19 ноября 1825 года в Михайловском Пушкин заканчивает свою первую пьесу - трагедию “Борис Годунов”. Это жанровое определение - трагедия - театралы того времени посчитали бы если не оскорблением, то как минимум недоразумением. На сцене ещё вовсю господствует классицизм, зрители смотрят “Димитрия Самозванца” - эталонную классицистическую трагедию на схожую тему. Не удивительно, что пьеса Пушкина ещё несколько лет ожидала публикации, и около сорока пяти - постановки.
Чем же “Борис Годунов” так отличался от привычных для читателя/зрителя пьес? В первую очередь, здесь напрочь отсутствуют традиционные единства места, времени и действия. События разворачиваются на протяжении лет (вместо положенных суток), мы постоянно переносимся не только между городами, но даже странами. Единство действия, как самое тяжело определяемое, ещё возможно здесь найти, если брать очень широко - борьба за власть периода правления Бориса Годунова. Сам заглавный герой, кстати, появляется всего в 6 из 23 сцен, что для зрителя также малопонятно.
Кстати, именно на сцены, а не на положенные 5 действий разбита наша пьеса. Вместо завязки, кульминации, развязки и т.д. - цепочка из 23 совершенно разных сцен, которые скорее представляют собой драматическую хронику, чем правильную трагедию.Эта пьеса не об одной личности, а об историческом срезе общества. По разнообразию мест, событий и персонажей она ближе к логике авантюрного романа (и ещё ближе, если посмотреть на персонажа Лжедмитрия).
И, наконец, язык: очередное недопустимое смешение. Пятистопный белый ямб чередуется с прозой. Высокая лексика в речи Пимена (но всё же не перегруженная архаизмами), такой же стиль в обращении к царю, и тут же - низкие просторечные обороты. Единство стиля нарушено совершенно.
Как мы уже видели на примере “Ревизора” и драматургии Чехова, то, что для массового зрителя кажется недопустимым хаосом, нарушением границ жанра, часто является признаком гениального новаторского подхода, к сожалению, оценённого сильно позже.
Главные герои - а здесь их как минимум два - лишены классицистической плоскости. Это больше не воплощение одной определённой страсти (для отрицательных персонажей) или добродетели (для положительных). Мы не можем описать эти характеры одной фразой.
Борис Годунов у Пушкина - преступник, захвативший трон с помощью убийства ребёнка*. Но при этом он не тиран, многое делает для своей страны, но всё пропадает даром из-за первоначального греха. Чтобы спасти страну от себя, он заботится о воспитании сына как будущего идеального царя, не запятнанного кровью. Но и эта задумка ему не удаётся. С небольшими оговорками можно сказать, что Пушкин задолго до Ивана Карамазова задаётся вопросом, возможен ли рай (земной в данном случае), построенный на убийстве ребёнка.
Григорий Отрепьев - замечательный пример авантюрного характера. Да, по Пушкину это также персонаж отрицательный. Главным его грехом стало то, что он приводит иностранные войска в свою страну, надеясь с их помощью получить власть. Но сама тяга к власти в нём чисто авантюрная. Он с жадностью слушает рассказы Пимена о событиях прошлого, его увлекает желание стать частью истории. При этом позже в Польше он уже готов бросить всё ради увлечения Мариной Мнишек. Как далёк этот образ от карикатурного тирана Сумарокова. Этот азарт мы позже встретим в “Капитанской дочке”, где Пугачёв говорит: “А разве нет удачи удалому? Разве в старину Гришка Отрепьев не царствовал?”.
Благодаря новому подходу как к форме трагедии, так и к раскрытию характеров, “Бориса Годунова” (наряду с “Горем от ума”) принято считать отправной точкой русского реализма.
Но всё-таки мы ещё не поговорили о самом главном персонаже пьесы - “мысли народной” (на самом деле это слова Л.Н.Толстого о “Войне и мире”, но здесь тоже подходит). Именно народ всеми исследователями единодушно называется центральным героем трагедии.
Не будем забывать о времени написания - 1825 год. Многие друзья Пушкина арестованы за участие в декабристском восстании, сам он отсутствовал в Петербурге по чистой случайности. Главную причину провала он видит в том, что мятежников не поддержал народ. После войны 1812 года тема роли народа в истории вообще была очень актуальна.
И действительно: заглавный персонаж Бориса Годунова появляется всего в 6 сценах, немногим больше внимания уделяется Отрепьеву. И только собирательный образ народа присутствует в тексте всегда: это и многочисленные эпизодические персонажи, и постоянные рассуждения знати на тему “как бы нам склонить людей на свою сторону”. Какой бы глупой, ведомой не показана была толпа во второй сцене, бояре её боятся, с ней считаются, на её волю постоянно ссылаются в рассуждениях о том, чью сторону выбрать. Народ в пьесе начинает оформляться в качестве влиятельной политической силы.
Конечно, завершается этот процесс в последней сцене всем известными словами “народ безмолвствует”. Иногда их трактуют очень упрощённо, как знак покорности: промолчали и разошлись, правь кто хочет. Но как по мне, это совершенно не вяжется с логикой сцены.
Толпа изначально очень активна: они привели к власти законного царя на замену детоубийце. Мы видим выкрики самые разные, от жестоких до примирительных. Затем наступает суматоха, в которой стрельцы учиняют явную расправу над семьёй Годуновых, назвав это “сами себя отравили”. После этого в хаосе наступает резкая тишина.
Народ в ужасе молчит
Думаю, в театре этот момент производит огромное впечатление. Толпа понимает, что привела к власти ровно таких же детоубийц.
Что ж вы молчите? кричите: да здравствует царь Димитрий Иванович!
Народ безмолвствует.
Особенностью драмы как рода литературы является раскрытие характеров через действие. И здесь это именно так. Безмолвствие - это действие, молчаливый бунт против преступления. Они больше не прославляют царя по команде бояр, как это было в начале трагедии. Пушкин одной этой ремаркой указывает на будущее Лжедмитрия и открывает тему народного бунта, продолженную в "Капитанской дочке".
В качестве послесловия хочу отметить несколько известных цитат, источником которых стала трагедия: «не мудрствуя лукаво», «речь не мальчика, но мужа», «И мальчики кровавые в глазах», «Тяжела ты, шапка Мономаха!». А ещё, в письме по поводу окончания “Бориса Годунова” Пушкин пишет: “Трагедия моя кончена; я перечёл её вслух, один, и бил в ладоши и кричал, ай да Пушкин, ай да сукин сын!”.
-------------------------
*Небольшое отступление. Всплеск интереса Пушкина к истории был связан с популярностью в то время “Истории государства Российского” Карамзина. Это было действительно удивительное и важное для культуры событие: впервые выход очередного тома (!) научного труда по истории ожидали как выход нового романа. Вдохновение Пушкина одной пьесой не исчерпывается, впереди - многолетняя работа с архивами и новые произведения, но сейчас не об этом.
Посвятив “Бориса Годунова” памяти Карамзина, Пушкин в качестве исторической основы берёт карамзинскую версию об убийстве Годуновым Димитрия. Современные историки не находят ей достаточных доказательств и рассматривают только как один из вариантов. Но сила литературы в формировании мифа вокруг исторического лица огромна: вслед за Пушкиным эту же версию как действительно художественно более выгодную использует А.К.Толстой в своей драматической трилогии - и вот мы все помним Бориса Годунова в первую очередь как убийцу.
