В повседневной речи мы часто употребляем слова, пришедшие из старославянского языка. Бывает, что стародавнее название исчезло, а производная форма осталась. Например:
крупный рогатый скот сегодня никто не называет «говяда» → но мясо говядина;
вместо «персты» мы говорим пальцы → однако перстень, перчатка, наперстница, напёрсток, троеперстие;
органы зрения давно не «око» и «очи» → остались лишь производные: окно, очки.
В ходе исторических процессов некоторые слова сохранили звуковую оболочку, но при этом сменили значение. Порой столь радикально, что приобрели противоположный смысл. По мере развития культуры, производства и экономики происходили всякие чудеса со смысловым наполнением слов: переносился акцент, значение приобретало определенный нравственно-эстетический окрас или уходило от конкретного к абстрактному.
Вот примеры того, как ухудшилось значения слова, изначально не имевшего негативного контекста.
· «Смрад» /«смород» – это сильно выраженный запах. Отсюда название ароматной ягоды «смородина». Сегодня так характеризуют тяжелый и удушливый воздух, чад, перегар, отвратительный дух.
· На Руси говорили «вонь» /«воня» о любом запахе и аромате (с нейтральной оценкой). Оттенки придавались за счет приставки: зловоние, благовоние.
· Раньше слово «яд» относилось в пище вообще, а не к сильнодействующим отравляющим средствам.
· Бытовое и ругательное «задница» в старину никак не было связано с частью тела. Задницей называлось то, что оставлял позади себя (на будущее потомкам) умерший человек – наследство.
В ряде случаев смысловое наполнение слова улучшилось, стало шире.
· У эпитета «замечательный» не было оттенка великолепия, восторженности, исключительности. По-старому «замечательный» – «заметный», то есть чем-то выделяющийся, приметный.
· «Славный» парень в старину – это просто известный человек. Он не обязательно был хорошим и всем нравился.
· Характеристику «отличный» использовали в узком значении: «отличающийся» от чего-то другого.
· «Прелестник» из дьявола, прельщающего людей, по ходу дела стал кем-то милым, обаятельным, привлекательным.
Попавший в наши дни предок наверняка был бы неправильно понят из-за его восклицаний: «лепота!», «позор!». И если первое нам понятно – это красота, то второе – вовсе не презрение к нынешним нравам. Позором раньше именовали то, что открывается взору, представлено на обозрение, то есть зрелище. Потом на Руси появилось публичное наказание -– выставление на всеобщий позор. В итоге слово стало означать унизительное, постыдное положение человека, который вызывает презрение окружающих.
Для подарков (вещей, переданных в дар и пожертвований), которые раньше назывались «дрова», с XVI века на Руси употребляется и другое слово – «гостинцы». Это то, что получено от гостей или привезено откуда-то в качестве памятного сувенира. Древнерусское значение слова «гостинец» - большая широкая дорога, по которой ехали купцы (гости) с разными товарами.
Названия некоторых чувств или каких-то понятий нравственно-этического порядка образованы от слов с конкретным физическим концептом. Перенос значения в подобных случаях – абстрагирование на основе метафоры.
· «Стыд» (первоначально «студ»). Соотносилось со словами «стужа», «студёный» и обозначало ощущения человека, замерзавшего без одежды.
· «Мразь» восходит к понятиям о неприятном холоде. Это слова со сменой гласной: мерзкий, мёрзнущий, мороз.
· «Печаль» образовано суффиксальным способом от «печа» – забота, опека, попечение. Опирается на глагол «печь» в значении варить и запекать пищу на огне. А буквально - то, что жжет и печет (жар, зной, пекло).
· Современные угрызения и грусть являются производными от той же основы, что и древнеславянское «грудити» - грызть, мучить. То, что терзает, не дает покоя.
«Страсть» в переводе с церковнославянского языка – страдание, мучения (страстотерпец, Страсти Христа, Страстная неделя). Кроме физических и духовных лишений означает греховную привычку, порабощающее желание, сильное влечение, тяготение. В мирской жизни чаще употребляется в сфере любовных отношений.
Совсем неясно, почему в современной речи осталось только вторичное значение старинного слова «укроп» как травянистого растения. В общеславянском языке – это кипяток, обжигающая жидкость.
Производными являются «кропа» – капля, « окропить» – разбрызгать. В слове «укроп» тот же корень, что и у крапивы (праславянское «кропива» пишется через «о»). Жгучую траву на Руси называли зеленый кипяток, а используя на корм скоту, предварительно обваривали. Известный славист О. Н. Трубачев предполагает, что укроп получил такое название, так как применялся в различных рецептах: его оттапливали или заваривали в кипятке.
Стремительно набрал популярность новодел от анимэшников: «няша» («няшка», «няшная», «няшать»). Кошачье «мяу» по-японски теперь считается возгласом умиления и нежности, комплиментом миловидной девушке. А в созвучном старорусском слове «няша»/«няшь» – никакой «милоты» и «бесподобки». Это жидкая грязь, илистое вязкое дно водоема, берег с тиной после отлива, болотная топь.
Со старыми словами интересно, они совсем как люди: живут долго или коротко, порой забываются или меняются до неузнаваемости.
