да и вообще столько всего...» Но так трудно переубедить их. Одна цель раздулась, как что-то нездоровое, как опухоль, и заслонила остальную жизнь.
«У ребенка могут и должны быть свои цели»
Я уверена, что олимпиадная гонка «сужает» ребенка. У него возникает одна-единственная цель. А мы понимаем, что когда-то каждый из нас потерпит поражение в достижении цели. Не бывает стопроцентно успешных людей. Как справляться с неудачей? Умеет ли ребенок это делать, дали ли вы ему возможность научиться этому, найти то, что поможет ему в случае провала? Есть у него что-то еще — кроме математики, ЕГЭ, олимпиады. Это может быть чтение. Это может быть музыка, с математиками так часто бывает. Учителя ворчат: брось музыкалку, брось, иначе ничего не получится. А я говорю — нельзя! Когда ребенку будет плохо, когда он столкнется с поражением — а это непременно произойдет — ему нужно будет пойти и выразить свои чувства на доступном ему языке. Пусть это будет музыка. Для себя.
Я всегда предлагаю учителям отойти и посмотреть на ситуацию чуть отстраненно, не с позиций дня сегодняшнего. За что ученик скажет тебе спасибо? Да, некоторые учителя ответят: «Он мне скажет спасибо за диплом Всероса и за поступление БВИ». Что ж, это тоже позиция, и, как правило, ее не изменить. У таких учителей есть четкая цель, направление, по которому они идут — и они берут с собой соответствующих детей. Это не отрицательная оценка. Но, думаю, договориться о том, каким мы видим будущее — в любом случае очень важно.
И еще мне кажется важным, чтобы каждый учитель отдавал себе отчет, преследуя свои цели: у ребенка, который с вами рядом, могут и должны быть свои цели. Важно, очень важно в сложном клубке целей выделить цели свои, родительские — и детские. А это требует от нас, учителей, большой честности.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Заканчивается набор в «Летово» на 2023/24 учебный год
