(станица Берёзовская, Даниловский район, Волгоградская область)
Каждая казачья станица Донской области имеет общественный конно-плодовый табун. Учреждение это существует уже более 60 лет, именно с 1836 года, и служит предметом неусыпных забот, как со стороны войскового начальства, так и со стороны станичных обществ. При въезде в каждую, даже самую маленькую, обиженную и угнетённую экономически, станицу стоит только вскинуть глаза на окраины поселения, - и непременно где-либо в уютном месте и близ воды увидишь особые, громадные по сравнению с другими постройками в станице, здания, устроенные иногда только хозяйственно и прочно, а иногда и с большой роскошью: с амбразурами особого вида, железными крышами и вентиляционными трубами поверх их (есть постройки, созданные по самому новейшему плану, со всеми гигиеническими приспособлениями, каменные или рубленные из прекрасного волжского или местных пород леса, внутри с полами, потолками и с разными отделениями). Это и есть конюшни, баз и склад фуража для станичных плодовых жеребцов, полученных станицей разновременно в дар от войска.
В комплекте станичного имущества жеребцы эти – первая драгоценность и малейший недосмотр за ними угрожает правителям станицы большой ответственностью. Поэтому, животные эти в станицах оказываются просто какими-то идолами и кумирами, перед которыми трепещут, на которых работают и которым служат имуществом и всем, что есть лучшего.
Как только войско дарит станице жеребца (обыкновенно молодых жеребчиков ежегодно пригоняют от войска, без желания на то станиц, в каждый округ области косяком, и тут разделяют по станицам, смотря по предполагаемой нужде в каждой), ему нарекают имя и заносят в станичные имущественные описи и книги, на зиму помещают его в уютную и просторную камеру, приставляют к нему штат прислужников – и всё это, несмотря на то, что идол, в подавляющем большинстве случаев, дрань во всех отношениях, и от него ни в настоящем, ни в отдалённом будущем не ожидается, как от козла, ни шерсти, ни молока.
Для него же собирают с пая овёс (даётся ежедневно по 3 гарнца), сено и деньги на комфорт, прислугу, медикаменты и прочее. Если кто из паевых не вносит деньги или не доставляет овса и сена, то у него описывают имущество и продают с публичного торга.
Для летнего пребывания счастливцу-жеребцу отводят не менее 90 десятин лучшей в юрте земли и обязывают тех же паевых доставлять ему 15 кобылиц, которых подбирают ещё с большей строгостью, нежели строевых лошадей в полки, так как тут требуются не только известные лета, рост и статность, но и масть матки.
Всё это, в виду крайнего недостатка в станицах лошадей, годных для военной строевой службы, было бы в совершенном порядке вещей, если бы:
- Станицы на операцию эту имели достаточные средства, и она в последнее время не приводила бы некоторые из них в непреодолимые затруднения;
- Если бы войско давало станицам таких жеребцов, какие им именно нужны по росту, сложению и всем статьям, чтобы можно было каждому, хотя иметь надежду получать от них нужный и желаемый результат;
- Если бы это мирное сельскохозяйственное, но, вместе с тем, и в высшей степени щекотливое дело было менее военным и велось бы, хотя с меньшей строгостью в своих формальных, наружных и показных сторонах, но с должным вниманием к самому существенному.
Всё сказанное постороннему, не посвящённому в суть дела, может казаться весьма тёмным, почему нельзя здесь, хотя бегло, не пояснить некоторых фактов, которые всегда под руками в каждой станице. Станицы смотрят на устройство и содержание своих плодовых табунов, как на тяжёлую, непосильную, обременительную для них и совершенно бесполезную повинность, а войсковых жеребцов не без основания считают для себя бичом и наказанием.
Между тем, войсковое начальство присылкой «производителей» думает всегда оказывать станицам помощь и облегчение. 60 лет тому назад, то есть в первые годы станичных табунов, полагалось пускать в них непременно, прежде всего кобылиц вдов, сирот и ничего не имеющих бедняков, а потом уже можно было допускать и кобылиц хозяев среднего состояния, богатые же хозяева могли пускать кобылиц в табун, когда туда уже взяты матки бедняков.
Но вдовы, сироты и бедняки, просто взвыли от такой милости, которую им навязывали, так как им приходилось волей-неволей сбывать всё своё имущество и покупать кобылу или идти в кабалу к богатым за то только, чтобы они пустили в табун своих кобыл. Затем к участию в составлении табуна допущены были все граждане станицы безразлично, но результат выходил один и тот же. Теперь это тяжёлое бремя отбывается по очереди, а в некоторых случаях по жребию, и кому выпадает горькая участь, тому от станицы выдаётся ежегодно пособие травяными паями или деньгами. Какой станице и сколько иметь плодовых жеребцов, смотря по числу народонаселения, на это сделано расписание. В настоящее время станицы имеют немного более половины нужного им по расписанию штаба числа производителей, да и то крайне стесняются их содержанием; если же табуны будут доведены до полного состава, то они, кажется, разорят и съедят каждый свою станицу и сами погибнут.
Установлено, чтобы к каждому, имеющемуся в станице жеребцу подбиралось 15 маток и на каждую матку отводилось в юрте по 6 десятин земли. На семью, таким образом, каждого жеребца приходится по 90 десятин, а на весь табун, положенный по расписанию, например, в 45 жеребцов, 4 050 десятин. Станицы отводят под табун лучшие угодья, но юртовые земли настолько везде истощены и лишены плодородия, что в большинстве станиц отведённых табуну попасов не хватает и на половину лета, а лошади начинают худеть и падать от голода, их перегоняют в луга, далее на пашни (где они объедают и морят весь другой домашний скот), но и этим часто не спасают их от громадного урона. Установлено ещё, что хозяева маток-кобылиц ни под каким видом не должны брать их из табуна в течение лета, почему, как бы худа и больна от худобы матка ни была, - она держится при табуне и хозяин может взять её только тогда, когда она перестанет ходить за табуном на попасах и к водопою. При таком порядке в иной станице половину плодового табуна развозят по домам на возах.
В последнее время на табунных отводах все станицы устроили базы и хижинки для приюта табунной стражи. Это для табунщиков оказывается весьма удобным, но табуны губит окончательно. Последние загоняются на ночь на базы и всегда большую часть суток остаются без корма; загоняются на базы также и днём, когда табунщикам надо поймать лошадей для езды, причём лошади при накидке арканом шарахаются, толпятся, затаптывают жеребят, бьются о заборы и стены база и выбивают себе кострецы и ломают рёбра.
Жеребцы держаться зиму в тёплых конюшнях и на отличном корме (даётся по 3 гарнца овса и вволю лучшего сена), весной же разом выпускаются к кобылицам в поле на подножный корм, тогда как корма этого ещё и следов нет. Жеребцы худеют до неузнаваемости, а от худобы и быстрого перехода от тёплых конюшен на резкие весенние ветра заболевают; у того надуется от опухоли спина, у того щека, так что половину их иногда приходится возвращать из косяков в конюшни.
Есть станицы, где третья часть войсковых жеребцов круглый год держатся в конюшне. С другой стороны, начальство в ином округе приказывает, оберегая здоровье жеребцов, выпускать их косяки поздно: в конце апреля или в начале мая, на то время, когда матки-кобылицы, оставаясь на свободе, успели уже случиться с какими попало производителями. Войско посылает по станицам жеребцов хотя и хороших пород, но различного роста и наружности, вследствие чего приплод от них бывает настолько неудачен, что из нескольких десятков особей его для строевой службы в иной станице годится только один-два экземпляра.
Вообще, в Донской области трудно отыскать станицу, где от плодового табуна получилась бы надлежащая польза. И в Берёзовской станице, где конно-плодовый завод не особенно ещё стеснён попасами, он находится именно в таком положении. Станица эта должна содержать 331 матку-кобылицу, с отводом участка земли в 1986 десятин и, кроме того, 409 строевых лошадей, с отводом для них по 2 десятины на каждую – 818 десятин, а всего под табунным отводом в станице должно быть и есть 2 801 десятина. Жеребцов должно быть 22, но их пока имеется 13, почему и маток держится пока не 331, а лишь 195, то есть на каждого производителя – 15. В нынешнем году обещают, впрочем, добавить от войска ещё 4 жеребцов, а к ним добавится в табун и 60 кобыл.
(Здесь в хуторе Петрушенском хуторское общество, назначая из среды своей, кому ставить маток – от хутора требуется 18 маток- даёт из общественных сумм каждому поставщику по 5 рублей пособия, ибо последним большей частью приходится нанимать маток; в самой станице дают каждому хозяину матки по 5 травяных паёв. В соседней Сергиевской станице всех обязанных выставить в известный год маток бывает от 800 до 900. Все они разделяются на десятки и от каждого десятка требуется одна кобыла. Если выставляет один, другие ему оплачивают: делают складчину от 70 копеек до 1 рубля 20 копеек. Если ни у кого из десятка нет своей кобылы, то её нанимают у крестьян, живущих временными посёлками на 26 отделе войсковых степей. В табуне бывает ежегодно до половины нанятых у крестьян кобылиц. То же самое делается и в некоторых других станицах)
Берёзовская станица расходует на свой табун 7 708 рублей а именно:
жалованье табунному надзору 580 рублей,
медикаменты – 20 рублей,
прочие денежные расходы – 400 рублей,
попас (2 804 десятины земли по 2 рубля на десятину) – 5 608 рублей,
луг для сенокоса – 300 рублей,
уборка сена (работают два дня 500 человек) – 1 000 рублей,
по одному четверику овса с 1 800 граждан, по 50 копеек четверик – 900 рублей.
Приплодов же, годных к строевой службе, бывает в табуне ежегодно от 3 до 7 штук, а в среднем – 5.
Станица получила юртовую землю в 1853 году.
Дано ей всего на 557 дворов, бывших в то время, с 1 653 душами мужского пола – 68 153 десятины 1 688 квадратных сажень, из коих 60 817 десятин 2 971 сажень было одной удобной земли. Таким образом, в юрте было на каждого паевого по 30 десятин и ещё оставалось в запасе 11 325 десятин 75 сажень удобной земли.
Граждане первый раз разделили землю с 1876 по 1886 год, причём на каждого паевого досталось уже только по 10 десятин пахотной земли, по 5 десятин степной заполосной и по 5 десятин толоки. Во второй раз разделили землю с 1886 года по 1896 год, причём уже приходилось по 8 десятин пахотной земли, по 4 степной заполосной и по 5 толоки. Теперешний раздел, третий по порядку, сделанный с 1896 по 1905 год на 3 459 паевых душ, причём досталось пахотной земли по 5 десятин, степной заполосной по 3 с четвертью десятин и толочной <текст не разборчив>.
Полный казачий пай (земля, трава и вода – рыбные озёра тоже делят на пай особенным образом) ходит в аренде от 10 до 18 рублей. Подесятинно аренда земли от 1 р. до 2,50р. под распашку, а под сенокос от 1,50 р. до 3,50 р. Многие держат на земле половинщиков: скотина и весь инвентарь хозяйский, а рабочие руки половинщиков. Семена тоже хозяйские, но они по урожаю возвращаются хозяину до раздела зерна.
Скотоводство и население в таком положении.
В 1873 году в станице было:
991 двор,
3 189 жителей мужского пола,
3 494 женского,
2 727 лошадей,
11 643 рогатого скота,
20 296 овец;
теперь же к 1 января 1898 года было:
1 327 дворов,
4 951 житель мужского пола,
5 070 женского,
2 373 лошади,
11 546 голов рогатого скота,
11 777 овец,
2 822 свиньи,
145 верблюдов.
На верблюдах производят все полевые работы и ходят в извоз. Самки-верблюды дают приплод, и вообще верблюды здесь оказываются драгоценными для хозяйства: пара их заменяет 2-3 пары волов, едят бурьяны, но они страшно вредны для лесонасаждений, особенно для дикорастущих яблок и груш, так как любят кислое; дерево – яблонь с плодами они съедают от верхушки до нижних ветвей, причём ветви верхушки скусывают в руку толщиной.
В течение последних пяти лет станица справила и проводила на службу 214 малолеток-казаков, то есть в год, в среднем, выкомандировывалось из станицы в полки по 43 человека. Из станичных сумм тратилось на бедных от 300 до 2 000 рублей в год. Задолженностей на это от прежних лет состоит 3 167 рублей.
Иван Тимощенков
Газета «Приазовский край» № 316 от 30 ноября 1898 года.
Навигатор ← По округам донской области
