В английском языке, как известно, слово dream означает одновременно и сны, и мечты, а подлинный смысл определяется только по контексту, да и то нередко какая-то двусмысленность да сохраняется. У нас для двусмысленности места не остается, и самой сладкой мечте не грозит вторжение самых страшных кошмаров. Сны – это то, где может происходить как хорошее, так и плохое, а мечта должна оставаться незапятнанной и незамутненной, бесконечно прекрасной и так же бесконечно недосягаемой.
Неделимость понятий в английском языке как будто подчеркивает эфемерную природу как снов, так и мечтаний – как чего-то, совершенно не имеющего никакого отношения к физической, земной реальности. Да, мечты на то и мечты, и тем они и отличаются от желаний, что вряд ли когда-либо сбудутся – по крайней мере, именно в той причудливой и волшебной форме, в которой мы их себе представляем. Но зато и снов, даже самых реалистичных и ужасных, опасаться не стоит – это всего лишь сны, и вероятность претворения их в реальности ничуть не выше, чем у мечты. Сон закончится, ты проснешься, и все страшное исчезнет, как будто и не было его никогда.
Тяжеловесность русского сна, означающего одновременно и сам процесс, и видения, которые в ходе его возникают, не может не тревожить. Сон куда реальнее и физически ощутимее, чем эфемерная мечта, он сильнее тебя и может управлять тобой, даже когда ты не спишь. Потому что в самом невероятном и фантастическом сне таится скрытая возможность, что он окажется вещим – и события, явно или подспудно означаемые им, могут на самом деле произойти. Русский сон, как и русский бунт, безжалостен и беспощаден – это совсем не безобидное английское dream, не имеющее над человеком никакой власти.
Реалистичность снов завораживает и подчиняет – мы верим снам именно потому, что они часто так похожи на физический мир и вызывают пугающе схожие ощущения. Видимость подменяет сущее – мы точно знаем, что мы проснемся, и что сон, на самом деле, никак не связан с нашей реальной жизнью, но явственность видений все равно заставляет нас в этом сомневаться. Мы как бы отталкиваем от себя мечты, не разрешая себе даже ненадолго поверить, что они могут сбыться, и не давая себе поэтому труда в деталях вообразить намечтанное. А сну мы с охотой даем себя обмануть, потому что он не требует от нашего воображения никаких особенных усилий, как будто все делая за нас.
Но если хорошо подумать, в этом ведь нет совершенно никакого практического смысла. Сон, с точки зрения физиологии, лишь продукт обработки мозгом уже произошедших с нами событий, он говорит лишь о том, что с нами уже случилось, и ничего не может предвещать. Мечты же – это нечто вожделенное нами, и если представлять себе это в самых ярких и мельчайших деталях, мы можем обмануть мозг и заставить его поверить в то, что это может на самом деле произойти. А поверив в это, мозг начнет сам изобретать способы добиться исполнения мечты, и, таким образом, у любой, даже самой фантасмагорической мечты есть шанс стать осуществленной.
Мечтайте, верьте в мечты, воображайте все, что можете себе пожелать – и все сбудется. И это не какое-то волшебство – именно так устроен человек, так действует психика, так наш мозг преобразует нашу реальность. Пусть же эта реальность будет лучшей из всего, что мы только сможем себе вообразить.
С Новым годом!
