С земляками из завода «Торпедо» встретились в обычной немецкой рабочей столовой, расположенной на окраине города. Столовая, работающая по типу самообслуживания, была примечательно тем, что в ней кроме раздатки блюд ещё работал в углу помещения небольшой бар, где за весьма умеренную цену немецкий пролетарий мог заказать себе пива, а при остром желании – и водочки…
(часть 1 - https://dzen.ru/media/camrad/dembel-63b5853678bdbe0135bc249f)
Было бы довольно странно, если бы интернациональный «торпедовский» народ не изволил кушать именно в этой столовой. Тем более, у вольнонаёмных рабочих обеденный перерыв длился ровно два часа, как и в любой уважающей себя советской воинской части.
Электрик Андрей, высокий сухопарый мужчина лет сорока, и токарь Саня, плотный мужичок с залысиной, бывший борец-вольник, примерно этих же лет, интеллигентно обедали за одним столиком, заказав, исходя из общего денежно-валютного состояния карманов, как обычно: «Цвай бир унд цвай доппелт водка» (zwei Gläser Bier und zwei dopelt Wodka), добавив при этом вежливое слово: «Битте». Мужчины терпеливо ждали земляка, который никогда не приезжал с пустыми руками.
Прапорщик Кантемиров, выглядевший, как обычный немецкий паренек, показался в дверях общепита минута в минуту со спортивной сумкой на плече, степенно поздоровался с взрослыми друзьями, многозначительно оставил ношу на спинке стула и пошёл к стоящей небольшой разношерстной очереди рабочих и служащих.
Взоры сидящих друзей устремились на почти пустой спортивный баул местного производства. Земляк никогда не приезжал с пустой сумкой…
Тимур знал, что у саксонцев главным приемом пищи всегда является завтрак и у них не принято выходить из дома, хорошенько не подкрепившись. Поэтому, обычный немецкий обед состоял в основном из одного блюда – второго, преимущественно мяса с гарниром.
А если из двух, то на первое немцы брали прозрачный или заправочный супы. Закуски как отдельное блюдо в обед перед супом или вторым блюдом в немецкой кухне не предусмотрены. Но, только не для русских…
Советскому парню захотелось с дороги плотно пообедать свиной рулькой, проваренной в пиве и затем запеченной на медленном огне (очень дорогое блюдо для рабочей столовой); но, сейчас было не до гастрономических изысков. Сегодня будет быстрый приём пищи: колбаски, тушеная капуста и сладкая горчица. И ещё любимый апельсиновый сок (Orangensaft).
Молодой человек молча присел за столик, привлёк к себе позвякивающую сумку и аккуратно показал горлышко бутылки «Столичной», купленной в дорогом магазине «Деликат» у главного вокзала за двадцать социалистических марок. Земляки переглянулись и по достоинству оценили подгон молчаливыми кивками.
Дорого, конечно… И очень расточительно… Можно было ещё добавить всего семь марок и купить две бутылки 0,7 «Луникофф» по 13,50 марок каждая. Вот это было бы намного серьёзней. Конечно, проиграли бы в качестве… Но, не критично! Это вам не «Кёрн», после которого болит голова и возникает специфическая отрыжка.
Немецкий «Луникофф» в витиеватой бутылке оказался самым оптимальным выбором для загадочной русской души. Ну, да ладно! Даренной бутылке заглянем вечером в донышко…
А сейчас быстро закругляемся с обедом, покупаем с собой колбасок на ужин, а горчица дома ждёт своя… Нормальная! И шнель, шнель в общагу. Раз земляк прикатил с самого Дрездена в рабочий полдень, значит, есть важное дело.
В узкой комнате холостяцкого общежития небольшой стол у окна разделял две кровати, вытянутых вдоль стены. Дорогого гостя с дорогой бутылкой усадили на единственный табурет (самое почётное место), сами расселись по кроватям, убрав подушки, и приготовились слушать.
Прапорщик первым делом аккуратно поставил бутылку родной «Столичной» на стол и со стуком выставил в ряд четыре бутылки местного дефицитного пива «Радебергское». Доппаёк! Андрей с Александром восхищенно переглянулись. Вот это подгон! Вот это по-нашему! По-уральски…
Бывший борец, как старший в тандеме, дождался, пока напарник сложит подарки в стареньких холодильник «Бирюса» и деловито спросил:
– Чего надо, товарищ?
– Видеомагнитофон. Лучше, японский. И ещё кое-что по мелочи: вельветовые платья, французские духи и косметический набор.
Электрик Андрей подключился к беседе и заявил твёрдо:
– Надо идти в Шулю.
Кантемиров слышал от земляков, что рядом с заводом «Торпедо» находилась высшая международная профсоюзная школа, которую русские называли просто: «Шуля» (производная от немецкого слова die Schule – Школа). В школе профсоюзов училось большое количество студентов из многих развивающихся стран, по которым можно было изучать карту мира.
Например, Африку представляли ангольцы, мозамбиканцы, граждане Эфиопии, сомалийцы, гвинейцы, представители Уганды, сенегальцы и другие народы, о которых молодой гражданин страны Советов даже и не слышал. Ближний Восток делегировал на обучение в ГДР ливанцев, йеменцев. Юго-Восточную Азию представляли вьетнамцы и лаосцы. Из Центральной Азии в школе профсоюзов обучалась большая диаспора монголов. И ещё были афганцы...
Вот и сейчас русский токарь Александр указал на пробелы в географии студента-заочника Ленинградского государственного университета:
– Туда недавно студенты прибыли из Джибути и Габона.
– Откуда? – удивился советский прапорщик.
– Северо-восток Африки, – пояснили знаток развивающихся стран и добавил со знанием дела: – Нужен пропуск.
– Фотки приготовил? – деловито спросил электрик Андрей.
Кантемиров с готовностью вынул из внутреннего кармана джинсовой куртки захваченные с собой фотографии размером 3x4, выполненные в немецком ателье. Ещё при прошлой встрече работники советского завода «Торпедо» с гордостью продемонстрировали молодому прапорщику свои пропуска в Шулю, которые выдавались администрацией завода только достойным и проверенным людям.
Но, уральцы не относились к надёжным сотрудникам и примерным передовикам социалистического производства. Дело оказалось в том, что общаться со всем этим иностранным народом нам, гражданам СССР, было категорически запрещено.
Под страхом высылки в тот же Советский Союз за 24 часа. Оно, конечно и не общались бы, если бы не было двух общих точек соприкосновения: студенческий бар и натуральный обмен.
Бар для международных студентов отгрохали по западно-европейским стандартам, а цены ввели такие социалистические, да ещё с такой студенческой скидкой, что алкоголь выходил дешевле, чем в магазинах.
В общем, экономия марок ГДР получалась колоссальной. Большая часть наших вольняг пропусков не имела, а желание промочить горло, да ещё за очень дешево, возникало почему-то всегда. И потом, как мудро изрёк наш незабвенный Леонид Ильич Брежнев: «Экономика должна быть экономной…»
Голь (в нашем случае – русский пролетарий), как говорится, на выдумки всегда была хитра. Во-первых, узкие специалисты завода обратили внимание на то, что подлинные пропуска в Шулю и заводской документ с фото, выданный в целях упорядочивания пропускного режима на советском предприятии, совпадают по размеру и цвету. Видимо, печатали в одной и той же немецкой типографии. А это уже – гут…
Заводские пропуска терялись, рассеянные работники тут же получали новый документ в администрации предприятия, а бывшие в употреблении жёсткие картонные карточки цветом морской волны несколько видоизменялись, оборачивались для правдоподобия потёртым полиэтиленом и употреблялись в личных корыстных целях.
Новая синяя надпись на документе, выполненная на немецком языке, гласила о том, что работник советского завода «Торпедо» имеет право прохода на территорию учебного заведения для посещения спортивного зала, кинотеатра и даже бассейна...
Главное, было с чувством собственного достоинства пройти мимо полицейских, махнуть пропуском и сообщить, что идёшь, например, поплавать. Лица русских любителей здорового образа жизни примелькались, и особых препятствий для похода в студенческий бар не возникало.
Земляки со смехом рассказали, как они по русскому обычаю начали практиковать посещение бара с трёхлитровой стеклянной банкой в руках. Пиво обычно наливали в стаканы по 250мл. Бармен категорически отказывался наливать священный напиток в русскую банку. Наш человек всегда найдет выход...
Брали поднос и заказывали, к примеру, пятнадцать стаканов пива. Шли с этим подносом за стол и, не спеша, переливали двенадцать стаканов в банку, а оставшиеся три дозы логично вливали себе внутрь. Как говорится, на посошок…
А после того, как в баре перестали продавать водку «Столичную» бутылкой, русские начали брать на разлив ровно тринадцать «дупельков». Точно так же поступали с ликером «Вурцель Петер» – не даёте бутылку, тогда наливайте восемнадцать «дупельков».
Месяца два длилось противостояние русских и немцев, потом бармен не выдержал и сдался: «Да берите вы бутылкой, нам посуды меньше мыть...»
Земляки вспомнили былое, посмеялись и договорились встретиться через час у проходной завода. А пока Тимур пусть отдохнёт и посмотрит телевизор «Рекорд». Гостю оставили жестяную банку дефицитного растворимого кофе и показали на электрочайник, выполненный из высокопрочной стали производства Челябинского тракторного завода.
Советский Союз в силу перестройки и демократии, загнал свой бронепоезд куда подальше и начал переходить на мирные рельсы, а на уральском заводе вместе танков принялись изготавливать чайники со свистком в придачу к тракторам…
Кантемиров включил телевизор, по обоим каналам Восточной Германии ДФФ 1 (DFF 1) и ДФФ 2 (DFF 2) транслировали один и тот же сюжет о подготовке к ожидаемому всем прогрессивным человечеством великому празднованию – 40-летия Германской Демократической Республики, который аккурат выходил на 7 октября следующего 1989 года и должен был пройти с большим размахом и торжеством.
К данному дню по всей стране велась тщательная подготовка, органы госбезопасности, народная полиция и части Национальной народной армии активно готовились к обеспечению порядка, чтобы не допустить никаких «империалистических провокаций» во время торжеств…
Пока не наблюдалось даже намёка о том, что после великого праздника, спустя год (3 октября 1990 года) Германская Демократическая Республика вообще перестанет существовать, как государство. И в этом важную роль сыграют жители Лейпцига, которые во время Международной Весенней ярмарки 1989 года впервые проведут многочисленную демонстрацию перед Николаикирхе.
В результате политическое руководство страны с целью ослабления социального давления впервые одобрит разом около двух тысяч запросов восточногерманских граждан на выезд из ГДР. Но, уже во время следующей Осенней ярмарки (выставочная и торговая Международная ярмарка Лейпцига проводится два раза в год: Весенняя и Осенняя) количество митингующих выросло в разы, примерно до ста тысяч участников.
Жители Лейпцига заполнили все близлежащие улицы и выдвинулись в сторону главного вокзала. В руках демонстрантов появились лозунги: «Штази вон!» и «Останемся здесь!».
После таких мирных демонстраций, прокатившихся по всей ГДР, стали возможны дальнейшие меры, которые способствовали падению Берлинской стены и воссоединению Германии в следующем 1990 году…
Осенью 1988 года в стране и в Лейпциге царили тишь да благодать. Хотя, народу ГДР очень нравились лозунги «гласности» и «свободы», провозглашенные первым президентом СССР (и последним, но Михаил Сергеевич пока об этом не знал…).
Пока восточные немцы лишь наблюдали и всё ещё боялись Штази, обсуждая бурные перемены в жизни Большого Брата только на кухне и в гаштетах… (продолжение - https://dzen.ru/media/camrad/dembel-5-63bd3353a80fc05bb87dfcf3)
P.S. Продолжаю выставлять новые части «Чужбина»: https://boosty.to/gsvg
